Хлопуша по-хозяйски вошёл в заводскую контору и велел служкам нести сундук с кассой. Угрюмые приказчики по шнурованным книгам отчитались атаману, сколько заработал каждый работник. Хлопуша выплатил работникам всё до копейки, а книги сунул в печь. Оставшиеся деньги Хлопуша завернул в скатерть вместе с серебряной посудой из господского дома и под конвоем казаков отправил Пугачёву. Конвой увёл и семерых закованных приказчиков. Все они дружно откажутся служить самозванцу и будут повешены в Бёрдах.

Хлопуша объявил: рабочие пускай идут к доменным печам отливать царю пушки, а приписных крестьян государь верстает в своё войско. Рабочие побоялись сказать атаману, что без крестьян заводы быстро истратят запасы угля и руды и встанут. Рабочие решили: чем погибать от ножа каторжника, лучше лить чугун из печи, авось пронесёт нелёгкая.

«Льстясь благополучию», авзянские приписные крестьяне составили полк из пятисот человек. Командовать им Хлопуша назначил Дорофея Загуменных. Хитрые мужики Авзяна держали на уме, что из-под Оренбурга государь пойдёт на Москву и Петербург, и на его дороге как раз окажется родная Ока и отцовское село Ромодановское.

С шестью пушками и новым Авзянским полком Хлопуша ушёл к Оренбургу и на полпути встретил отряд Андрея Овчинникова, который направлялся бить генерала Кара. Объединив силы, Хлопуша и Овчинников разгромили генерала у деревни Юзеевой. Первый раз за долгую жизнь Хлопуша познал удачу.

Вскоре после ухода безносого Хлопуши на Авзян явится казачий атаман Яков Антипов. Он наладит работу промышленной базы мятежников: четырёх заводов на Авзяне и четырёх заводов на Торе. Мастера будут отливать для мятежников ядра, бомбы и орудия: толстые гаубицы «единороги» и «секретные картечницы» с овальным сечением жерла – эти пушки граф Шувалов придумал лично сам и считал их лучшими в мире. Опробовать «злодейское литьё» на точность авзянцы будут на мишенях, поставленных на горе, что возвышается над заводским прудом. Гору прозовут Мишенной.

Мишенная гора над прудом Авзянского завода

Казённые командиры в далёкой Уфе взвоют от наглости мятежников. С пристани Стерлитамак отбивать Авзян поскачут 1300 башкир, но под Авзяном взбунтуются, порубят своих офицеров и переметнутся к Пугачёву.

Антипов до марта будет командовать артиллерийской базой на Авзяне и Торе и станет главным поставщиком «злодейского литья». Потом Пугачёв призовёт его к себе. Антипов уйдёт с Авзяна к государю и погибнет в бою под Оренбургом. А извилистые тропы мятежа вскоре приведут на Авзян самого Емельяна Иваныча.

За победу над генералом Каром под деревней Юзеевой Пугачёв произвёл Хлопушу в полковники. Но вот второй поход Хлопуши – на Верхнеозёрную крепость, где засел француз Отто де Марин, – провалился. Пугачёв нахмурился. Благорасположение государя Хлопуша вернул себе в январе, когда мятежники разгромили вылазку оренбуржцев. И в феврале Пугачёв дал Хлопуше новое задание: взять крепость Илецкую Защиту.

За Яиком, в 60 верстах от Оренбурга, близ реки Илек высилась удивительная гора из каменной соли. В России в ту эпоху соль была стратегическим ресурсом. В 1754 году власть прибрала его к своим рукам. Соледобычей стали ведать горные генералы в Екатеринбурге. Но илецкие «ломки» соли находились на «азиатической стороне» Яика, то есть под угрозой казахских набегов. Поэтому заводской Екатеринбург просил помощи у казачьего Оренбурга.

Возле карьеров встал «транжемент» Илецкая Защита. Оренбургские казаки охраняли каторжников, которыми командовали горные инженеры. От Защиты через Оренбург пролёг соляной тракт, который заканчивался на реке Белой, Агидели, пристанью Стерлитамак. Там мешки с солью грузили на барки и отправляли в Россию речным ходом.

Каторжники кайлами вырубили в соляных толщах целые пропасти. Потом эти пропасти будут изумлённо озирать российские императоры и светила науки. Огромные прозрачные кристаллы минерала галенит, каменной соли, назовут «илецкими сердцами» и приравняют к сокровищам. В 1906 году паводок прорвёт перемычку между речкой и карьерами, вода затопит соляные пропасти, и они превратятся в целебные солёные озёра вроде Мёртвого моря. А добыча соли в Соль-Илецке всё равно останется, но уйдёт шахтами в недра земли.

Во времена Пугачёва на стенах котлованов, на глыбах-балконах, в солёной пыли скрипели колёсами деревянные машины-подъёмники, сконструированные академиком Рычковым, «оренбургским Фаустом». Рычкова назначили командиром конторы соляных дел в Оренбурге. В осаждённый пугачёвцами Оренбург Илецкая Защита посылала хлеб и соль, и 16 февраля 1774 года Хлопуша привёл к крепости свой Авзянский полк.

Степная метель хлестала по куртинам и бастионам. Защищать Защиту решились только 15 солдат и капитан, а гарнизон сдался и открыл ворота. Хлопуша покарал не врагов, а воров: повесил интенданта, который морил каторжников голодом. Хлопуша раздал жителям крепости хлеб, чтобы хватило до весны, и выплатил каторжникам деньги за их работу в рудниках.

В Илецкой Защите Хлопуша нашёл жену и сына. Хлопуша потерял их очень давно, когда его угнали на каторгу в первый раз. Начальство насильно выдало его бабу, как вдову, замуж за другого мужика. А Хлопуша ведь не умер. И он любил свою семью – за семью он потом и погибнет.

В конце марта князь Голицын завалил трупами мятежников поля у Татищевой крепости и двинулся на Бёрды. Хлопуша отпросился у Пугачёва всего на полдня: перед бегством мятежников он хотел увезти жену и укрыть её в Сакмарском городке. Но дорога туда проходила через Каргалу, где хитрый Муса Улеев уже задумал измену. Для Мусы сдать Хлопушу губернатору было хорошим способом заслужить прощение. Поэтому в Каргале татары перевернули сани Хлопуши, повязали бывшего каторжника и поволокли к властям в Оренбург.

Войска мятежников были разгромлены, Пугачёв бежал, а Хлопуша вновь очутился в том же каземате, откуда его вытащили, чтобы он убил самозванца. Судьба, как буран, завершила последний круг. Хлопуша знал, что его уже не спасут ни губернатор Рейнсдорп, ни самозванец Пугачёв.

Рогатки каторжника из музея Ижевска

В мае Хлопушу осудили на казнь. Ярким зелёным утром 18 июня его вывели из тёмного, сырого каземата на площадь. Хлопуша увидел плаху и врытый в землю кол, на который насадят его голову. Старый измученный каторжник в последний раз, щурясь, посмотрел на небо, на огромный и прекрасный мир, где не нашлось малого уголка, чтобы тверской крестьянин Афоня прожил жизнь по-человечески. Палач повалил Хлопушу грудью на плаху и топором перерубил шею. Голову Хлопуши воткнули на кол, что стоял над Яиком, для «вечного зрения».

Пугачёв пришёл на Авзян в начале апреля. Меж гор по бирюзовым долинам растекался мёд благовеста: заводы праздновали Пасху. И явление Пугачёва на Авзяне было символичным вдвойне – словно государь, как Спаситель, воистину воскрес и после смерти под Петербургом, и после разгрома под Оренбургом.