– Мля!!! – коротко, но очень экспрессивно комментирую я и бросаюсь выделывать обманные петли и кульбиты; бессистемно двигаться то есть, сюда-туда метаться.

Ситуёвина – фиговей некуда, потому что враг атакует молниеносно, в быстроте рефлексов ему уступила даже змея, которую я убил в самом начале странствия по ненормальной зоне. Шипастый постоянно мельтешит и носится, в него даже прицелиться нереально, да и незачем, пули ему как стене горох. В этом я на примере первой убедился, а остальные лучше приберечь.

Вот и метался пока что по глинистому пустырю за краем поля, избегая столкновения с особо опасной тварью. Но продолжаться бесконечно эти догонялки не могли. Тогда я применил другую тактику.

Уйдя прыжками и перекатами на значительное расстояние, выждал, когда летающий кошмар попрёт тараном, и использовал эти мгновения, чтобы как следует прицелиться. Схема проста на словах, но в исполнении… Фаза, в которой шершень нёсся на меня, единственная, когда я могу успеть нацелиться. Мишень приближается ко мне по прямой линии, и я могу несколько секунд оставаться на месте.

Правда, снайперски прицелиться во что-то меньше быка за пару-тройку секунд для стрелка, не обладающего опытом и навыками снайпера, задача трудновыполнимая, в этом-то и загвоздка. А я должен попасть «не в бровь, а в глаз» бронированному мутанту, с моим количеством боезапаса это единственно верный вариант.

Эксклюзивный шанс поразить цель, соединив точку на его голове с мушкой…

Демон подери, забыл про оптику! С ней такие вещи проворачивать слишком опасно, трубка чересчур суживает обзор, поэтому о быстром прицеливании на коротких дистанциях можно было забыть, не для того предназначена. Так что я попытался отцепить оптический прицел, но возбуждённая тварь не отпустила мне даже малейшей передышки. Пришлось снова двигаться, петлять, и это затруднило процесс. Наконец я снова на энное количество метров отдалился от монстра.

Он опять атаковал, яростно гудя – я неслабо раззадорил гада. Но ему никак не удавалось меня достать, жало проскакивает в полуметре от меня, и ещё, и ещё, совсем рядом, но я чудесным образом постоянно уклоняюсь, успеваю извернуться и уйти от погибели.

Наконец прицел отделён от винтовки, я занимаю позицию и стреляю. Пуля стартует, рвётся из дула в цель и вонзается точнёхонько в глаз супершершня. Есть!!! Мутант шмякается наземь, не долетев до меня буквально пару метров. Ещё с полминуты он дёргается в агонии, тоненько зудит, мельтешит лапами и крыльями, ворочается… Затихает.

У меня внутри полыхает адреналиновый пожар; прикончив громадного шершня, я заслуженно чувствую себя супергероем. Героическим снайпером как минимум. Присаживаюсь перевести дух, но это не сразу удаётся осуществить, голова кружится, внутри неё шумит, во рту ощущается солоноватый привкус крови, подкатывает тошнота, лёгким не хватает объёма для насыщения кислородом.

Но справляюсь. Когда самочувствие и восприятие мира возвращаются к более-менее адекватному состоянию, уже темнеет. Козырнув поверженному противнику, я заныриваю под сень деревьев, скопление которых обнаруживается за пустошью.

Парусник в небе висит над головой; облако не уплыло, пока я разбирался с летучим великаном-насекомым. Ждало меня, да. Заботливое какое, надо же…

Уважение к своему врагу – проявление достоинства. Если некто сумел стать мне врагом, полагаю я, он уже заслуживает хотя бы того, чтобы я отдал ему честь, убив. Настоящий враг – это серьёзная помеха, всегда вызов. Недостаточно серьёзных оппонентов, «рядовых» противников, просто не стоит считать врагами, они всего лишь досадные препятствия.

Понятия не имею, откуда во мне взялась эта философия борьбы, но понимаю, что неспроста, и взята за основу. Хотя зачастую разобраться, настоящим был враг или нет, можно лишь, когда противостояние уже завершилось.

Я признал, что шершень и вправду достойный враг, а потому, уходя, отдаю ему честь. Судьба заставила нас биться насмерть, и сегодня мне повезло, но кто знает, может, завтра я тоже покину дорогу навсегда, и где-то, когда-то, где-нибудь в небесных долинах, там, где стираются границы между материальными обличьями, мы с ним выпьем вместе пару кружек небесного эля…

Лесной массив, в который я вступаю, кажется непролазными дебрями. Свидетельство того, что он возник очень и очень давно. Стволы тянутся высоко вверх, ветви переплетаются причудливым орнаментом. Между частыми кронами всё сложнее находить взглядом нужное мне облако, не терять ориентир… Ночь ближе и ближе, а в запасе считаные патроны. Хотя патроны всего лишь последние гвозди в крышку гроба. Ночь означает конец, и я знаю, что, если что-то кардинальным образом не переменится, до утра не доживу.

Тем не менее вопреки страху и назло смерти я просто иду, куда указал голос из сна, предоставив свою дальнейшую судьбу на волю небесных сил.

И они меня не оставили один на один с земными проблемами.

Среди пышной зелени вдруг проступает нечто серое. Я осторожненько приближаюсь, стараясь бесшумно раздвигать ветви, и выхожу прямиком к бетонному колпаку, из узких окошек которого на меня… в упор целятся стволы пулемётов, автоматических пушек и даже жерла ракетомётов, если не ошибаюсь!

Столь грозному альянсу мне с моим арсеналом противопоставить решительно нечего, ну разве что гранатку удастся закинуть вовнутрь, в одну из бойниц.

Но чёрные зрачки дульных створов огнём не полыхают, и я, на всякий случай вскинув руки вверх, подбираюсь вплотную. Тут мой химдетектор подаёт тревожный сигнал, и мне приходится отступить. Вход в колпак заминирован. Поэтому придётся внутрь проникать через бойницу. Они опоясывают сооружение примерно на уровне полутора метров от почвы, а сам колпак высотой не намного выше пары метров. Приземистый такой… заброшенный. При ближайшем рассмотрении стволы оказываются тронутыми ржавчиной.

Благо, мои не такие уж богатырские габариты вполне позволяют осуществить внедрение таким способом. Нахожу бойницу, из которой никакой ствол не торчит. Подтянувшись на руках, взбираюсь вверх и, ухватившись за крышу колпака, наудачу закидываю ноги в проём. Молясь сейчас о том, чтобы ничья пасть мне ступни не откусила!

Не головой же вперёд нырять, голова самый важный орган, я ж ею не только кушаю, но и думаю. Ну, по большей части ею, хотя иногда и задницей случается, да и, как показала практика, изредка тем органом, что в паху расположен, тоже.

А если за бойницей таится локальный участок изменённого пространства? Лишусь ног – при хорошем раскладе; при худом – нижней половины тела. Однако вползаю внутрь, и мои конечности целы и невредимы, судя по ощущениям. Никакого ненормального воздействия вроде нет, и я, протиснувшись, погружаюсь в неизвестность под колпаком.

* * *

Капал небольшой дождик, но домой я сразу не пошёл.

Захотелось побродить, и даже недавняя встреча с бандитами не отбила желание. Правда, допоздна загуливаться не стоило, завтра надо подняться рано, а перед отправлением всё-таки надо будет выспаться, набраться сил. Так что, часок подышав вечерним воздухом, побродив по изученным вдоль и поперёк, таким родным улицам и переулкам, я вернулся к себе.