вспомнился Крокодил Данди и момент, когда его хотели ограбить гопники. Но хвататься за тесак я всё же не стал. Вместо этого в моих руках оказались метательные ножи, которые я без раскачки метнул в шедших сзади. При этом даже не оборачивался, но клинки нашли свои цели, и за спиной послышались стон и усталый вздох.

Ну а чего эти придурки хотели⁈ И без того настроение ни к чёрту, а тут ещё клоуны нарисовались, «жизнь или кошелёк». А я, между прочим, не в Воронеже, мне с местной гопотой дел не иметь и стесняться нет ни единой причины. Ну, вот так как-то сложилось всё в кучу.

Не успели поймавшие клинки осесть на землю, как в сторону находящихся передо мной полетело ещё два ножа. И остался против меня лишь вожак, в одночасье лишившийся своей ватаги. Спору нет, куряне жёсткие ребята, но на всякий лом найдётся другой. Бедолага ещё и понять-то толком ничего не успел, а я уже подскочил к нему и опустил на голову тесак. Пока плашмя. Нужно же с кого-то начинать разговоры.

Быстро связал пленника и провёл контроль. Трое из четверых оказались ранены, а свидетели мне ни к чему. Затем взвалил связанного на плечо и поспешил убраться куда-нибудь в сторонку, а то и собаки подняли такой лай, что хоть уши затыкай. И вообще разговор по душам посреди улицы, пусть ночью и на глухой окраине, решение не из лучших.

— Опамятовался, — когда вожак открыл глаза, удовлетворённо произнёс я. — Жить хочешь?

Пленник замычал и тут же мелко закивал в знак согласия. Я лишь удовлетворённо улыбнулся и ободряюще подмигнул. Главное, в человеке поддерживать уверенность в лучшем исходе. Ну вот нет у меня времени долго рассусоливать.

— Знаешь этого?

Я показал листок бумаги с рисованным портретом Топорка. Выполнен хорошо, всё же рисовать мне нравилось, хотя в этот раз до гиперреализма и далеко. Такой портрет быстро не нарисовать, а времени у меня не было.

Вновь утвердительный кивок и бодрое мычание человека, желающего что-то спешно сообщить. Я поднёс палец к губам, мол, потише.

— Я сейчас выну шапку из твоего рта, но ты не шуми. Лады? Станешь кричать, я тебя порешу, как дружков твоих, и пойду другого видока искать. Договорились? Молодец.

— Гхм-м-гх, — как можно тише прокашлялся он, а потом просипел: — Топорок это.

Вообще-то, ничего удивительного в том, что он его знает. Разумеется, если покойный и впрямь был в Курске, в чём я не сомневался. Город-то по сути небольшой, с населением всего-то тысяч восемь, может, чуть больше. Так что гопота знает друг дружку как облупленных.

— Где его сыскать?

— Да бог весть. Он уж год как лихими делами не пробавляется. Слышал, что вроде как с кем-то на стороне дела ведёт, но что именно делает, не знаю.

— Где появляется?

— Да уж месяц как ни слуху ни духу.

— Куда хаживал раньше?

— Трактир на Лосиной улице. В картишки любит перекинуться.

— Спасибо.

Я без лишних разговоров вогнал ему тесак в сердце. А что такого? Я ведь не обещал не убивать, а просто спросил, хочет ли он жить.

Чтобы найти нужную улицу, пришлось постараться, потому как прохожих в этот поздний час не было. Как я ещё умудрился нарваться на эту пятёрку. Впрочем, наверняка случайно, не думаю, чтобы они охотились в столь бесперспективном месте. Я даже успел пожалеть, что оприходовал вожака, а не воспользовался им как проводником. Прибить-то дело нехитрое. Но мне всё же повезло.

— Браток, — окликнул я парня, идущего под ручку с девушкой.

Среагировал он молниеносно. Обернулся в мою сторону, разом заводя девчушку себе за спину и опуская руку, но рукоять ножа в ножнах на поясе. Ничего особенного, самый обычный клинок, какие тут приняты в обиходе. Оно и сало порезать, а придётся, так и под рёбра сунуть можно.

— Прости, браток, и в мыслях ничего худого не было. — Я поднял руки, показывая открытые ладони.

— Чего надо? — даже не пытаясь выглядеть дружелюбным, спросил тот.

— Мне Лосиная улица нужна. Там, говорят, трактир есть, в картишки хотел перекинуться.

Парень смерил меня недоверчивым взглядом, осмотрелся по сторонам, нет ли ещё кого. И даже не думая расслабляться, кивнул вправо.

— По переулку третий перекрёсток.

— А трактир одесную[10] или ошуюю[11], — уточнил я, чтобы не отправиться в противоположную сторону.

Благодаря регулярной армии и строевой подготовке в обиход постепенно входят «лево» и «право». Но это всё больше среди дворян, служивых и грамотных простолюдинов, основное население продолжает определять стороны по старинке.

— Одесную, — ответил парень.

— Спасибо, братец. Извини, что потревожил.

Всё так же демонстрируя миролюбие выставленными руками, я пошёл в нужную сторону. Когда же повернул и скрылся за забором, услышал удаляющиеся шаги. Разошлись миром, вот и ладушки.

К нужному трактиру я подошёл довольно быстро. Однако заходить в него не стал. Рупь за сто, что мне там рады не будут, а я здесь не для уменьшения поголовья преступного элемента славного града Курска. Хотя скорее на голову окоротят меня. Не следует брать на себя слишком много. Вот если бы завалиться туда вместе с Рябовой, тогда совсем другой расклад. А так-то лучше не зарываться.

Я занял позицию в тени высокого забора, из-за которого доносился ленивый брёх сторожевого пса. Да и тот вскоре затих. Чего понапрасну глотку рвать, если прохожие тут не такая уж и редкость. Время от времени в трактир заходили новые посетители или выходили подгулявшие, а парочку так и вовсе взашей вышвырнул вышибала. Но никто из них для беседы не подходил.

Мне ничего не оставалось кроме как терпеливо ждать. Всегда ненавидел рыбалку с её дурацким поплавком. И снайпер из меня не вышел именно из-за отсутствия этой самой терпелки, когда ради одного единственного выстрела нужно лежать без движения часами. Но ничего не поделаешь, мне нужна информация, и я знал, откуда её получить, только источник никак не появлялся.

Дверь трактира в очередной раз хлопнула, и на улицу вышел малец на вид лет двенадцати. Подтянул портки, шмыгнул носом и пошагал вдоль по улице, собирая свою дань собачьего брёха. То, что нужно! Теперь главное — не упустить.

Ребёнок? Так и есть. Этим ребяткам приходится выживать в жестоком мире, полагаясь только на себя. И для этого они должны знать все опасные места и безопасные норки, к кому прислониться, а кого и посторониться. Так что в качестве получения информации идеальный источник.

Разумеется, я не собирался его пытать и убивать. Хотя кто знает, что из него получится через пару-тройку лет, глядишь, ещё и душегуб, каких Курск раньше не видел. Но этого никому не дано знать, а потому и думать о таком не стоит. А вот разговорить его это уже совсем другое дело, и в помощь мне мой возраст. Да, я далеко не худосочный и зарядить могу от всей широкой души так, что небо вызвездит. Но при этом я по сути всё ещё подросток, и это явно заметно. А значит, и расположить к себе мальца мне куда проще, чем взрослому.

Дав мальчишке отдалиться от трактира, я быстро нагнал его. Мало того, что двигался бесшумно, как учил дядька Ефим, так ещё и брёх собачий мне в помощь. Мальчишка так и не понял, что стряслось, когда я зажал ему рот и прижал к себе, отрывая от земли. Он отчаянно замычал и начал биться в руках, но всё это оказалось бесполезно. Я, словно хищник, схвативший добычу, поволок его прочь.

— Достал, малой. Ещё раз трепыхнёшься, прирежу к Бениной маме. Слышь меня? — Я тряхнул пленника, всё так же сжимая в своих объятиях.

Услышал и успокоился. Понял, что поделать ничего не может, и немедленной гибели предпочёл прожить чуть дольше. Надежда она тётка такая, умирает последней. Вот и молодец, присутствие здравого смысла только приветствуется. Я огляделся по сторонам и вновь поспешил по улице, стремясь найти какой-нибудь пустырь.

Плохо, когда местность тебе незнакома, но я управился, хотя и не так скоро, как хотелось бы. Всё же окраина и подобные тихие места тут не невидаль какая. Как дом сгорит, так и строиться на его месте некому, а если останется без хозяина, то временные постояльцы не станут присматривать за строением и подправлять его. Пройдёт несколько лет, и такой домишко сам без догляда рассыплется.

— Ты не подумай, браток, я не душегуб какой и не хочу тебя порешить, — продолжая удерживать пленника, тихо заговорил я ему в ухо. — Поговорить надо, а я не местный, из Орла. Коли сунулся бы в трактир или к кому из лихих, так меня на ломти