— В чем дело?

— Мы пришли помочь тебе. Нас прислал майор Кузьмин.

— Благодарю, но я вполне управлюсь и сам.

— Нисколько не сомневаюсь в этом. Но помощь тебе не помешает.

— Спасибо еще раз, но в этом нет необходимости.

— Уймись, Лев. Мы проделали долгий путь. А на улице очень холодно.

Лев отступил в сторону, давая им войти.

Никто из троих мужчин не стал снимать сапоги, несмотря на то что на них налипли кусочки льда, которые отваливались с каблуков, оставляя грязные следы на ковре. Лев закрыл за ними дверь, прекрасно понимая, что Василий пришел сюда не просто так. Он выставлял себя в качестве наживки, желая, чтобы Лев разозлился. Он искал ссоры, ждал неосторожно брошенного замечания, что подтвердило бы его правоту.

Лев предложил гостям чай или водку на выбор. Любовь Василия к выпивке была общеизвестна, но она считалась наименьшим из возможных пороков, если это вообще был порок. Отрицательно покачав головой, он отказался от предложения Льва и заглянул в спальню.

— Что ты нашел?

Не дожидаясь ответа, Василий пересек комнату, глядя на перевернутые матрасы.

— Ты даже не вспорол их.

Он присел на корточки и вытащил нож, готовясь взрезать чехол. Лев схватил его за руку.

— Их можно прощупать и установить, зашито ли внутри что-нибудь или нет. Необязательно вспарывать их.

— Значит, ты намерен все привести здесь в порядок?

— Ты очень догадлив.

— Кажется, ты по-прежнему считаешь свою жену невиновной?

— Я не обнаружил ничего, что свидетельствовало бы об обратном.

— Позволь дать тебе один совет. Найди себе другую жену. Раиса красива. Но красивых женщин много. Может, ты был бы счастливее, не гоняясь за такой красавицей.

Василий сунул руку в карман и вытащил оттуда пачку фотографий, которые протянул Льву. На этих снимках у ворот школы Раиса стояла вместе с Иваном, учителем русского языка и литературы.

— Она трахается с ним, Лев. Она предала и тебя, и страну.

— Эти фотографии сделаны в школе. Они оба учителя. Разумеется, их можно застать вместе. Фотографии ничего не доказывают.

— Ты знаешь, как его зовут?

— Иван, по-моему.

— Мы следим за ним уже некоторое время. Наверное, ты тоже дружишь с ним?

— Я никогда не встречался с ним. И не разговаривал.

Увидев кучу нижнего белья на полу, Василий нагнулся и поднял трусики Раисы. Он помял их пальцами, скомкал и поднес к носу, не сводя глаз со Льва. Вместо того чтобы прийти в бешенство от такой наглой провокации, Лев вдруг взглянул на своего заместителя совершенно другими глазами. Кто он такой, этот человек, который так сильно ненавидит его? Что им движет — профессиональная ревность или неутоленные амбиции? И только теперь, глядя, как тот нюхает нижнее белье Раисы, Лев понял, что его ненависть к нему носит личный характер.

— Я могу осмотреть твою квартиру?

Почуяв неладное, Лев ответил:

— Я пойду с тобой.

— Нет, я предпочитаю работать в одиночку.

Лев кивнул. Василий вышел из комнаты.

Гнев перехватил ему горло. С трудом проталкивая воздух в легкие, Лев тупо уставился на перевернутую постель. И вдруг он с удивлением услышал чей-то негромкий и мягкий голос у себя за спиной. Это был Федор.

— Ты все-таки сделал это. Рылся в вещах своей жены, распотрошил свою постель, сорвал доски пола — разодрал в клочья собственную жизнь.

— Мы должны быть всегда готовы к тому, что сами станем объектом обыска. Генералиссимус Сталин…

— Знаю. Наш вождь сказал, что в случае необходимости следует обыскать и его квартиру.

— Мы не только можем, но и должны оказаться под следствием.

— И тем не менее ты отказался расследовать смерть моего сына. Ты согласился следить за своей женой, за собой, своими друзьями и соседями, но при этом отказался хотя бы осмотреть его тело. У тебя не нашлось какого-нибудь жалкого часа, чтобы увидеть его вспоротый живот и то, что он умер с грязью и землей во рту?

Федор был спокоен, голос его звучал мягко и негромко — гнев и боль его притупились. Они превратились в лед. Теперь он мог без опаски разговаривать со Львом в такой манере — открыто и откровенно, — потому что знал: Лев больше не представляет для него опасности.

— Федор, ты тоже не видел его тела.

— Я разговаривал со стариком, который обнаружил его труп. Он рассказал мне обо всем, что видел. Я помню ужас в глазах старика. Я разговаривал со свидетелем, с той женщиной, которую ты так напугал. Какой-то мужчина держал моего сына за руку и вел его вдоль железнодорожных путей. Она видела лицо этого мужчины. Она может описать его. Но никому не нужно, чтобы она заговорила. А теперь и она напугана. Мой мальчик был убит, Лев. Милиция заставила всех свидетелей изменить показания. Я ожидал этого. Но ты был моим другом. А ты пришел ко мне домой и потребовал, чтобы моя семья держала рот на замке. Ты угрожал скорбящим родителям. Ты прочел нам какую-то филькину грамоту и заявил, что мы должны поверить в нее. Вместо того чтобы искать человека, который убил моего сына, ты даже похороны приказал провести тайком.

— Федор, я пытался лишь помочь вам.

— Я верю тебе. Ты хотел подсказать нам, как выжить.

— Да.

— И в каком-то смысле я даже благодарен тебе. Иначе человек, который убил моего сына, убил бы и меня, и всю мою семью. Ты спас нас. И поэтому я здесь, не для того, чтобы злорадствовать, а чтобы отплатить добром за добро. Василий прав. Ты должен пожертвовать своей женой. Не трать время на поиски улик. Отрекись от нее, и останешься жив. Раиса — шпион, решение об этом уже принято. Я читал признание Анатолия Бродского. Оно написано теми же самыми черными чернилами, что и рапорт о смерти моего сына.

Нет, Федор ошибался. Он до сих пор был в бешенстве. Лев напомнил себе, что у него несложное задание — проследить за своей женой и доложить об этом. Его жена была невиновна.

— Я убежден в том, что упоминание предателем моей жены объясняется лишь местью и ничем больше. И пока что мое расследование лишь подтверждает это.

В комнату вернулся Василий. Трудно было сказать, что из их разговора он слышал. Но сейчас он сказал:

— За исключением того, что остальные шесть человек, которых он назвал, уже арестованы. И все шестеро уже признались. Сведения, которые сообщил нам Анатолий Бродский, оказались поистине бесценными.

— В таком случае я рад, что именно мне удалось схватить его.

— Имя твоей жены назвал осужденный шпион.

— Я читал его признание. Имя Раисы стоит последним в списке.

— Он называл имена не в порядке их значимости.