Борьба со штурмовиками принимала все более жесткие формы, однако Дилс вскоре понял, что ведет ее фактически в одиночку. К тому же, воспользовавшись сложившейся обстановкой, Гиммлер стал постоянно засылать своих людей в вотчину Геринга, угрожая его всевластию.

Дилса беспокоило и то обстоятельство, что в лагере Геринга имелось довольно большое число эсэсовцев. И он задавался вопросом: «Как долго они будут сохранять ему верность?» Если у начальника прусской полиции Далюге были личные причины держаться подальше от Гиммлера, то ведь имелись люди, на пути которых стояли функционеры, назначенные Герингом. Особое недоверие у него вызывали криминальрат Артур Нёбе и его наушник, долговязый ассесор Ганс Бернд Гизевиус.

Честолюбие Нёбе было широко известно. «Он станет либо большим человеком, либо будет повешен», — предсказывал, говоря о нем, комиссар полиции Либерман фон Зонненберг.

Нёбе любил часто повторять анекдот, который ему же приписывался. Когда он заявил, что «в мире не может быть никаких убеждений, и существуют лишь обстоятельства», ему был задан вопрос:

— Но ведь это слова бальзаковского Вотрена?

— Ну и что, — ответил Нёбе. — Ведь общеизвестно, что этот арестант стал позднее начальником уголовной полиции Парижа.

Дилс, который был человеком образованным, происходил из буржуазной среды, обладал связями в обществе и вел себя весьма независимо, порою изумлял даже Геринга, который однажды сказал ему:

— Предупреждаю вас, Дилс, ведь вы хотите сидеть одновременно на двух стульях!

— Шеф тайной государственной полиции должен уметь сидеть на различных стульях, господин премьер-министр, — ответил ему Дилс, улыбаясь.

Своим поведением Дилс вызвал подозрение у Нёбе, который посчитал, что тот на самом деле скрытый коммунист. Это его мнение было поддержано Гизевиусом, заявившим:

— Я бы объявил войну этому порхающему игрунчику.

Оба друга стали собирать изобличающие Дилса материалы, посвятив в свои дела Далюге, но тот не поверил в красное прошлое шефа гестапо, сказав:

— Вы вместе с Бельзебубом еще, пожалуй, изгоните и злого духа.

Он не знал, что Гиммлер давно уже поддерживал с ними контакт и был в курсе всех дел своего соперника Геринга.

В начале октября Гиммлер посчитал, что позиции Геринга ослаблены настолько, что можно было начинать штурм прусской цитадели. Руководство СС запросило разрешение Гитлера на перевод управлений СД и СС из Мюнхена в Берлин.

Одновременно группа эсэсовцев во главе с другом Далюге, Хербертом Пакебушем, ворвалась в квартиру Дилса на Потсдамерштрассе и стала производить там обыск, заперев его жену в спальне. Однако ей удалось дозвониться до мужа, и тот с полицейской командой из Тиргартена поспешил в свой дом. Пакебуш был арестован, не успев даже схватиться за пистолет.

Триумф шефа гестапо, однако, продолжался недолго. У Геринга появился Курт Далюге, объяснивший «недисциплинированность» Пакебуша тем, что у СС зародилось подозрение в отношении интриг Дилса против ее берлинской организации. Пакебуша освободили из-под стражи. Дилсу стало ясно, что Геринг не решился выступить открыто против СС. Когда же через две недели он узнал, что по распоряжению Геринга за его резиденцией установлено наблюдение полиции и СС, запаниковал и бежал за границу, решив отсидеться в богемском Карлсбаде.

Между тем Гитлер разрешил перевод в Берлин только управления СД, но и это было определенным успехом Гиммлера. На Айхеналлее появился старый друг Райнхарда Гейдриха, доктор Герман Берендс, сын владельца небольшого кильского ресторана, с которым бывший морской обер-лейтенант Гейдрих продолжал переписку. Берендс основал управление СД «Восток». Доверенное лицо Гейдриха, хауптштурмфюрер СС Хайнц Йост, был назначен представителем СС в тайную государственную полицию.

Проникнуть глубже в империю Геринга Гиммлеру не удалось, и он вынужден был примириться. Возвратившемуся Дилсу Геринг заявил:

— Гиммлер и Гейдрих в Берлине никогда не появятся.

9 ноября 1933 года Рудольф Дилс был удостоен чести надеть форму штандартенфюрера СС. В его личном деле однако появилась запись: «Подобен угрю, не открыт и себе на уме».

Таким образом, и вторая попытка Гиммлера нанести удар по полицейской империи своего товарища по партии Геринга не увенчалась успехом. Однако совершенно неожиданно он обрел союзника в лице министра внутренних дел рейха доктора Вильгельма Фрика. Этот реформатор после выборов в рейхстаг 12 ноября 1933 года решил отобрать у земель их последние суверенные права. По его мнению, там должны находиться лишь административные управления, руководимые Берлином. Централисты министерства — бывший председатель правительства Николаи и советник Медикус — предлагали предоставить имперской администрации право отдавать распоряжения землям. Реформа затрагивала вопрос и о полиции. До последнего времени все 16 земель имели собственную полицию, контролируя ее организацию, задачи и служебные права. Имперское министерство внутренних дел могло осуществлять только общий надзор, оказывая определенное влияние разве лишь путем инвестиций.

Реформаторы предлагали и эти права передать в ведение имперского правительства. А это привело бы к контролю за всей полицией со стороны министра внутренних дел. Любые распоряжения и наставления, передислокация подразделений, назначение на должности и присвоение званий (от майора и выше) должны были осуществляться только с его разрешения.

По сути дела, подобные предложения были предусмотрены и в программе Гиммлера, которую он представил доктору Бесту, — лишение земельных князьков права командовать полицией.

Поскольку о плане реформаторов за пределами имперского министерства внутренних дел не было еще ничего известно, Геринг произвел упреждающий маневр. 30 ноября 1933 года он издал распоряжение, по которому тайная государственная полиция становилась самостоятельной в рамках прусского земельного управления. Все дела, заводимые в земельном министерстве внутренних дел, должны были передаваться ей, а сама она подчинялась непосредственно премьер-министру Пруссии. Кроме того, он назначил инспектора, осуществлявшего контроль за гестапо и имевшего право назначения ее начальника. Тем самым по проекту реформы Вильгельма Фрика был нанесен мощный удар.

Министр внутренних дел рейха оказался бессильным что-либо изменить и поставить Геринга на колени, так как не пользовался доверием Гитлера (когда-то он поклялся в верности Грегору Штрассеру). Реформаторы поэтому посчитали, что делу может, пожалуй, помочь лишь Генрих Гиммлер, преследовавший, по сути дела, те же цели. К тому же он приобрел определенную власть — за счет осуществления контроля за полицией партии, подразделения которой находились уже в большинстве земель.

Подчиненные Фрика, явно не без согласия Гитлера, помогли централисту Гиммлеру начать акцию против прусского сепаратизма. И тот постепенно в одной земле за другой стал устанавливать свое политическое руководство полицией. Уже в ноябре 1933 года Гиммлер становится шефом политической полиции Гамбурга, Любека и Мекленбурга-Шверина. В декабре — Анхальта, Бадена, Бремена, Гессена, Тюрингии и Вюртемберга и в январе 1934 года — Брауншвейга, Ольденбурга и Саксонии. Ко времени подачи Фриком в январе 1934 года проекта закона «О реорганизации полиции рейха» в рейхстаг, Гиммлер контролировал политическую полицию всех земель, за исключением Пруссии и Шаумбург — Липпе.