— Спасибо, что ты хотел обсудить? — в ее голосе явно чувствовалось волнение.

— Просто давно тебя не видел, мы же друзья, Вер, — положил свою ладонь поверх ее руки, Вера хотела было выдернуть руку, но Димка только сильнее ее сжал, добираясь пальцами до запястья, — очень соскучился по тебе, ты сегодня еще прекрасней, такой румянец.

— Мороз на улице, — натянуто улыбнулась, желая только одного, чтобы он отпустил ее руку, — прости, конец семестра, зачеты и еще раз зачеты, ни на что времени нет.

— Ох. В этом я тебя понимаю, у меня тоже работы выше крыши. Я тебе говорил, у меня теперь свой проект, независимая журналистика, частные расследования, жизнь идет в гору.

— Поздравляю, ты всегда хотел независимости от редактора.

— Именно, теперь дышу, как говорят «полной грудью». Кстати, что на новогодние праздники делать будешь?

— К маме уеду. Давно ее не видела, — все же решилась отломить вилкой кусочек от этого нежнейшего десерта, когда Ребров наконец-таки отпустил ее руку. Красный бисквит, сливочный крем и просто потрясающее шоколадное послевкусие…так и лишние килограммы набрать не долго.

— А я уже было хотел пригласить тебя на новогодний вечер в одно интересное место.

— В другой раз, Дим.

— Давно хотел тебя спросить, откуда ты знаешь Старкова?

— Давай не будем об этом, — стушевалась.

— Ты с ним спишь? — на губах появилась ядовитая ухмылка, Ребров был уверен, что попал точно в цель.

Вера в этот момент как раз жевала очередной кусочек торта, но после его слов замерла, но ее онемение было не долгим. Выпрямив спину, она подняла свои глаза, прожигая Димку взглядом, сделала глоток воды, медленно отложила вилку и широко улыбнулась. Ее улыбка казалась такой яркой, но вот глаза, в глазах был лед и непоколебимое призрение.

— А ты против? — приподняла бровь.

Ребров, который всегда знал, что сказать, вдруг вытянул шею, пальцы его тихо барабанили по столу, плечи напряглись. Вера продолжала сидеть, слегка задрав голову, смотрела на него, как на жука…Дмитрий ловил ее колкий взгляд, расставляя в свое голове мысли, его полочки рушились, и слова все еще не находились.

— Это была шутка, — улыбнулся, наблюдая за ее реакцией, — ты действительно поверила, что я мог так о тебе подумать? — возмутился, чуть ли не приложив ладонь к своему сердцу, когда речь к нему все же вернулась.

— Не знаю, Дим, не знаю, — печально улыбнулась, пытаясь втянуть в себя как можно больше воздуха. Что это сейчас с ней было? Она так никогда себя не вела, так высокомерно…так, как делает это Артем…опять Артем, тряхнула головой, на секунды прикрывая глаза, — извини.

— Это ты меня извини, дурацкий юмор. Просто я боюсь за тебя, Старков — очень опасный человек. Лет пять назад это было, он жене своего конкурента в ресторане, прямо на глазах у того бедняги, сначала прострелил колени, а потом перерезал горло, это была показательная казнь. А ему за это даже ничего не было, он просто спокойно вышел из здания и уехал. Понимаешь, о чем я?! Он очень жестокий и своенравный человек…говорят, что у него была девушка, так вот он ее кинул на растерзания своим быкам, они насиловали ее трое суток, а потом разрезали по кусочкам…

Вера слушала Реброва, и дыхание ее замирало, казалось, что в помещении стало совершенно нечем дышать. Губы пересохли, глаза расширились, и она уже совершенно не понимала, где правда, а где лож.

— Ты действительно думаешь, что это правда?

— Конечно! У нас городок маленький, все под кем-то ходят. Одни — под Золотаревым, Другие — под Алмазовым и его племянничком…

— Но мне показалось, что он вполне адекватный человек…,- Димка не дал ей договорить.

— Вера, он может прикинуться кем угодно, он же азартный садист…Вера, прошу тебя, не пересекайся с ним, он очень страшный человек.

— Да, — все что она смогла из себя вытянуть. Все Димкины рассказы казались ей слишком напыщенными, но все же, вероятнее всего, таили в себе правду, возможно, в немного иной интерпретации, но она сама видела плоды его «работы» в ту ночь…но ее же он не дал убить…почему? Голова начала раскалываться.

— Извини, что нагнал жути, просто я хочу как лучше.

— Я понимаю.

— Как у тебя с отцом дела? — быстренько перевел тему.

— Да так, у Алинки живу.

— А, подруженция твоя, бойкая.

— Она. Только не такая она сейчас и бойкая, — с грустью.

— Что-то случилось?

— Да любовник у нее, вчера пришла с разбитым лицом, хочет ему отомстить…рассказать жене его, говорит, что она его до нитки разденет.

— Что за мужик-то?

— Не знаю, Аля говорила, что зять прокурора города…

— Раевского? Ничего себе. Понял я, кто Алькин любовничек, Кабанов, мерзкий типок, у него в городе несколько автомоек и сервисов. Конечно, под крышей тестя. Знаешь, у меня на него есть материальчик, можем заехать ко мне, я тебе покажу. Если Алька твоя даст добро, можем ему по-другому отомстить, так что подруга твоя ни причём окажется.

— Здорово, — загорелась, — я ей позвоню сейчас.

— Хорошо, я пока заплачу и пойду машину прогрею. Жду тебя снаружи.

— Все, сейчас иду, — набрала подругу, но та не ответила, недолго думая, Вера быстро набила сообщение, срываясь с места. Ведь то, что предлагал Дима, действительно было выходом. И Алька ни при чем, и полное возмездие этому ублюдку.

«Я жил с одной только мыслью: чтобы наше будущее (каким бы блестящим оно ни казалось) всегда зависело только от нас самих».

Рю Мураками.

Вере тоже следовало бы жить с такой мыслью, но маячащее впереди решение всех проблем напрочь затмило разум. Она не придерживалась принципа, что все происходящие почти всегда зависит от нее самой, и так часто встревала во всячески неприятности, словом, как и сейчас. Она шагала по лестнице, направлялась в квартиру Реброва, даже не подозревая, что ждет ее там, впереди, в этом темном и глухом помещении. Там, откуда ей предстоит выбежать, захлебываясь слезами и тресясь от страха, там, где она впервые сожмет в своей ладони острый разделочный нож, угрожая им другому человеку…

— Проходи, — Ребров любезно помог снять ей куртку, после разделся сам.

Вера еще ни разу не была в его квартире. Она была светлой, но казалась слишком удушающей, в глаза кидался яркий минимализм, но она этого не чувствовала, почти пустая комната душила ее своими немногочисленными предметами. Пока она рассматривала Димкину обитель, Ребров успел влить в себя пару бокалов коньяка.