снова завопила. За криком последовал выстрел из пистолета, и крик Леопольды превратился в безумный лепет. Только тогда Хадсон заставил себя вырвать все свои двести двадцать семь фунтов боли из цепких лап грязи и, шатаясь, как восьмидесятилетний старик, поднялся на ноги.

Он шел по ступенькам так быстро, как мог бы человек, только что переживший аварию в перевернувшемся экипаже.

В гостиной он нашел Леопольду, прижавшуюся к дальней стене с одним из пистолетов в руках. Сизый дымок все еще висел в воздухе, но он клубился рядом с пистолетом того, кто лежал на полу. Его шея была вывернута так сильно, что голова смотрела почти назад. На лице умершего Августа ван Ремма застыл шок.

Монстр из болота Блэк-Оук стоял на коленях. Безносое окровавленное одноглазое лицо было повернуто к сестре. Хадсон увидел, как моргнул его жуткий глаз. В его груди, прямо над сердцем, темнело отверстие с синими краями, из которого текла темная кровь.

Цукор встал. Он поднес руку к ране, набрал в нее крови, как в чашу, и поднес к своему зрячему глазу. В глубине его горла родился рокочущий звук, затем монстр пошатнулся, распростер объятия и рухнул в сторону своей сестры — то ли в поисках последней порции нежности, то ли в попытке раздавить ее.

Леопольда выстрелила.

Пуля попала Цукору в лоб и вышла из задней части его лысого черепа. Монстр сделал еще два шага, Леопольда прижалась к стене и тихо пискнула, когда ее младший брат снова рухнул на колени. Затем он свалился на живот и, как ни удивительно, начал медленно ползти по направлению к своей сестре! Ее охватил ужас. Правая когтистая лапа Цукора ухватила Леопольду за лодыжку… монстр вздрогнул и замер.

Дым от выстрела Леопольды поднимался к железной люстре с шестью горящими свечами.

Хадсон вдруг понял, что звуки бури снаружи утихли. Шторм кончился… по крайней мере, пока.

Но не тот, что бушевал в этом доме. Не до конца.

— Ты, — прорычала Леопольда. Ее голос сочился ядом. Она посмотрела на пистолет, лежавший на каминной полке, и попыталась взять его, но не смогла, потому что мертвая рука монстра крепко держала ее.

Хадсон пересек комнату, миновав два тела, и забрал свой пистолет. Он попытался заговорить, но голос не послушался. Его собственное лицо словно потеряло форму. Сейчас ему уже не казалось, что ребра у него сломаны, а плечо вывихнуто. Возможно, раны не столь серьезны. А может, боль просто притупилась после долгой битвы. В любом случае, он знал, что синяков на его теле будет не перечесть. Наверняка его прозовут Пятнистым-Человеком-Манхэттена.

Он вновь попытался заговорить. Голос больше походил на воронье карканье, но этого было достаточно:

— Я не верю, что вы хотите сделать то, о чем думаете.

— Ты все уничтожил! — застонала Леопольда. — Будь ты проклят! Ты всех нас погубил!

— Как посмотреть, мадам ван Ремм, — возразил Хадсон. — Сейчас я уйду… если, конечно, смогу идти. А позже намереваюсь встретиться с констеблем Слитом. Уверен, что он вместе с мэром ван Деккером захотят нанести вам визит.

— Ты все уничтожил! — словно в бреду, кричала Леопольда. — Все!

— Хм, — протянул Хадсон. Стол был перевернут. Нож, который отняли у Хадсона, теперь лежал на полу. Наклониться, чтобы поднять его, было слишком больно. Что ж, не велика беда. Ему все равно заплатят, можно будет купить новый нож. — Может, вам лучше пойти к констеблю Слиту самой? — предложил он. — И рассказать ему все?

— Лучше? — прошипела она. — И что же я получу? Веревку лучшего качества для виселицы? — Несколько секунд Леопольда смотрела на тело Августа. Ее глаза увлажнились от слез, и она заплакала навзрыд. Попытки дотянуться до любимого брата были тщетны: слишком крепко держала рука мертвого монстра.

Ну и семейка, — подумал Хадсон. — Недаром говорят, что семейные узы самые крепкие.

Также он подумал, что если не выберется из этого дома прямо сейчас, то превратится в слишком болтливого идиота. Его заплечная сумка была слишком тяжелым бременем. Пожалуй, стоит попросить Слита забрать ее позже.

— Доброго дня, — сказал он. Это прозвучало, как два самых глупых слова, которые когда-либо произносили в истории.

Леопольда не обратила на него внимания. Она пыталась высвободиться из мертвой хватки Цукора, чтобы свернуться калачиком на полу рядом с Августом, но даже тринадцать пальцев не помогали ей справиться с этой задачей.

По пути к выходу Хадсон заметил, что кровь и мозги Цукора забрызгали гравюру с пушкой «Брайартус» на стене. Он сплюнул на пол и, казалось, вместе со слюной у него изо рта вылетел кусок плоти Цукора. Если б ему позволяли ноги, он мчался бы отсюда прочь очертя голову, однако, пройдя всего двадцать ярдов, он упал на землю и несколько минут не мог подняться на ноги.

Дождь перестал, но с деревьев капало, а земля под ногами была рыхлой.

По пути к палатке ноги Хадсона снова подкосились, и он упал в лужу грязи. Он пролежал некоторое время под движущимися облаками, и подумал, как близко сегодня подобрался к собственной смерти. Стоило ценить в жизни каждое мгновение, даже в самую сильную бурю. Этому учит судьба солдата. Сегодня ему очень жестоко напомнили об этом.

Повинуясь странному порыву, Хадсон начал перекатываться туда-сюда в грязной луже, словно пытаясь очистить себя от смерти, крови и зла, которое люди часто совершали, чтобы сохранить свои тайны, веками утягивающие их во тьму. Хадсон решил проблему и заслужил свое вознаграждение. Остановил череду убийств. Он пережил это.

Что до ответов на вопросы о том, кто несет за все это ответственность… они были выше его понимания. И, по правде говоря, его это устраивало.

Вскоре ему удалось встать на ноги. Он медленно побрел своей дорогой, чувствуя себя чище, чем когда-либо прежде.

Ночная поездка

Глава 1

Октябрь 1702 года.

В своем ночном посетителе Мэтью Корбетт отметил три вещи, показавшиеся ему особенно интересными.

Во-первых, джентльмен был одет в представительный костюм с серой рубашкой и темно-синим галстуком. Мэтью стал обращать внимание на наряды после того, как он сам, успешно завершив дело Королевы Бедлама, сделался местной знаменитостью. Статья в