– Что? О чем ты говоришь?

– Мне здесь не место.

– О чем ты? Где не место? – Я совершенно запутался и не понимал ее слов, они казались мне бессвязными.

– Забудь. Это чепуха… Я просто чувствую себя идиоткой. Которая, похоже, никогда ничему не научится.

– Я хочу объяснить… – начал я, опасаясь, что все мои слова окажутся запоздалыми и бесполезными. Шей было больно, она злилась, и я не знал, как можно это исправить. Одно я понимал: Шей не желала меня слушать.

– Как я уже сказала, в этом нет необходимости. Не волнуйся, мне все ясно. Я же преступница, бывшая заключенная. Поразительно, что ты вообще подпустил меня к своим детям.

После этих слов на нее обернулись и уставились несколько человек с остановки. Мне инстинктивно захотелось обнять ее, спрятать, защитить от их пронзительных взглядов. Я потянулся к ее руке, но Шей тут же ее отдернула. Послание было четким: она не хотела иметь со мной ничего общего, а тем более чтобы я ее трогал.

– В «Центре надежды» я научилась себя защищать,  – глухим голосом произнесла она.  – Я не позволю другим себя использовать. А ты меня использовал, пастор. Я для тебя всего лишь удобная бесплатная нянька. Марк и Сара – чудесные дети, но я не дам тебе возможности причинить мне боль. Ни за что.

– Ты очень ошибаешься. Шей, пожалуйста, просто послушай…

– Нет. Я не желаю слушать никаких объяснений.

К остановке подъехал еще один автобус, и Шей вошла в него первой. Я смотрел, как она проходит в конец салона и садится на свободное место. Глядя прямо перед собой.

Меня захлестывала злость вместе с ощущением поражения. Всего несколько раз в жизни мне приходилось брать такую тяжесть на душу, знать, что я причинил кому-то сильную боль. Все, что она говорила, не имело отношения к делу. Она ошибалась, а я не знал, как убедить ее в обратном.

Не знаю, сколько я простоял на холоде. Только когда какой-то человек, подходя к автобусной остановке, наткнулся на меня, я понял, что так и застыл на месте. Все мое тело словно покрылось коркой льда.

Когда я вернулся в дом, Марк и Сара ждали меня в гостиной.

– Папа, ты поговорил с ней? – широко раскрыв глаза, спросила Сара.

– Я пытался.  – Я рухнул на диван и запустил пальцы в волосы, не зная, как все это исправить.

К моему изумлению, Марк сел рядом со мной и похлопал меня по колену.

– С девчонками сложно разговаривать. Я знаю.

Улыбнувшись, я кивнул:

– Ты мудр для своего возраста.

– А что ты делал, когда тебе было сложно говорить с мамой? – спросил он.  – Вдруг это поможет.

То, что тринадцатилетний мальчишка советовал мне, как обращаться с девушками, говорило о многом. У нас с Кэти, конечно же, случались разногласия за прошедшие годы. Всякий раз, когда она злилась или огорчалась, я решал проблему поцелуем. И весьма сомневался, что в ситуации с Шей это поможет. Она наверняка ударит меня, если я попытаюсь так поступить.

Сон в ту ночь никак не хотел приходить. Я не ожидал увидеть Шей в церкви на следующее утро и не ошибся.

Зная, что у меня тяжело на душе, Сара стояла рядом со мной после службы, пока церковь не опустела. И, как обычно, одной из последних уходила Линда Кинкейд. Она приблизилась ко мне с тревогой во взгляде.

– Дрю, ты сегодня утром сам не свой. Что-нибудь случилось?

Я не успел ответить, Сара меня опередила:

– Он поссорился с Шей.

Линда пристально посмотрела на меня.

– Не знала, что у вас все так серьезно.

– Это была не столько ссора, сколько недоразумение.

Я нечаянно причинил Шей боль, и это беспокоило меня до такой степени, что даже прихожане это заметили.

Линда сочувственно похлопала меня по плечу.

– Это, наверное, к лучшему.

Ее замечание меня поразило.

– Почему это? – спросил я, готовый защищать Шей, и прикусил язык, чтобы этого не делать.

Линда понятия не имела, какой сложный путь прошла Шей, какую внутреннюю силу показала за последний год. Она была уже не той женщиной, с которой я познакомился много месяцев назад, когда она зашла в церковь в поисках тепла, дерзкая и ненавидящая весь мир за его несправедливость. Теперь она стала сильнее, она нашла свою дорогу, и я восхищался ею больше, чем кем-либо из всех, кого встречал после Кэти. Осознание того, что я по глупости потерял ее – из-за простого недоразумения, неумения объясниться,  – причиняло мне боль. Я чувствовал себя совершенно выбитым из колеи и не знал, как это исправить.

– Почему? – повторила Линда.  – Дрю, ну серьезно. Я знаю, что тебе нравится Шей, она и мне нравится, но ты не можешь отрицать ее прошлое.

– И мне нравится Шей,  – вклинилась Сара.  – Она заплетала мне косы.

И я тут же понял, что Линда не в восторге от того, что я подпустил Шей так близко к своим детям. Ей не нужно было даже ничего говорить, я читал это в ее глазах.

– Линда, я иначе смотрю на людей,  – сказал я, изо всех сил стараясь сдержать эмоции.  – Шей через многое прошла, и мы, как христиане, первыми должны поддержать и одобрить ее.

Линда, как я и предполагал, некоторое время размышляла над услышанным.

– Ты прав, Дрю. Прости.

Сара потянула меня за рукав.

– Папа, вот что тебе нужно сделать с Шей. Тебе нужно извиниться. Сказать ей, что ты сожалеешь и больше никогда не пойдешь на свидание с миссис Роуден.

Я обнял дочь за плечи и страстно пожелал, чтобы Шей согласилась выслушать мое извинение.

Линда ушла, и я запер церковь. Когда мы зашагали к дому, у Сары появилась новая идея:

– А мы можем пригласить Шей в китайский ресторан? Ей нравится курица с арахисом, только попроси для нее вилку и даже не вспоминай про палочки.

– Может быть, получится.

Возле самой двери Сара взглянула на меня и нахмурилась.

– Если Шей злится на тебя, это значит, что она злится и на меня?

– Нет, тыковка.

– А она будет заплетать мне волосы?

– Я не знаю.  – Мне не хватило сил сказать дочери, что я очень в этом сомневаюсь.

Мной завладела печаль, и я не хотел принять тот факт, что Шей больше не будет в нашей жизни. Проблема заключалась в том, что я не знал, как перед ней извиниться.

Воскресную службу я посетила вместе с Лилли Палмер в ее церкви. Возможно, она заподозрила, что со мной что-то не так, но не стала спрашивать, а сама я подробностей не выдала. Если она ждала от меня первого шага к откровенности, то ждать ей пришлось бы долго. С тех пор как я себя помнила, мужчины использовали меня и причиняли мне боль. Я прошла слишком долгий путь, чтобы и впредь с этим мириться. Поэтому дальше так продолжаться не будет. И если я решусь с кем-то обсудить случившееся, это, разумеется, будет Лилли, но пока я была не готова к разговору с ней.