я тебе не понадоблюсь. Пойду, некоторое время покормлю клопов, — Барсук отправился прочь. Он не спал две ночи. В предыдущие две недели сон тоже выдавался отвратительным. Оуэн ожидал, что брат отправится в Буран с первыми лучами солнца, и будет скакать до тех пор, пока не достигнет Грандона. Тогда ему потребуется вся сообразительность, чтобы узнать, жив король или мертв. Барсук заметил, как лицо Оуэна на мгновение омрачила тень недоверия.

— Зачем? Тебя совесть беспокоит?

— Нет, разумеется.

— Ты должен быть здесь, чтобы стать свидетелем нашего триумфа. Я хочу, чтобы ты остался.

— Как пожелаешь, — Барсук вздохнул и добавил себе под нос: — Понимаю, почему Эйлир назвал тебя Немилость.

Он зашагал через зал. Нелепое платье путалось вокруг лодыжек.

Адепты расположились под фонарями, стоя по одному или собираясь небольшими группами. Они рассматривали стопки бумаги, которые, как предположил Барсук, объясняли им заклинание. Он не видел этого зала со дня провозглашения Кери. И лишь потому он добрался до угла лестницы, ведущей на галерею, где встал прямо под тем местом, где спрятался той ночью, чтобы увидеть рождение революции. Тогда толпа была больше, шумнее и бесконечно пьянее — несколько сотен вооруженных людей сидели на скамьях и пили медовуху. Они пели патриотические песни и приветствовали каждое слово выступающих. Особенно речь Кери. Свобода! — провозгласил он. — Справедливость! Долой иностранных королей и иностранные налоги. Древние права. Свобода предков... Эхо аплодисментов разнеслось по холмам, до самого основания сотрясая старые руины.

Сумасшедший юношеский идеализм! С детской непосредственностью маленький Беван уверовал в каждое слово. Но не взрослый циничный Барсук. Он был шокирован тем, что сам Кери мог верить в подобное.

То, чему учили о Нифии в Айронхолле было пропагандой Шивиаля, но некоторые из старых рыцарей, которые сидели по углам, были обо всем осведомлены и охотно делились этим в частных беседах. И хотя ему нужно было соблюдать осторожность, задавая вопросы, он искренне насладился парочкой бесед с сиром Кловисом.

Брюзжащий старый ветеран настаивал на том, что самой серьезной ошибкой Кери была терпимость к тем, кто отказывался его поддержать.

— Надо было отрубить несколько голов, — заявил старый тигр. — Выкурить любителей посидеть за забором. Уничтожить всех за своей спиной.

Кери никогда бы так не поступил.

И Кери никогда не сделал бы того, что собирался сотворить Оуэн.

Раздумья Барсука были прерваны прибытием четырех солдат и заключенного. Варта было не видать под черной мантией, слишком большой для него. Полы одеяния тащились по земле. Он часто спотыкался, но двое напоминающих быков стражей поддерживали его за руки, почти неся мальчика по воздуху. Другой держал его на привязи, словно животное.

Оуэн проследовал за ними до октограма, где конвоиры толкнули пленника на колени и привязали поводок к крюку. Приор изучил узлы, а затем отправил охранников присоединиться к Эйлеру и его патрулю. Он окинул взглядом элементарий, чтобы узнать, кто остался.

— Адепты, займите свои места. Остальные — молчат. И не шатаются туда-сюда. Это длинное заклинание. Если хотите сесть — садитесь сейчас.

Четверо мужчин и четверо женщин заняли свои места на краях октограма. По одному на каждой точке. В руках они сжимали свои инструкции. Еще четверо адептов, три новеньких и пятеро стражей остались стоять у стены. Никто не сел.

Маленький кусочек древесины отскочил от плеча Барсука и упал у его ног. Удивленный, он посмотрел вниз и увидел кучку других, а еще несколько крупных осколков и гуано летучих мышей. Старая галерея вот-вот должна была обрушится, так что в этом не было ничего удивительного. Может быть, это работа мышей...

Очень тихий скрип?

Как велика должна быть мышь, чтобы заскрипеть?

Там кто-то был.

— Готовы? — провозгласил Оуэн и прочистил горло. — В своих заклинаниях вы должны были заметить, что слова "донор, лорд Дигби" исправлены на "донор, король Амброз". Мы думаем, что сделали это везде, но, на всякий случай, следите за этим...

— Погоди! — крикнул Барсук.

Не подумав, он шагнул к Варту. Или, скорее, он думал столь о многом одновременно, что не мог выделить одной конкретной мысли. Ему нужно было время, чтобы во всем разобраться. Оуэн был прав, засада была. Знал об этом Варт или нет. Должна быть. Люди Змея скрывались там, на галерее! Они обошли заклинание-стража. Они были здесь. Эйлер и его люди снаружи были арестованы или, вероятно, просто мертвы, если Старые Клинки способны перерезать глотку ночью. Как только адепты начнут заклинание, тигры нападут и на них.

Причина ускользнула. Облегчение было удивительным.

— Ты думаешь, что творишь? — взревел Оуэн.

— Ты поклялся, что пыток не будет! — заорал в ответ Барсук. — Ты оставил его руки связанными. Я видел запястья Амброза, они толстые, словно окорока. И мальчик все еще в сапогах, они ему ноги поломают.

Он подбежал к узнику и наклонился, чтобы посмотреть на него. Очевидно, Варту было не удобно. Он скрючился на коленях, заложив руки за спину, словно цыпленок. Драгоценная звезда была приколота к его плечу.

— Пламя! — воскликнул Оуэн. — Сними проклятые сапоги, если хочешь. Однако, руки связанными оставь! И поторопись!

Барсук проверил петлю, дабы удостоверится, что она достаточно широкая и не задушит юношу, когда колдовство сделает шею толще. Вытащив кинжал Кери, он наклонился, чтобы разрезать узлы на тонких мальчишечьих запястьях. Увидев, что веревки уже врезались в плоть, и вспомнив Амброза, Барсук содрогнулся.

— Благодарю, — пробормотал Варт. Он положил руки на пол, чтобы расслабить спину.

Барсук опустился на одно колено, чтобы снять с Варта сапоги.

— Я оставлю тебе нож, — прошептал он. — Воспользуйся, когда будет шанс.

Стянув с юноши обувь, он выбросил её из октограма, а затем встал и направился на прежнее место. В темноте никто не заметил, как он сунул кинжал в складки мантии узника.

— Теперь мы можем продолжить? — саркастически спроси Оуэн. — Слова "пожалованный рог" должны быть изменены на "пожалованная звезда". Иначе ничего не выйдет. Первая песнь начинается с огня и воздуха. Готовы? Один, два...

Барсук почувствовал себя лучше. Кери похвалил бы его за то, что он сделал. Кери ненавидел эту извращенную магическую месть. Хотя, давая Варту небольшой шанс в предстоящем бою, Барсук следовал семейной традиции предательств. Он предавал брата и свою клятву, но теперь он был спокоен. Он знал, что дело безнадежно. Барсук напряженно ждал, когда Клинки, прятавшиеся на галерее, сделают свой ход.

Глава