Оценив Шеридана-младшего в костюме, я попыталась представить его отца в похожем облачении, и ухмыльнулась: всё-таки отец заметно выигрывал у сына, причём, думаю, это навсегда. Старший всегда будет смотреться выгоднее младшего. Возможно виной тому мягкие черты лица, которые достались младшему от его второго родителя.

– Она пришла в себя приблизительно полчаса назад, – поспешно начал Киран. – Я был с ней…

– Был с ней? – сдвинула брови я. – Зачем?

– Не знаю… С того дня, как я её вытащил из машины, я каждый день по несколько часов в её палате провожу. Наверное, просто переживал… Хотел, чтобы она выжила. Да и её матери было легче от моего присутствия.

“Конечно, ты ведь сын мужчины, на которого она положила глаз”, – мысленно подытожила я.

– Я уже опаздываю… – парень посмотрел на свои наручные часы.

– Куда? – почему-то не переставала хмурить брови я.

– На похороны. Там весь город будет. Афина вам всё расскажет, окей? Мне лучше не опаздывать, я речь обещал произнести…

– Ладно, Киран, не опаздывай, – похлопал по плечу сына Шеридан.

“Нет, это безумство”, – тем временем крутилось у меня в голове я. – “Если бы он был как-то связан, он бы сделал всё возможное, чтобы Камелия Фрост не заговорила… Но, может быть, он не успел? Или не смог – сдрейфил… Придушить её подушкой… Или он дожидался, когда она придет в себя, чтобы припугнуть её?”.

Уже спустя десять минут мои очередные сомнения на счет Кирана Шеридана были развеяны. Камелия Фрост пришла в себя в присутствии Афины – Киран появился в её палате на пятнадцать минут позже. То есть он не успел бы припугнуть её, даже если бы очень сильно того хотел. Вариант с тем, что девочка испугалась шерифа, как отца преступника, тоже отпал. Камелия Фрост на самом деле ничего не могла вспомнить. Я тщательно прозондировала эту почву: допрашивала девочку ровно полчаса без присутствия сторонних лиц – даже Афину попросила выйти в коридор вслед за Шериданом, чему она не особенно противилась, явно испытывая желание остаться с шерифом наедине. Заинтересованность матери девочки шерифом на сей раз мне пришлась на руку (в “Гарцующем олене” на мне бы меню закончилось только за то, что я составила Шеридану компанию во время ужина). Я без давления посредством присутствия в палате других лиц расспросила девочку с разных сторон и задала ей сотню не связанных между собой и невидимо связанных вопросов – она действительно ничего не помнила. Вообще ничего. И определенно точно не врала. Как и не боялась. Она не понимала, что происходит, и не знала, что произошло: не помнила ничего с момента своего попадания в особняк Оуэн-Гринов. Из воспоминаний только музыка, звучавшая на вечеринке слишком громко, и образы одинаковых девушек, в этом году отдавших предпочтение ведьмовской тематике. Дальше – пустота.

Из-за того, что девочка никак не могла вспомнить, что именно с ней произошло, она склонна была предполагать, что она, возможно, потеряла сознание из-за разболевшегося еще накануне живота. Нулевой результат меня ненашутку огорчил и даже разозлил, но я не позволила своим эмоциям взять верх. Поэтому я не ответила девочке на вопрос, который она задавала мне один раз в каждые десять минут нашего общения: что именно произошло? Ей должен был рассказать кто-то близкий. Пусть Афина как-то разжует этой наивной душе правду и поможет ей это пережить. Это вне моей компетенции. Это дело матери и дочери – внутрисемейный момент.

Мысленно пожелав удачи Афине, я вышла в коридор, в котором она должна была находиться в компании Шеридана, но неожиданно застала её в компании других трех человек: её десятилетней дочери и Роджера Галлахера с его сыном Итаном, ровесником девочки. Не знаю почему, но я сразу обратила внимание на две вещи: мальчик с девочкой неплохо ладят (смотря в окно, они что-то активно обсуждали), а Роджер Галлахер совершенно трезв, что, если верить Шеридану, можно счесть за нечто из разряда чуда.

– Как ваша дочь, мистер Галлахер? – решила для приличия поинтересоваться я, пока Афина, не сказав ни слова, проскользнула мимо меня в палату своей старшей дочери. Она меня явно недолюбливает, но это ненадолго. Скоро я уеду отсюда, и она забудет обо мне, как о прошлогоднем дне, в котором меня не было.

– С Дакотой всё хорошо, спасибо, – Галлахер поджал губы, наблюдая за тем, как его сын с дочерью Афины аккуратно проскальзывают вслед за Афиной в палату Камелии. – Она пошла на траурную церемонию…

– Вот как? – я вовремя сдержалась, чтобы не сдвинуть брови. – А почему не пошли вы?

– Я хотел, но позвонила Афина, я не мог не приехать сейчас сюда, а Дакота не могла не пойти на церемонию…

Он оправдывался? Ведь оправдывался… Но почему? Из-за чего он мог испытывать чувство вины?..

– Ты уже закончила? – из-за угла коридора вдруг появился Шеридан с одноразовым стаканчиком из коричневого пластмасса в руке. Лицо Галлахера сразу же приняло отстраненный вид.

– Было приятно пообщаться, агент Нэш, – пробормотал себе под нос мужчина, после чего нырнул в палату Камелии Фрост вслед за остальными гостями. Как только дверь за его спиной захлопнулась, я посмотрела на одноразовую чашку с чаем в руке Шеридана.

– В каких отношениях Галлахер с Фрост? – сдвинула брови я.

– Если честно, до сих пор эти двое особо не общались друг с другом… Так, знакомые, но не больше того.

Я нахмурилась еще сильнее. Похоже, в этом городе вечных облаков и холодных теней подозреваемыми могут быть все. Даже добродушный отец-алкоголик. Даже ребенок местного шерифа. Даже сам шериф, способный покрывать своего сына. Или давнего знакомого… Или себя. Это ведь он первым, после своего сына, явился на место происшествия?.. Может быть я ищу вовсе не водителя? Может быть я ищу водителей? Вовремя появившиеся на месте преступления Шериданы, торчащий у реки Галлахер, наблюдающий за извлечением машины из воды… Это же трио первым узнало о возвращении Камелии Фрост в сознание… Но выжившая девочка должна была волновать не только их… Кого еще?.. Должен быть четвертый подозреваемый. Должен быть еще хоть кто-то… Кто-то более “нереальный”, чем эти трое. Кто-то, в причастность кого поверить будет сложнее. Кто-то, кто всё это время был за кулисами, пока Шериданы и Галлахеры мелькали перед моими глазами, спасали невинных девушек и устраивали разборки между собой. Этот кто-то совсем рядом. Настолько, что волосы дыбом встают: Он здесь, в этом городе, Он видит меня, Он знает, что именно Он совершил, и знает, что я ищу Его.

Он – это один?.. 

…Он – это два?.. 

…Он – это три?.. 

Сколько Их?.. 

Я одна.

Мы бесповоротно опоздали на похороны. Все речи были произнесены, все гробы погружены в землю и закопаны. Умерших хоронили в закрытых ящиках из-за состояния, в котором пребывали их тела. И всё-таки я рассчитывала на то, что мы успеем хотя бы на концовку церемонии речей, успеем хоть что-то выхватить взглядом в костёле, но, видимо, звучащий в небесах с самого утра глухой гром, становившийся всё более отчетливым, серьёзно повлиял на длительность церемонии прощания. В итоге мы с Шериданом успели к моменту закапывания последней из пяти могил. Народа было и вправду много, но я бы не сказала, что собрался весь Маунтин Сайлэнс – скорее его половина. Держу пари, треть этой толпы завалится сегодня в бар “Гарцующего оленя” несмотря на то, что сегодня только вторник. Будут перемывать косточки пострадавшим семьям, сочувствовать им до тех пор, пока кто-то не начнет попрекать нерадивых родителей за то, что те “недосмотрели” за своими подвыпившими детишками, после чего позиция схлестнется с оппозицией, драка, начавшаяся в баре, перенесется на улицу, под проливной ливень, кто-то вызовет полицию, начнется возня с шерифом… Грязная работа. Но именно такая работа отлично снимает напряжение, растущее в сжимающихся от осознания своего бессилия кулаках.