Несмотря на темноту, он еще на лестнице ощутил чье-то присутствие в кухне.

— Кто здесь? — еще раз спросил он.

Ответом был еле различимый звук, однако это был не ветер и не скрип оконной рамы; звук вызвал в его воображении картину, будто кинжалом взламывают замок буфета.

Он вглядывался в непроницаемую темноту, которая была похожа на черные чернила. И вместе с тем он уловил какое-то движение.

— Я вижу вас, — промолвил Бакл. — Защищайтесь, я вынул свою шпагу.

— Прошу прощения, — сказал из темноты знакомый голос.

— Мэггс?

— Да, мистер Бакл, это я.

Ответ никоим образом не успокоил Бакла. Волосы на его затылке зашевелились, и он почувствовал, как по спине пробежал холодок.

— Мэггс, что вы делаете в моей кухне?

— Ем бутерброд с сыром, — ответил голос. — Я очень голоден и прозевал ужин. Я не хотел пугать вас, но ваша миссис Хавстерс послала меня отнести пакет мистеру Хауторну в театр «Адельфи». Мне пришлось там ждать целый час, а когда я вернулся, ужин уже закончился.

— Но мы бы все равно накормили вас, — вскричал мистер Бакл. — Господи, мы не собираемся морить вас голодом. Но мне не нравится, когда в доме вы крадетесь, как вор.

— А я для вас сейчас вор?

— Почему вы не зажгли свечу?

— Я хорошо вижу во тьме.

На это мистер Бакл ничего не ответил.

— Потому, что я был вором. Вы знали об этом?

— Нет, Мэггс, я не знал.

— Вы уверены? — тихим голосом спросил Мэггс, и от этого голоса у мистера Бакла побежали мурашки по телу.

— Да, уверен. Клянусь, что не знал.

— Во всяком случае, я не взломал ваш замок, мистер Бакл.

— Спасибо, Мэггс, это благородно с вашей стороны.

— Я не стал бы его взламывать у вас, поскольку это того не стоит.

— Да, я тоже так думаю, — быстро сказал мистер Бакл. — Но вор с улицы может этого не знать.

— Почему же? Ему достаточно заглянуть в окно вашей кухни.

— В окно моей кухни? А что бы он там увидел?

— «Трафальгар Доултон».

— «Трафальгар Доултон»?

— Да, «Трафальгар Доултон» в вашем буфете. Я отлично знал, что не найду в этом доме ни одного ценного серебряного блюда, раз здесь пользуются сервизом «Трафальгар Доултон». Я вижу, что напугал вас. Простите. Теперь я, пожалуй, зажгу свечу. Вы хотите, чтобы я это сделал?

— Вы так много знаете о сервизе «Доултон»?

— О, конечно, сэр. Мне положено это знать, таковы правила.

— У них всех тоже такие… правила в их работе?

— Вы хотите, чтобы я зажег для вас свечу?

— Я обедал во многих знаменитых домах, — промолвил Перси Бакл, — у богатых людей, и все они предпочитают сервиз «Трафальгар Доултон».

— Возможно, многое изменилось, пока я отсутствовал. Я был заграницей, сэр, как вам, возможно, уже сказали.

Воцарилась долгая пауза.

— Нетрудно догадаться, Мэггс, что вы были заграницей. — Бакл уставился в темноту. Самая темная часть ее двигалась. — Что вы делаете? — не выдержав, крикнул он.

— Прячу сыр туда, откуда его взял.

— Что ж, хорошо, — согласился Перси Бакл. — Мы поговорим о ваших путешествиях в другой раз. А сейчас отправляйтесь поскорее к себе в постель, Мэггс, ибо завтра нам понадобится в доме ваша сильная рука.

Сказав это, Бакл поспешил вернуться к себе и закрыл дверь своей спальни на засов.

В спальне было темно. Ощупью отыскав кровать, он лег в сонные объятия своего Доброго Компаньона.

— Это был он?

— Молчи, говори мне на ухо. Да, это был он.

— Он не набросился на вас?

— Он, возможно, не убийца, но признался в том, что вор. Сам сказал мне это с наглой гордостью. Я, мол, вор, но при этом очень хороший вор. Рассказал и об их воровской профессии, о том, что они крадут, а что нет.

— Значит, он честный человек.

— Он был пьян. А я был слишком мягок с ним.

— А какое серьезное преступление он совершил?

— Помолчи, Мерси. Он сделал себе бутерброд с сыром.

— А вы не хотите съесть ваш бутерброд с сыром?

— Ты добрая девушка, — сказал Перси Бакл и на время замолчал. А затем тихонько вздохнул.

— Неужели? — ответила она.

— Повернись, — сказал он.

— Вы должны сказать: «Повернись, моя красавица».

— Да, — согласился Перси Бакл и зарылся лицом в ее черные, как уголь, волосы. — Повернись, моя красавица, и покажи мне свою милую белую попку.

Так на короткое время хозяин дома забыл о своем сервизе «Трафальгар Доултон» и способностях некоторых видеть в темноте, как кошки.

— Твой отец говорит, что ты пренебрегаешь своими старыми друзьями с Флит-стрит, — сказала мужу Мери Отс.

Он был удивлен, услышав эти слова от нее, и не менее удивлен тем, что, войдя в темную спальню, нашел ее бодрствующей. Он надеялся, что она уже спит.

— Он говорит, что ты считаешь прессу недостойной тебя.

— Мери, — прошептал он, — сейчас полночь.

— Твой отец сказал, что ты никогда не отвечаешь на телеграммы газеты «Кроникл».

— Ради Бога, Мери. Мой отец дурак.

— Ты всегда так говоришь.

Тоби подошел к окну и посмотрел на улицу. Ветер, вначале дувший с востока, теперь с воем дул с севера и гнал по улице пустую бочку. Она катилась прямо посередине мостовой.

— Когда ты говорила с моим отцом?

— Он был здесь в полдень и забрал картину.

— Какую?

— Картину Маклиза.

— О черт! — воскликнул он.

— Тише, ты разбудишь Джона.

— Мери, как ты могла позволить ему украсть нашу картину?

— Нет, нет, он не украл, — ответила Мери и села на кровати. — Он хочет отдать ее почистить своему другу в Уайтчепеле. Это все виновата сажа от нашего камина в Фарнивалс-Инн. Он ведь тебе говорил об этом.

— О Господи.

— Тоби, не злись так. Я уверена, что он вернет ее.

— Тогда ты знаешь больше моего, — раздраженно ответил Тоби. Он рассчитывал сам продать эту картину. — Моему отцу ничего не стоит соврать, лишь бы деньги остались в его руках.

— Но ведь это правда, что «Кроникл» спрашивала о тебе, Тоби.

Однако его не радовал разговор о «Кроникл». В первые недели их женитьбы Мери в двух случаях высказала свое мнение относительно его работы, и он очень твердо и решительно сказал ей, что работа мужа касается только его одного.