Сгребши в охапку покупки, а некоторые из реторт засунув под мышку, Штелер вприпрыжку проследовал в ближайший дворик, по счастливой случайности оказавшийся совершенно безлюдным, и вылил все снадобья, а затем высыпал все порошки в старенький, ржавый чугунок. Гремучая смесь тут же забулькала и приняла приятный, ласкающий глаз розовый цвет. Выждав несколько минут, пока на поверхности не полопаются последние пузырьки, Штелер скинул с плеч плащ и, аккуратно разложив его на траве, тщательно оросил выцветшую от времени подкладку.

Этому фокусу его научил Мартин Гентар, не только маг, не только непревзойденный мастер иллюзии и многое чего еще, но и выдающийся лекарь. Он рассказал новичку-моррону, как быстро из имеющихся в аптеке любого города зелий и снадобий приготовить смесь, способную выявить присутствие всех до единого ядов, которыми отравители потчуют своих жертв, нанося их на различные вещи. Не всякая отрава действует через живот, некоторая впитывается в кожу и приводит к мучительной смерти.

Розовая жидкость быстро впиталась, но не изменила свой цвет на желто-зеленый. Штелер облегченно вздохнул, подаренный ему плащ, плащ, который он уже носил на себе около получаса, не был отравлен, а значит, ему не предстоял еще один визит к аптекарю и приготовление противоядия. На всякий случай моррон высыпал в чугунок и серебро из кошелька. Ничего не случилось, жидкость была по-прежнему розовой.

Вампир, в личности которого было куда более таинственного, нежели отталкивающего и ужасного, не собирался его отравить, и это уже говорило в пользу недавнего собеседника.

Собрав обратно в кошель скользкие монетки и закутавшись в пропитавшийся влагой плащ, Штелер быстро пошел прочь. Он не боялся простуды, скорее опасался заснуть на ходу. После довольно нервного дня и бессонной ночи на него навалилась такая усталость, что угроза свалиться наземь и захрапеть была вполне реальной.

Прежде чем размышлять о серьезных делах, бывшему полковнику было просто необходимо промочить пересохшее горло кувшинчиком доброго вина и вздремнуть пару-тройку часов, желательно в тишине и на мягкой, чистой подушке – роскоши, которую он уже позабыл за недели пеших скитаний.

Моррон так устал, что не пустился бродить по городу в поисках постоялого двора, который был бы, с одной стороны, неплох, а с другой – по его карману. Он зашел в первую же попавшуюся на его пути гостиницу и без сожалений расстался с содержимым своего не такого уже и толстого кошелька. Денег хватило впритык, тютелька в тютельку, на оплату небольшой комнатушки на втором этаже под крышей и на кувшин молодого мионского вина не лучшего сорта, но и не обдирающего горло.

Момент вожделенного единения с мягкой постелью был уже близок. Штелер поднялся наверх, открыл маленьким, выскальзывающим из рук ключиком дверь, переступил порог и, закрыв ее изнутри, собирался задвинуть засов, как вдруг за спиной моррона раздался шорох одежд, скрип кровати и сдавленный кашель.

– Ну, здорово, дружище! Что-то ты долго до города добирался! – произнес нараспев красивый мужской баритон, уже где-то слышанный и знакомый.

– Ты?!! – удивленно воскликнул полковник, едва успев обернуться.

– Ну я, дружище, я! Не рад, что ли? – рассмеялся в ответ незваный посетитель, по-хозяйски развалившийся на чужой кровати и даже не скинувший грязные сапоги.

Порою в жизни случаются чудеса, не просто происходит нечто неожиданное, а свершается невероятное, невозможное, непостижимое. В маленькой комнатке своего временного пристанища Штелер был готов увидеть кого угодно: таинственного вампира, способного превращаться в тень; зловонного мороха, присланного передать ему очередные обноски; шеварийского торговца, каким-то способом прознавшего, где остановится обманувший его лжекупец; прозорливого агента денборгского сыска и даже скучавшую от одиночества и серости бытия даму, но только не ту особу, которая вальяжно развалилась на его кровати и пачкала сапогами свежие простыни.

– Ну, здрав будь, господин полковник! Иль как тебя сейчас прикажешь величать? – рассмеялся незваный гость, откинув со лба прядь длинных, но редких и сальных волос.

Хоть оделся визитер и неброско, но роду он был именитого, это выдавали его манеры, никак не соответствовавшие простоте обычного дорожного наряда небогатого дворянина. В движениях его непропорционально длинных рук с тонкими, словно у девицы благородных кровей, запястьями крылись желание показать утонченность своей натуры и неуместное при данных обстоятельствах жеманство. До этого момента бывший комендант видел посетителя лишь дважды, но ни с кем не спутал бы его приметное лицо. Похожие на выкрашенную в черный цвет паклю волосы обрамляли овал грушевидной формы, изуродованный к тому же толстыми щеками и чересчур пухлыми губами. Лоб вельможи был узок, хотя именно этот дефект немного маскировали две большие залысины, простиравшиеся чуть не до макушки. Глаза казались слишком большими, в особенности если учесть, что тонюсеньких бровей почти не было видно, а посредине всего этого «великолепия» торчал маленький курносенький носик с большими ноздрями. Природа вдоволь поиздевалась над потомком древнего и весьма именитого филанийского рода, она наделила его мордой жабы, а не человеческим лицом, но потом, видимо, сама устыдившись своего мерзкого поступка, решила немного сгладить характерные для всех земноводных черты. Непонятно почему, но лицо молодого человека лет двадцати пяти – тридцати не вызывало отвращения, а, наоборот, притягивало к себе оценивающие женские взгляды и располагало к откровенности собеседников-мужчин.

Сомнений быть не могло, кровать полковника мял и пачкал сапожищами маркиз Вуянэ собственной персоной, очень влиятельная личность в соседней филанийской колонии и собрат Штелера по «Одиннадцатому Легиону».

– Что застыл, как изваяние: то ли видеть не рад, то ли зенки настолько уже залил, что своего не признал? – не дождавшись ответа на первый вопрос, задал маркиз второй.

Штелер действительно на некоторое время лишился и дара речи, и способности двигаться. Страшные сомнения, а не сходит ли он с ума, снова вернулись. Они было оставили новичка-моррона на некоторое время, но теперь вновь посетили его, вызванные абсурдным видением. Маркиз остался в Марсоле, Штелер знал это точно. Если бы даже знатный вельможа и уладил быстро свои дела, что вряд ли, то все равно не смог бы оказаться в Денборге раньше него, да еще в его номере, всего менее четверти часа назад оплаченном.

Мучаясь вопросом, кто же перед ним: наглый обманщик, каким-то чудесным способом сумевший принять обличие моррона, или просто мираж, Штелер молча прошествовал в центр комнаты и поставил на стол еще не открытый кувшин с вином. Разбить довольно дорогую покупку ему не хотелось. Затем полковник быстро развернулся, и сокрытый под длинными полами старенького плаща меч вырвался наружу. Его острие быстро достигло подушки, где покоилась уродливая голова, но рассекла лишь тонкую ткань.

«Видение, мираж!» – успел подумать полковник, но в тот же миг кулак, влетевший в его правое ухо, доказал несостоятельность опрометчиво сделанного заключения. Штелер отшатнулся и чуть было не вывалился в окно, по счастью, закрытое. Напавший же на него то ли злодей, то ли призрак больше не проявлял агрессии, даже не смотрел в сторону чуть не убившего его собрата по клану. Он внимательно рассматривал покрытый мелкими пятнышками крови меч, неизвестно каким образом переместившийся из рук Штелера в его тонкие, изящные ладони.