его. Даже когда он бесился из-за того, что дар во мне проявился материнский целительский, а не боевой, как у десятков поколений моих предков.

Отец до сих пор остаётся одним из сильнейших боевых магов Аларана. Меня он тренировал с детства, поэтому от обычных целителей я отличаюсь возможностью при необходимости перейти в рукопашную. Вообще, убиваю я с такой же лёгкостью, что и лечу, не зря же мне дали прозвище Доктор Смерть.

Мы до сих пор не знаем точно, что является первопричиной — характер или дар, но доподлинно известно, что обладающие одним и тем же даром имеют много общего и в характере. Но я — необычный целитель, жизнь не была для меня такой ценностью, как для коллег. Я и до войны был жёстким в своих решениях и оценках, но она сделала меня по-настоящему циничным.

Самое ужасное на войне — равнодушное отупление. Бесконечное обессиливание, недосып, недоедание, постоянный страх смерти из любого через пару месяцев делают равнодушного монстра просто потому, что у всего есть предел. У страха смерти он тоже имеется. После заключения мира я долго не мог почувствовать вкус жизни. Смотрел на людей, и мне было по большому счёту всё равно, живы они или нет.

Многие, с кем я служил, превратились в таких же бездушных монстров. Исключением стали лишь единицы, включая Эртаниса. Его спасла любовь к семье и Маритане и, вероятно, любовь Маританы.

Я же смог жить дальше только благодаря желанию доказать Ксендре, что я чего-то стою, и делам. Наверное, забавно это слышать, но иногда, чтобы остаться в здравом разуме, нужно его чем-то хорошенько загрузить. Идея Эртаниса делать вирраль меня поначалу особо не привлекала, нужно было просто чем-то занять себя. Да, опустевшие после войны земли на юге были дёшевы, да, мы могли их выкупить и использовать, да, проект выглядел многообещающе, но всё это я воспринимал разумом, эмоционально я был пуст и ко всему равнодушен. И если бы друг предложил отлавливать ящеров, чтобы варить из них мыло, или добывать илеоку, я бы принялся за дело с тем же нулевым энтузиазмом. Мне было всё равно, чем заниматься. Хотя мог и засесть в своём лействе и не заниматься ничем. Дед оставил в наследство поместье Эльогар, которое хоть и не приносило никакой прибыли, но и убыточным не было, там вполне можно существовать годами, не задумываясь о работе. А если опять урезать жалованье работникам, как это делал дед, то и получать крошечный доход.

Сейчас же наше с Эртанисом дело обрело для меня смысл, со временем я начал его любить и ценить. Первые урожаи, продажи, доходы, успехи и уверенность в завтрашнем дне дали опору. Глядя на семью друга, я всё чаще задумывался о детях, но гнал эти мысли прочь. И тем сильнее ненавидел свою неизвестную жену, ведь мне казалось, что она отнимает у меня часть жизни.

Кто знал, что жена ни при чём и сыновей у меня аж двое?

К счастью, сейчас я созрел для того, чтобы получать удовольствие от занятий с детьми, учить их тому, что считаю важным сам. Даже к лучшему, что они не появились в моей жизни раньше. Кем бы я предстал перед ними сразу после войны? Смог бы пройти тот же путь, зная, что за спиной у меня семья и я обязан вернуться?

Из размышлений меня вырвал голос Эртана.

— Я всё думаю начать выращивать сахарные плоды. Сахара мы используем много, сезон созревания у них с виррой отличается, поэтому можно не переживать за нагрузку на сборщиков урожая. Сможешь найти специалистов? — спросил друг.

— Смогу. Мне тоже эта идея приходила в голову, особенно если учесть, что в предгорьях для вирры уже слишком холодно и ветрено, а для сахарных плодов — самое то, — я развернул карту на столе. — Смотри сюда, мы планировали выкупить вот этот участок, но если хотим замахнуться ещё и на плантацию сахарного дерева, то можно расширить территорию до предела вот тут. И тогда долина будет принадлежать только нам двоим.

— Думаешь, король на это пойдёт? — засомневался Эртанис.

— Если бы выкупить хотел один собственник, то вряд ли, а так — шанс есть.

— Можно было бы привлечь кого-нибудь ещё. Тарна, к примеру.

— Нет, он неплохо развлекается, будучи частным дознавателем, да и мне не хочется привлекать кого-то третьего. Тарн — надёжный малый, но мне нравится, как дела идут сейчас. Ничего не хочу менять. Мы с тобой находим общий язык, при этом не сильно мозолим друг другу глаза. Я и тебя-то видеть чаще пары раз в месяц не готов ни за какие деньги, до сих пор не понимаю, как справляется Маритана. Святая женщина с безграничным терпением.

— Не завидуй. Тебя тоже особо терпеть никто не рвётся, даже удивляет, что Аня на твою вечную угрюмость не обращает внимания, цени такую непритязательность.

— У нас тут женщины тоже не особо переборчивые, после войны-то.

— И тем не менее очередь у тебя за порогом не стоит.

— Ксендра бдит, да и вообще я женат.

— Да-да, только в этом и дело, а не в твоём прекрасном характере, — рассмеялся друг.

— Можно подумать, у тебя характер сильно лучше.

— Я хотя бы иногда улыбаюсь.

— Тебе есть кому.

— Тебе теперь тоже. Не распугай их своей мрачной физиономией.

— Ещё советы будут, или ты уже отстанешь от меня со своими нравоучениями?

— Уже отстал. И предлагаю выпить.

— Ты сопьёшься.

— Это мой план и цель на ближайшие лет десять, — подмигнул мне Эртанис.

Закончив разговор, я отправился на встречу со специалистом по артефактам, вызванным из столицы. С этим пожилым магом я уже неоднократно пересекался и всегда оставался доволен качеством его работы. Происходивший из бедной семьи и немного хромающий по части манер, он, тем не менее, ценился в высшем свете Аларана своими навыками и смог построить неплохое дело в условиях жёсткой конкуренции. Сам он был высок и худощав, узкое лицо переходило в узкие плечи, заканчивающиеся тонкими пальцами на узких же ладонях.

— Блага вашему роду, зайтан Альсар.

— И вашему, лей Иртовильдарен. Я привёз заготовки, которые вы просили. Четыре металлических хайратника с защитными свойствами. Сплав изначально магический, металл заговоренный, камни, как вы и хотели — бирюза.

Я посмотрел на заготовки. Наша аларанская бирюза отличалась от иномировой чистотой и цветом, и не в лучшую сторону. В дальнейшем можно будет заказать другие артефакты из привезённых мною камней, а пока же сойдут и эти. Бирюза в них была менее однородной, не имела зеленоватого оттенка, скорее