Чего она взъелась? Пристала вчера по телефону – приезжай. Невдомек ей, что боевой летчик во время сверхсрочных дежурств должен находиться на базе и только на базе. А она – приезжай. Бегом к семье, не то соберу шмотки и уеду. Разведемся в считаные дни. Надоело быть женой без мужа…

Подумаешь, какие-то две недели на базе. Еще полгода назад вообще месяцами безвылазно сидели, меняя кабины самолетов на койки в дежурном домике и обратно. Тогда, правда, военное положение было – частенько приходилось между Японским и Охотским поноситься. Сейчас поспокойнее…

– Вашу эскадрилью тоже из запаски потащили? – Сергея обогнал майор Янычаров из третьей. Не дожидаясь ответа, на бегу сам себе и ответил: – Херня какая-то творится, брат. Тоже бегу на готовность номер два. Кажется, всех поднимают. В радиотехнической вообще, я слышал, паника. Такие, бля, дела…

Сергей удивился, но детали узнать не успел. Янычаров нырнул в коридор третьей группы.

Все подразделения поднимали только в случае чего-то необычайно важного. Например, при объявлении войны.

«Неужели опять узкоглазые полезли? Мало мы им дали в прошлый раз?..

А Люба – дура неблагодарная. Сколько любишь ее, сколько лелеешь, все равно мало. Ведь только к ней с базы возвращался, ни на шаг не отходил. Тоже ведь понимаю, что бабе необходимо внимание и тепло. Все свободное время – лишь Любе и пацану. Даже налево ни разу после свадьбы не сходил… По крайней мере, явно не изменял и особо замечен не был. А ей мало и мало. Может, уволиться, сидеть рядом с юбкой и в ларьке торговать? То-то ей счастья будет… Но как же Долг? Как же Родина? Я ведь не урод какой-нибудь, для меня эти понятия еще чего-то стоят…

Ну, нет, дорогая Люба. Службу ради глаз твоих раскосых и волос смоляных не брошу. Долетаю до пенсии, а дальше буду весь твой с потрохами. Даже мусор стану выносить. Но сейчас не брошу. Небо просто так не отпустит. Небо сейчас мое! И даже разводом меня не запугать».

Попробуй супруге объяснить, что такое небо. Это же такое… Такое! Словами не скажешь, почувствовать надо. Вобрать его в себя – от плоскости земли внизу до бесконечности пространства над головой, от ночных огней аэродрома до черной пустоты, усеянной звездами. Только здесь настоящая свобода. Только тут человек! Человечище! Можно делать все, что угодно, можно говорить с богом. Ведь небо – это первый шаг к Создателю. Первый и единственный. Вдохнуть побольше фильтрованного воздуха из гермошлема и подумать, насколько тонка веревочка, единящая тело пилота с самолетом и с богом. Порваться может в любой момент, так быстро, как нигде на земле; но даже если порвется, останется еще немало секунд, пока внизу не откроются ворота загробной жизни…

Мимо локтя пролетела дверь в комнату оперативного дежурного. Из-за хлипкой деревянной створки донесся обрывок разговора. Тревожный, как настроение Сергея.

– …не могу. Нет, не могу! Ты что, с ума там в Москве своей сошел? Мне на Ту-160-й необходимо разрешение повыше тебя… Как уже есть?! Где смотреть?.. Вот же бля… Переключай. Есть! Так точно! Поднимаю немедленно, товарищ генерал-лейтенант.

В последнее время сто шестидесятые «тушки», мощнейшие в мире сверхзвуковые стратегические бомбардировщики-ракетоносцы, поднимались только в случае серьезной опасности. Ту-160 был весомым ядерным аргументом, способным подавить современной крылатой ракетой любую стационарную цель. Причем большинство таких ракет программировалось еще на базе, пилоту достаточно было нажать на «спуск» и спокойно вернуться домой, в то время как на вражеской территории разрастался ядерный гриб.

«Значит, действительно война…»

Пара шагов, и вот он – класс предполетных указаний. Сергей козырнул с прохода и резво заскочил за парту. Следом, с отрывом всего лишь в несколько секунд, в инструктажную влетел майор Незрелых. Все их подразделение в полном составе: четыре звена – шестнадцать человек в общем количестве. Каждый уже прошел боевое крещение огнем, а потому лица напряженны и серьезны.

Заметно нервничал лишь полковник Масленкин, сидящий за столом в начале инструктажной. Тучный, все лицо и шея в складках, он очень потел; старику давно пора поправить фигуру, но в последнее время из-за тревожных слухов о близящемся конфликте с американцами на это почти не обращали внимания. Вытирался широким бумажным полотенцем и что-то бормотал под нос. Зыркнул с прищуром на опоздавших Сергея и Незрелых, недовольно кивнул. Щелкнул клавишами на ноутбуке, учебная доска осветилась черно-белым снимком.

– Знакомая штука? – спросил Масленкин. – Кто-нибудь такое уже видел?

Все с удивлением смотрели на фотографию. Не отозвался никто – вместо ожидаемого снимка воздушной или спутниковой разведки на доске отображался широкоформатный негатив. В крайнем углу сияла четко обрезанная половинка прибывающей Луны, за ней расстилалась звездная россыпь, немного смазанная на фоне космической черноты.

– Ну, что это? – Масленкин нетерпеливо побарабанил кончиками ногтей по краю ноутбука.

– Ночное небо, товарищ полковник, – ответил кто-то из-за спины Сергея.

– От, лядь, молодец, Чернышов, – восхитился Масленкин. – Если бы ты не сказал, я бы и не понял. Еще чего-нить мудрого скажешь?

Чернышов благоразумно промолчал. Все знали, что полковнику только дай – будет поносить и материться даже во время боевого вылета, невзирая на записывающую «урок» аппаратуру. Стрессы так компенсирует…

– Итак, мы уже догадались, что перед нами ночное, вернее, для нас еще – вечернее небо. – Масленкин бросил взгляд на часы. – Таким оно выглядело два часа назад – это снимок радиотелескопа на Камчатке. Теперь… – он щелкнул клавишей, – выглядит так.

Кто-то присвистнул.

Половинка Луны и несколько звезд чуть выше линии горизонта остались на месте. А небосвод поменялся до неузнаваемости.

– Что это? – выдохнул Сергей.

– Это ты у меня спрашиваешь, Бушко? – нахмурился Масленкин. – Откуда я, лядь тебе турбину навыворот, знаю, что это такое? У вас спрашиваю, красавцы.

Небо почти целиком занимала громадная масса. Звезды потерялись за густым облаком черных и серых разводов. Кое-где в нем проглядывались странные объекты с размытыми краями, среди них Сергей рассмотрел несколько треугольников и квадрат. Выглядело это так, будто сумасшедший художник выплеснул на астрономический негатив стакан с красками, а потом дрожащей рукой дорисовал несколько волнистых фигур.

Видя, что пилоты начали удивленно переглядываться, Масленкин пояснил:

– Это к нам из космоса идет. Со стороны Северной, лядь, Америки, товарищи офицеры.

– Японцы?

– А х… его знает, Высоцкий. Х… его знает. Скорее всего Содружество что-то затеяло. Смотрите внимательно и запоминайте.

Толстый полковничий палец вновь опустился на клавишу.

На доске снова возник снимок Луны и звезд. На сей раз – без загадочного облака.

– Это снято сорок минут назад.