Может, этот визит в нашу судейскую того человека как-то подействовал, может, что-то еще, но, выходим мы на второй тайм, и в самом его начале происходит следующий эпизод. Володя Пьяных перехватывает мяч, выходит из своей штрафной площади, продвигается вперед, пытаясь начать атаку. И тут идет такой жесткий, жесточайший даже не подкат (подкатом его трудно было назвать), а прыжок двумя ногами вперед кого-то из кутаисцев. Но что делает Пьяных, видя это: он все-таки не убирает свои ноги, а успевает сделать нацеленную передачу вперед на ход своему партнеру, одному из нападающих. Сам тут же получает по ногам, раздается вопль, крик, а я смотрю, нападающий-то «Шахтера» один, рядом вообще никого нет и перед ним пустое пространство, путь к воротам открыт. И я привожу в действие принцип преимущества. Несмотря на то что нарушение было очевидным, сохраняю атаку, даю возможность логически ее завершить во благо духа игры, потому что самое величайшее наказание в футболе за грязную игру – это забитый мяч, и голосом подаю команду: «Играем, играем!» Нападающий горняков продолжает атаку и забивает мяч. Я показываю на центр поля и бегу к месту, где, корчась от боли, лежит Володя Пьяных.

Здесь надо сделать небольшую ремарку. Дело в том, что наказания бывают командные и индивидуальные. К первым относятся нарушения, совершенные кем-либо из футболистов, из-за которых страдает вся команда. Это штрафные и свободные удары, пенальти. Ко вторым – дисциплинарные санкции в виде предупреждений и удалений, когда игрок за допущенное им нарушение может понести наказание вплоть до удаления с поля, тем самым тоже поставив свою команду в трудную ситуацию, но прежде всего это индивидуальное наказание. Футболист в первую очередь сам расплачивается за грубый прием, в том числе последующей дисквалификацией и штрафами. После того как эпизод завершается, независимо от того, был забит мяч или нет, нужно обязательно наказать виновного. Если нарушение было не грубым, то желательно дождаться какой-то паузы в игре, но если как в случае с Пьяных нарушение было преднамеренным, и футболист лежит на поле, останавливать матч надо немедленно после завершения момента. И только если оно было очень страшным и жестоким, и футболист лежит на поле без сознания, соблюдать принцип преимущества не стоит, надо тут же останавливать игру, показывать футболисту красную карточку, а пострадавшему оказать помощь.

Очень часто футболисты предъявляют претензии к судьям: «Ну как же, реф, не было никакого нарушения, я сыграл чисто». Самая главная причина этих несогласий заключается в том, что арбитр находился в тот момент далеко от места событий. По методике же, он должен располагаться не далее десяти-пятнадцати метров. А при единоборствах, происходящих на линии штрафной, там, где карательность наказаний резко возрастает, то есть это может быть не только штрафной, но уже пенальти, судья должен быть предельно рядом, если хотите, на расстоянии вытянутой руки, чтобы весь эпизод был у него как на ладони. Потому что никто кроме главного арбитра не вправе принять решение – было нарушение в штрафной площади или за ее пределами, за исключением тех моментов, когда происходит быстрый перевод мяча с одного фланга на другой, и он просто физически не успевает переместиться туда. Вот здесь ему на помощь приходит помощник на линии. Когда же судья рядом, когда он голосом предупреждает всех: «Аккуратно в отборе. Я здесь, я рядом, я все вижу», поверьте, и футболисты ведут себя по-иному – их это дисциплинирует, появляется совершенно другая концентрация внимания, и методы разрешения того или иного эпизода.

Итак, правильная трактовка толчков и блокировок априори является критерием работы арбитра на матче. Причем одни и те же нарушения должны трактоваться одинаково, без всяких психологических или околофутбольных подтекстов, мол, это игрок местной команды, а тот гостевой. Такого в принципе быть не должно. Но, к сожалению, в практике случается так, что одни и те же нарушения трактуются по-разному, с симпатией к тем или иным командам, футболистам.

Вот какой случай, например, произошел в матче 26-го тура чемпионата России 2011/12 года между командами «Спартак» и «Зенит». Арбитр встречи Владимир Казьменко абсолютно не разобрался в ситуации. В центре поля произошло столкновение между защитником москвичей Парехой и нападающим питерцев Кержаковым. Судья занял неверную позицию и во время этого инцидента находился к нему спиной, потому судить о том, кто прав, а кто виноват, ему пришлось лишь по лицам футболистов. Наиболее страдальческим оно оказалось у форварда «Зенита», который всем своим видом показывал, как ему больно, и пытался выдавить хоть каплю крови, правда, безуспешно. Опасно в этом эпизоде действовали оба игрока. Однако, вынося решение, В. Казьменко почему-то без колебаний показал прямую красную карточку только Парехе. Спрашивается, почему ему одному? Ведь Кержаков тоже нанес удар защитнику «Спартака», но получил за это лишь желтую карточку. Что, Пареха сильнее ударил, что ли? Или больнее? Словом, неоднозначное и нелогичное решение, по большому счету сломавшее игру. Надо было либо выгонять с поля обоих, либо показать тому и другому по желтой карточке. Это было бы правильно методически, то есть по букве закона, и справедливо, по духу игры.

Вообще, степень наказания футболистов зависит от характера нарушения. Если это было чисто игровое нарушение, повлекшее за собой опасную игру против соперника, то тогда только желтая карточка. Если намеренное, злостное, с одним желанием нанести противнику травму, то, красная. В то же время по ходу встречи игрок может получить вторую желтую карточку, которая автоматически превращается в красную. Поэтому арбитру желательно с первых минут матча определиться с неким уровнем жесткости в трактовке правил игры. Футболисты должны понимать, какие нарушения будут пресекаться в соответствии с духом и правилами игры, а какие не только тут же пресекаться, но и безжалостно караться с применением дисциплинарных методов. В только что упоминавшемся матча «Спартак» – «Зенит» арбитр встречи В. Казьменко допустил подобную методическую ошибку. В самом начале матча он показал тому же Парехе вовсе не обязательную карточку, вполне можно было ограничиться назначением штрафного удара. Тем самым В. Казьменко задал низкую планку уровня допуска нарушений. Хорошо, это его право, но после этого произошел ряд схожих моментов, в оценке которых арбитр действовал непоследовательно. Тем самым то поднимал планку, то опускал ее.

Из последних нашумевших нарушений такого рода в нашем чемпионате, можно назвать три столкновения нападающих с вратарями: Владимира Габулова («Динамо») с Веллитоном («Спартак»); Игоря Акинфеева (ЦСКА) с тем же Веллитоном и Андрея Диканя («Спартак») с Александром Кержаковым («Зенит»). С точки зрения футбола все эти нарушения трактуются как неумышленные игровые столкновения, повлекшие за собой определенные травмы. В случае Габулов – Веллитон бразилец правила не нарушал. Это было травмоопасное столкновение, которое привело к черепно-мозговой травме Габулова и длительному отлучению его от футбола. Но по характеру игрового эпизода, повторюсь, стремления нанести травму сопернику у Веллитона не было. Поэтому арбитр в том матче никаких санкций к спартаковцу не применил и поступил совершенно справедливо. Столкновение – это неотъемлемая часть футбола. Разница лишь в том, что оно произошло в штрафной площади. Акинфеев – Веллитон – этот эпизод случился за пределами штрафной. Согласно правилам, вратарь имеет преимущество в различных единоборствах, только играя в пределах площади ворот или, как комментаторы любят говорить, вратарской площади. А в остальном он такой же полевой игрок, как и все остальные, за исключением того, что имеет право ловить мяч руками в пределах штрафной площади. И это игровое столкновение Акинфеева с Веллитоном не носило грубого характера, то есть ни со стороны спартаковца, ни со стороны армейца не было стремления нанести травму сопернику. Было единоборство за мяч, которое закончилось травмой Акинфеева вследствие его неудачного приземления на газон. Но по характеру столкновения, на мой взгляд, умысла не было, скорее неизбежность, поскольку оба футболиста на большой скорости стремились к мячу, пытались первыми овладеть им, может быть, даже не видели друг друга, переключив все свое внимание на мяч. Возможно, тут сыграл свою роль и другой фактор. Не исключаю того, что Игорь Акинфеев впервые в своей карьере вступил в единоборство, находясь так далеко за пределами штрафной и как полевой игрок, не имея при этом права играть руками, оказался не готов к такому повороту событий. После борьбы в воздухе он не сумел как следует сгруппироваться. Мне даже показалось, что армеец потерял ориентацию, оттого и приземление выдалось таким тяжелым. Кроме того, у меня сложилось ощущение, что Игорь, выходя на эту встречу, был не совсем здоров. Обычно клубы умалчивают об этом, а подчас и скрывают подобную информацию, так как отдельные футболисты, даже выходящие на поле с травмой, в игровом плане выглядят лучше своих полностью здоровых коллег. Достаточно лишь сделать несколько укольчиков, чтобы боль не беспокоила во время матча. Допускаю, что нечто подобное произошло и с Акинфеевым. Случай Дикань – Кержаков очень похож на столкновение Веллитона с Габуловым. Опять черепно-мозговая травма вратаря и длительное отлучение от футбола. Но и здесь умысла в действиях Кержакова не было. Голкипер и нападающий стремились первыми овладеть мячом, и одно неосторожное движение Александра привело к травме. Можно ли было Кержакову как-то избежать столкновения, по крайней мере, попытаться? Трудно сказать. Единственное, что должно быть в психологии, если хотите, в воспитании футболистов-профессионалов, так это более щадящее, хотя бы в пределах штрафной площади, отношение к вратарям. В каких-то моментах нападающий должен уступить вратарю. Все-таки главная задача любого футболиста на поле – не нанести сопернику тяжелую травму и дать возможность всем своим коллегам продолжать играть. Поверьте, ни один забитый мяч не стоит такой травмы. Отсюда и главная заповедь 12-го Правила – помочь футболистам совершать какие-то действия, технические приемы в пределах правил игры, не выходя из рамок достойного спортивного поведения, не позволять эмоциям взять верх над разумом.