Повисла долгая пауза. Пожилой юрист был глубоко взволнован.

– Неужели и вправду было так тяжело, милорд? Доминик кивнул.

– Временами мы с мамой не знали, когда нам доведется поесть в следующий раз. Я делал все, чтобы выжить, – воровал и даже кое-что похуже. И я сделаю это снова, ни секунды не сомневаясь, если это спасет мою семью от голодной смерти. Мужчина только тогда является мужчиной, когда может защитить тех, кого любит. – Поняв, что он потряс юриста своей вспышкой гнева, Доминик отошел к окну и выглянул на улицу. Он ничего не видел. Он опять был в Неаполе, тощий отчаянный мальчишка, блуждающий по темным аллеям и докам…

После непродолжительного молчания пожилой поверенный сказал:

– Я умею сочувствовать. Вспомните, что я знал вашу мать. Милая, замечательная леди… То, что произошло, было настоящей трагедией.

– Не трагедией, злодеянием! – зло сказал Доминик.

Юристу не было известно и половины. Доминик поборол свои чувства, и когда он повернулся, его лицо приняло свое обычное холодное выражение.

– Я хочу, чтобы Идс расплатился за все.

– Сыщики найдут его, милорд, не беспокойтесь, – заверил его Подмор. Он посмотрел на него проницательным взглядом. – Я так понимаю, ваша привязанность к Вульфстону возродилась с тех пор, как вы приехали?

В ответ на этот вопрос Доминик лишь вскинул голову.

– Привязанность? Разумеется, нет. Я ненавижу это место ничуть не меньше, чем прежде!

Подмор извинился голосом опытного юриста:

– Простите, разумеется, нет. Просто вы показались мне немного более… заинтересованным, чем прежде. – Он начал раскладывать бумаги перед собой на столе. – Значит, вы не собираетесь производить ремонт в домах арендаторов?

Доминик задумался на мгновение.

– Я должен, – сказал он наконец. – Я не могу позволить людям жить в таких отвратительных условиях. Это конечно, не моя вина, но ответственность за это тем не менее лежит на мне.

– Разумеется, милорд. Хотя считаю своим долгом напомнить, что если вы продадите имение по частям, новый владелец может все равно решить снести все постройки и выселить арендаторов. Современные методики сельского хозяйства, насколько я понимаю, требуют работы в больших масштабах.

Доминик снова выглянул из окна на двор, по которому туда-сюда сновали люди. Черт, ему не хотелось думать о последствиях, он просто хотел избавиться от этого места.

– А может быть, и нет, – сказал он наконец. – Все нужно закончить до зимы. Некоторые из этих чертовых крыш протекают.

– Хорошо. – Подмор сделал пометку в бумагах. – Это все, что вы хотели?

– Нет, – сказал Доминик, все еще глядя из окна во двор. – Я хотел уточнить кое-что по поводу завещания. Предположим, я разорву помолвку с мисс Петтифер, и поместье продадут. Что мне помешает просто его купить?

Поверенный вздохнул:

– Я уже объяснял вам в Бристоле, милорд. Правда, я опасался, что вы были настолько рассержены, что не уделили должного внимания всем деталям. Ваш отец предвидел это. Вы не можете купить поместье, это особо подчеркнуто в завещании. Ни вы, ни ваш агент, ни кровный родственник, ни жена. – Он с сожалением покачал головой. – Мне очень жаль, милорд, но ваш отец был в бешенстве, когда вы сбежали. Он намеревался заставить вас повиноваться в конце концов.

Доминик сжал челюсти. Он не позволит своему отцу командовать собой, даже после смерти.

– Сэр Джон приехал сюда со своей дочерью, чтобы попробовать обвенчать нас пораньше. Он болен. Мне тут пришла в голову мысль: а что, если он умрет?

– Если мисс Петтифер к тому времени не выйдет замуж, завещание остается в силе.

– А если она захочет разорвать помолвку?

– Если так, то десять тысяч фунтов, выплаченные вашим отцом сэру Джону при подписании контракта, должны будут быть возвращены поместью Вульфстон.

– А если я не захочу получать с них деньги?

Подмор покачал головой:

– Вы не можете. Деньги должны быть уплачены мисс Петтифер или ее отцом, а вы знаете, что денег у них нет. Простите, милорд, но ваш отец предусмотрел расточительность сэра Джона и ваше нежелание жениться на девушке по его выбору.

– Что, если я дам ей деньги из моих собственных средств? Поверенный пожал плечами:

– Я об этом не узнаю. Но факт остается фактом: вам все равно придется получить разрешение сэра Джона на женитьбу. Как я уже говорил, ваш отец вознамерился подчинить вас своей воле, а у меня создалось такое впечатление, что сэр Джон предпочитает, чтобы вы заключили союз с его дочерью.

– Да уж, чертов дурак! – Доминик обхватил одной ладонью другую, сжатую в кулак. Упрямый старик отказывался видеть, что из Доминика выйдет ужасный муж для его дочери – жестокий и равнодушный. Он продолжал мерить комнату шагами.

– Полагаю, у вас уже есть молодая леди на примете, милорд.

Доминик посмотрел ему прямо в глаза.

– Нет, с чего это вам взбрела в голову такая идея? Подмор пожал плечами:

– Просто так, стариковские мысли. – Он поколебался, а затем добавил: – Милорд, почему бы вам просто не отказаться от этого брака, и пусть поместье продают. Поскольку вы все равно намеревались так поступить и поскольку в деньгах вы не нуждаетесь…

– Нет! Мне нужно владеть им. Это мое право! Я не позволю отцу лишить меня моих прав с помощью какого-то дурацкого завещания. Если поместью суждено быть проданным по частям, то это произойдет, потому что так пожелал я, а не мой отец, чтоб он вечно горел в аду!

Подмор сморгнул. Доминик продолжал:

– Мою мать продали замуж из-за этого замка. Ей было всего семнадцать лет.

– Я помню, – мягко сказал поверенный. – Она была прекрасной невестой.

Доминик кивнул. Он все время забывал, что старик знал его мать.

– Мой отец превратил ее жизнь в кошмар, так что в конце концов она вынуждена была бежать на континент. Там она долгие годы жила в нищете, и все это из-за моего отца и Вульфстона.

Наступила долгая тишина, во время которой Доминик пытался сглотнуть горечь, скопившуюся в горле. Наконец он сел в кресло напротив Подмора и сказал:

– Когда моя мать была на смертном одре, я обещал ей, что сделаю все, что угодно, чтобы завладеть Вульфстоном. Она просила, умоляла меня забрать его ради нее. Так я и сделаю. Любыми доступными мне средствами.

Подмор глубоко вздохнул:

– Да, понимаю. Мне бы очень хотелось как-то вам помочь, но ваш отец основательно подошел к этому вопросу.

Доминик насупился. Он должен, он должен. Вульфстон будет принадлежать ему.

– Теперь по поводу поместья! Оно требует большого внимания, поскольку очень запущено. Надеюсь, что у меня есть ваше разрешение, как исполнителя воли моего отца, заниматься этим?