Я говорю ему что-то правильное. О том, что так не должно быть и нам нужно держать дистанцию. Спрашиваю, для чего он за мной пошёл, и напоминаю, что здесь, в клубе, есть десятки девушек, готовых осчастливить его своей компанией. Но едва ли мои слова достигают цели: слишком громко орёт музыка, и к тому же Матвей не предпринял попытки наклониться, чтобы меня расслышать. А я сама не пытаюсь повысить голос.

—Не бегай от меня.— Вот теперь он наклоняется так, что его губы трогают мои волосы.— Не проходит у меня, понимаешь? Ни с кем не трахаюсь, ни на кого не смотрю. В этот клуб ради тебя притащился.

Эйфория. Сильнейшая, всепоглощающая эйфория разливается во мне вместе с этими словами. Я не могу её контролировать. Она как рефлекс: возникает сама собой и никуда не уходит.

—Подслушиваешь чужие разговоры, Сопляк,— шепчу я, снова не заботясь о том, сможет ли он услышать.

Не знаю, кто кого целует,— предпочитаю думать, что Матвей меня, ведь в противном случае я буду выглядеть безнравственной тряпкой, не способной нести ответственность за принятое решение. Какое оправдание найти тому, что я, задыхаясь, целую его в ответ и крепко обнимаю за шею, ещё не успела придумать.

Стелла

—Стелла Андреевна, до вас Роман Анатольевич не может дозвониться,— с подчеркнутой вежливостью сообщает Елисеева, глядя на меня с высоты своих двенадцатисантиметровых каблуков.

Интересно, если бы рост Романа не стремился к впечатляющему метру девяносто, смогла бы она переключиться на скучные балетки?

—Спасибо, я сейчас к нему зайду,— говорю я и про себя отмечаю, что не испытываю даже толики раздражения при взгляде на её полупрозрачную рубашку, скорее подчёркивающую, нежели скрывающую кружевной бюстгальтер от люксового итальянского бренда. У меня есть такой же, только чёрный.

Елисеева, цокая набойками, скрывается в офисной кухне, а я, отпив свой кофе, иду к Роману. Очевидно, дело не терпит отлагательств, если уж он своего главного юриста за мной послал.

—Мне передали, что ты меня потерял,— объявляю с порога.

—Трубку не берёшь,— с сухим недовольством замечает муж, захлопывая крышку ноутбука.— Ни рабочий телефон, ни сотовый.

В качестве объяснения этого феномена я поднимаю вверх кружку с кофе.

—Была на кухне.

—Ясно.— Отодвинув кресло, Роман встаёт, ставит на стол портфель и берётся за пиджак.— Мне в Тюмень слетать нужно на пару дней. Рейс вечером, поэтому сейчас выезжаю домой. Ставлю тебя в известность, чтобы не ворчала, как в прошлый раз.

«В прошлый раз» — это когда я почти сутки пробыла в неведении, что мой муж улетел на рабочую встречу в Питер. Тогда я дико психовала от непонимания, как он в принципе может забыть предупредить о таком. Но как верно заметил Разумеев, приоритеты и обстоятельства имеют свойство меняться. То, что казалось мне из ряда вон выходящим ещё два года назад, сейчас воспринимается как обыденность.

—Спасибо, что предупредил. Что-то срочное стряслось?

—С Рижским порешать кое-что нужно. Имей в виду, Елисеева полетит со мной,— произносит Роман чересчур резко и с нажимом, вероятно, чтобы осечь моё возможное недовольство.

—Ясно,— возвращаю ему безликое слово и подношу чашку к губам.— Позвони, как приземлишься.

Муж застёгивает пиджак и, разгладив лацканы, с подозрением вглядывается в моё лицо.

—И даже скандала не закатишь?

—А я когда-то закатывала тебе скандалы?

—Ну без подъёбок в сторону Алисы ты редко обходилась.

—Очевидно, сегодня не то настроение. Тебе ведь прекрасно известно моё отношение к ней, но это ровным счётом ничего не меняет. Так к чему понапрасну сотрясать воздух?

—Здравая мысль,— хмыкает Роман, кажется не обративший внимания на истинный подтекст сказанного мной. Подхватив со стола портфель, он кивает на дверь.— Пойдём. Проводишь меня.

Дождавшись, пока муж отдаст традиционные распоряжения Ирине, я дохожу вместе с ним до лифта и целую на прощание в щёку.

—Позвоню,— говорит он, перед тем как двери лифта скрывают от меня его лицо.

Проводы официально закончены.

Я смотрю на часы: незаметно подкралось время обеденного перерыва, а значит, можно пойти в кофейню через дорогу. Погода сегодня прекрасная,— солнечная, но не слишком жаркая,— и это хороший повод прогуляться.

—Так, и кто тут обвинял меня в трудоголизме?— весело осведомляюсь я, глядя на Веру, сосредоточенно уткнувшуюся в бумаги.— Обеденный перерыв уже три минуты как идёт.

—Ох ты ж!— вскидывается она.— Так я никак перерабатываю? Непорядок, однако.

—Приглашаю тебя в «Тирамису». А то местная кафешка поднадоела, да и прогуляться что-то хочется.

—А ты сегодня бодренькая такая,— удовлетворённо комментирует Вера, оглядывая меня с ног до головы. Задерживается взглядом на моих туфлях и восторженно вздыхает: — Ох, а какие босоножки шикарные у тебя. Жаль, такой бегемотихе, как я, не подойдут. На первой же лестнице свои упитанные копытца сломаю. Значит, поесть говоришь? Ну пошли.

Из её кабинета я выхожу с прилипшей к губам улыбкой. Сегодня у меня и без того необъяснимо хорошее настроение, а вкупе с оптимистичной простотой Веры, оно и вовсе взмыло до небес.

На ресепшене вижу Матвея. Он стоит в компании айтишникаЛешкевича и Алёны Марьиной. Поймав на себе их взгляды, я киваю в знак приветствия, Вера же, по традиции, не обходится без шутки — на этот раз в сторону программиста. Говорит, что, глядя на его худобу, её материнское сердце кровью обливается и что она обязательно переговорит с мужем, чтобы тот разрешил усыновить Семёна на пару месяцев. Улыбаются все, включая самого Лешкевича. На Веру просто невозможно злиться.

—Я в «Лайф» собираюсь пойти на бизнес-ланч,— доносится голос Алёны, когда мы с Верой подходим к лифту.— Если хочешь, присоединяйся.

Перед тем как зайти в разъехавшиеся двери, я успеваю услышать ответ Матвея:

—Спасибо. Как-нибудь в другой раз.

—Мальчонка нарасхват,— усмехается Вера, когда кабина плавно трогается вниз.— Как бы Ирка с Алёной волосья друг другу не повыдергали. А то он что-то не спешит определяться.

—Разберутся,— пожимаю я плечами, не зная, что лучше на это ответить.

С ланча я возвращаюсь ещё более заряженной. Меня переполняет удивительная лёгкость, заставляющая радоваться мелочам: солнцу, игриво бьющему в стёкла солнцезащитных очков, освежающему дуновению ветра, шутливой болтовне Веры и чашке капучино с пенным сердечком. Необъяснимо хорошо.

—Ты, кстати, после работы не хочешь по магазинам прогуляться?— интересуется Вера, перед тем как разойтись по кабинетам.— Платье на юбилей матери купить хочу.

—Это пару дней сможет подождать? Я думала сегодня немного подольше поработать.