В какой-то момент Зоя подумала, что ее могут убить. Она слышала: преступники не оставляют свидетелей. Спасти ее могло только чудо. И оно произошло.

Зоя с надеждой посмотрела на входную дверь, и она распахнулась. На пороге стоял ОН.

Дальше все замелькало: парни наскакивали на него и отлетали. Падали, корчились от боли и опять вставали, нападая с двух сторон.

В какой-то момент Зое показалось, что и ее спаситель получил сильный удар, но устоял. Он упал к ее ногам только тогда, когда нападавшие бросили сумку и выбежали на улицу.

Зоя собиралась кричать, звать врача, но он приподнялся, улыбнулся той же очаровательной улыбкой:

– Вы испугались? Это я виноват. Такой глупый удар пропустил… Вы не волнуйтесь и не надо никакого врача. Мне бы только умыться.

Он встал, чуть пошатываясь. С виска стекали капли крови. И почти вся рубашка была в красных пятнах.

Зоя подхватила сумку, взяла его под руку и повела к лифту.

Пока кабина со скрипом добиралась до девятого этажа, они успели познакомиться.

Сергей Мартов сам смыл кровь с виска и залепил «рану» пластырем.

Она стирала его рубашку, а он стоял сзади и говорил милые глупости:

– Я всегда был уверен, что красота спасет мир. Вас она сегодня спасла. Если бы я встретил обычную девушку, то не оглянулся бы и не заметил этих подозрительных типов.

Зоя часто смотрелась в зеркало и не очень высоко ценила свою внешность. Скажи о ее красоте кто-нибудь другой, она бы разозлилась. Но ему она верила… В конце концов, красота это не только внешность. Возможно, он первый, кто разглядел ее душу.

Рубашка отстиралась, но сохнуть ей не меньше часа. Значит, есть время для ужина.

До этого она скромно старалась не смотреть в его сторону, но на кухне это получилось само собой:

– Ой, Сережа, у вас и на плече кровь, и здесь… на животе.

– Да, пожалуй, я пойду в душ.

Он двинулся вперед, пошатываясь. Она поняла это именно так, как он хотел.

– У вас кружится голова, Сережа? Только не делайте очень горячую воду. И дверь не запирайте, а я рядышком постою.

Он позвал ее через минуту. Голос был жалобный и тревожный. Не думая ни о чем, она ворвалась в ванную – он стоял прислонившись к стене и, пытаясь завязать на бедрах полотенце.

Зоя подставила плечо и повела его в комнату. По дороге он успокаивал и ее, и себя:

– Все нормально… Только не надо врача. Я пять минут полежу и все пройдет.

В комнате она только на три секунды оторвалась от него, выдвигая диван – это было единственное лежачее место в ее «однушке».

Он лег, а она присела рядом.

– Вы посидите рядом, Зоя. У меня все проходит, когда вы рядом.

Сергей приподнялся и нежно взял ее за плечи. Пытаясь опять лечь, он осторожно увлек ее за собой.

Зоя не поняла, как случилось, что она лежит рядом с ним. Не поняла она, куда девалась ее скромность. Она не только не стеснялась того, что он с ней делал – она этого хотела…

Зоя никогда так много не говорила. Она шептала ему нежные слова и пыталась рассказать все. Ведь этот самый родной для нее человек ничего о ней не знал:

– Я верила, что это когда-нибудь со мной случится. Я только не знала, что это так хорошо… Нет, я правда верила! Мне еще в пионерском лагере девчонки нагадали: меня должен спасти один красавец, а потом я его спасу, и он станет моим мужем. Это же точно про нас! Только они говорили, что это будет через пять лет, а случилось через двадцать… Еще они нагадали про наших детей. Я еще не такая старая. Я успею…

Мартов лишь изредка задавал наводящие вопросы. Через час он уже знал, что начальник Зои очень милый человек. Но последнее время у Виктора Олеговича неприятности. Один его сотрудник не вернулся из Сочи, а недавно пропал еще один.

– Очень жалко ребят, Сережа. Одного из них я знала. Огромный такой и добродушный. Его все «шкафом» звали. Еще говорили, что он раньше боксом занимался. У нас очень много спортсменов.

– А шеф ваш спортом не занимается?

– Нет. Он только плавает иногда. Виктор Олегович каждую неделю ездит в центр «Аркадия». А директор этого центра у нас постоянно бывает. Шеф говорил, что у нас с этой «Аркадией» совместный проект.

– Завидую я твоему шефу, Зоя. Так сейчас хочется в бассейн окунуться… А есть в этой «Аркадии» отдельные номера, на двоих?

– Есть.

– А ночью они работают?

– До трех часов.

– Собирайся, Зоя! Едем кутить. У меня машина за домом стоит… Собирайся. Завтра позвонишь своему шефу и возьмешь отгулы на три дня.

– Я, Сережа, заместителю его позвоню. Кошевого нет в Москве. Он вчера утром в Севастополь улетел.

* * *

Подъезд «элитного» дома на Фрунзенской набережной поражал своей убогостью. Стандартная зеленая краска на стенах и покосившиеся почтовые ящики. Из застекленной будки появилась та, кого сейчас называют консьержкой. На самом деле это была сонная сторожиха, которая сразу же узнала Славина:

– Ой, Глеб Васильевич… А говорили, что вас милиция ищет. Будто или вас ограбили, или вы кого зарезали.

– И до меня эти слухи дошли. Врут люди!

– Я так и подумала, что сплетни… Вы к Илье Викторовичу? Он недавно пришел. Еще, должно быть, не ложился. Ему позвонить?

– Нет, мы сюрприз ему хотим сделать… Или так, позвоните и скажите, что к нему поднимается человек с письмом от Кошевого.

Они не сели в лифт, пока не услышали, что сторожиха точно исполнила просьбу.

К двери, размахивая листом из блокнота, подошел Савенков. Щелкнул замок, и через узкую щель просунулась рука:

– Давайте письмо.

– Дон просил расписаться в получении.

Савенков рванул дверь на себя и грудью впихнул хозяина в его квартиру.

Бабкин даже не пытался сопротивляться. Но если грубые действия Савенкова испугали, то появление Славина повергло в шок:

– Ты почему жив, Глеб? Мне Дон сказал, что ты… погиб.

– И до меня этот слух дошел. Врут люди! И Дон твой врет… Вот ты знаешь, что он решил завтра тебя ликвидировать?

– Не знаю.

– А то, что ты ведешь себя, как последний чеченец, знаешь? Нехорошо держать девушку в подвале.

– Какую девушку?

– Наташу из Полтавы.

– Как ты о ней узнал, Глеб?

– Я же сказал, что я все знаю… Короче, сейчас едем в «Аркадию», забираем Наташу, кассеты из сейфа и все остальное, чем мог бы поживиться Дон.

– А потом мы куда?

– На дно. Тихо ляжем и будем ждать.