– Один раз на заре нашей дружбы я слышала, как Ольга окликнула сына: «Водяной!», – сказала я. – Очень удивилась, а она мне объяснила, что первый бизнес Федора – обслуживание аквариумов. Еще школьником он их чистил, менял рыб. Приятели знали, как Мухин зарабатывает, кто-то из друзей стал называть его Водяным. Ну и прозвище приклеилось. До сих пор так Ольга Гавриловна к сыну в приватной обстановке обращается, друзья детства-юности тоже. Федор собирает фигурки водяных и табличку повесил на двери своей спальни. Аквариумы он давно не чистит, но они его страсть, а водяной – любимый персонаж. Дегтярев об этом тоже знает. Помню, как он говорил Федору:

– Мокрое дело, которое ты до сих пор любишь, – это единственное мокрое дело, которое я приветствую. Мокрое дело водяного.

– Александр Михайлович мастер каламбуров, – не упустил возможности похвалить полковника Никита.

– Об этом скажешь ему лично при встрече, – сказала я. – Пошли в кабинет.

– И где скульптура? – удивился Никита, когда мы вошли в рабочую комнату Федора.

– Вопрос дня, – процедил Собачкин, – мне в мыслях рисовался рыцарь в доспехах, таких в замках ставят.

– Когда произносят: «скульптура», мне представляется античная статуя, – призналась я, – нечто вроде Венеры. Всю дорогу вспоминала, есть ли такая у Мухина в кабинете. Бываю здесь редко, вот и не помню. Но сейчас не вижу тут ничего похожего. Хотя в сообщении не указан размер статуи, возможно, она маленькая.

– На письменном столе бумаги, перекидной календарь, сто лет такого не видел, – перечислял Сеня, – стакан с ручками, компьютер, настольная лампа. Кресло стоит, просто царское. У стены напольные часы…

– Старинные, – добавила я, – громадные, почти до потолка. И та часть, в которой маятник, тоже здоровенная.

– Еще два кресла поменьше, – бубнил Сеня, – на стене сабли, кинжалы. Опасная коллекция.

– Ковер на полу, небольшой столик, – протянула я, – и книжные шкафы.

Сеня подошел к стене, которую занимала библиотека.

– Одни книги! Ни фотографий, ни сувениров, ни фигурок.

– Хозяин не особенно сентиментален, – сказала я, – но большинство успешных бизнесменов такие. Снимки детей и супруги часто украшают кабинет в офисе, но не для того, чтобы муж и отец любовался на родных. Снимки в красивых рамках дают понять посетителям – перед ними добропорядочный мужик, отличный семьянин.

– Который на самом деле старается общаться с родней как можно меньше, – добавил Мартынов, – когда он домой возвращается, хочет побыть в одиночестве.

Следующие полчаса мы изучали интерьер и не обнаружили ничего, даже отдаленно похожего на статуэтку.

– Шутка юмора! – подвел итог Семен.

– Кто-то постебался, – согласился Никита, – отправил Даше эсэмэску, а сейчас ржет как конь.

– О нашем расследовании знает считаное число людей, – возразила я. – Зачем, например, Ольге Гавриловне отправлять мне сообщение?

– Типа поржать, – пожал плечами Мартынов, – весело же! Хотя очень на выходку тинейджеров смахивает. На старшую Мухину не похоже.

– Жаль, – вздохнул Сеня.

– Скульптура! – ахнула я. – Вот же она!

Никита завертел головой.

– Где?

– На часах! – ответила я. – На их нижнюю часть посмотрите. Из дерева вырезана. Слева водяной. А справа русалка.

Я подошла к «курантам».

– В сообщении сказано: «Поверни руки».

– Деревянная фигня не скульптура, – возразил Сеня.

– Поскольку более ничего хоть отдельно похожего на статуэтки в кабинете нет, попробуем использовать эти, – отрезала я и стала нажимать на разные части фигурок.

– И что? – после нескольких моих безуспешных попыток спросил Сеня. – А ничего, они не двигаются.

Никита приблизился к часам.

– Дегтярев мне, молодому, только что на работу в милицию принятому, сказал: «Если хочешь поймать преступника, думай, как он. Превратись в того, за кем охотишься, суди обо всем с его позиции. Но когда, наконец, все выяснишь, сбрось чужую личину, сожги ее, как одежду со вшами. Некоторые талантливые, умные, успешные следователи заигрываются и переходят на другую сторону баррикады. Полицейский и преступник очень похожи психологически, надо иметь определенный склад личности, чтобы нарушать закон или ловить тех, кто его нарушает. Просто одни выбрали светлую, а другие темную сторону. Вот почему подчас следователи и оперативные работники преступают закон. И по этой же причине кое-кто из бывших заключенных, выйдя на свободу, потом живет честно».

– Пламенная речь, – хмыкнул Сеня, – все поняли: ты фанат полковника.

Мартынов не обратил внимания на слова Собачкина.

– Используя метод Александра Михайловича и встав на место Федора, я думаю, что надо попытаться повернуть не плечи и предплечья, а только ладони. Мухин частенько говорит: «Хватит препираться, давайте пожмем друг другу руки, это лучше, чем продолжать ненужный спор». Вот так!

Мартынов нажал на ладони водяного и русалки. В какой-то момент часы вздрогнули, маятник резко ушел в сторону и замер, гири подтянулись вверх, задняя деревянная панель стала медленно втягиваться внутрь, а передняя, стеклянная, распахнулась.

– То-то мне часики очень широкими показались, – пробормотала я, – обычно отделение для маятника и гирь делают уже.

– Ух ты! – восхитился Собачкин. – Дверь, которую замаскировали под часы. Что там?

Никита заглянул в проход.

– Всегда полагал, что за этой стеной кабинета находится коттедж Елены. Оба дома стоят впритык друг к другу. До меня здесь много лет работал Сергей Фомич, он состарился. Федор ему дом в деревне купил, Нестеренко туда переехал. Когда он меня с хозяйством знакомил, объяснил:

– Дом строили как единый. Но в южный флигель ведет своя дверь, это отдельные хоромы, часть основного здания. С хозяйской территории к Елене прохода нет. Надо выйти во двор и воспользоваться другим подъездом. Почему так странно сделали, понятия не имею. Когда меня наняли, семья уже въехала.

Никита вошел в открывшееся пространство, мы с Сеней отправились следом.

– Тут коридор, – пробормотал Никита, – а в конце его дверь, понятное дело, запертая. Сомневаюсь, что хоть один из моих ключей может открыть этот замок.

Я достала из кармана электронную отмычку.

– Держи.

– Восхищен твоей предусмотрительностью, – воскликнул Мартынов.

– Школа Дегтярева, – улыбнулась я, – мне он про примерку на себя личности преступника никогда не говорил, зато внушал: «Приличная девушка всегда должна носить в сумочке отмычку».

Сеня засмеялся.

– У полковника свое понимание приличий.

– Сезам, откройся, – произнес Никита и толкнул дверь.