—Верно,— профессор Каори снова покрутил иллюзию, и на меня уставилась пара сверкающих желтых глаз.— Они также самые хитрые. Невозможно перехитрить черного дракона. Этому чуть больше ста лет, то есть он примерно среднего возраста. Он почитается как лучший боевой дракон среди себе подобных, и если бы не он, мы, скорее всего, проиграли бы во время восстания вТире. Добавьте к этому хвост в форме «утренней звезды», и вы поймете, что смотрите на одного из самых смертоносных драконов вНаварре.

—Готов поспорить, что он владеет охерительно выдающейся печатью. Как к нему подойти?— спросил Джек, наклоняясь вперед и чуть не сползая с сиденья.

В его глазах читалась чистая алчность, и она же отражалась в лице его дружка, который сидел рядом.

Нет уж. Последнее, что нужно этому королевству,— кто-то вроде Джека верхом на черном драконе. Нет, спасибушки. Ни за что.

—Нет,— ответил профессор Каори.— Он не соглашается на связь с тех пор, как его предыдущий и единственный всадник был убит во время восстания, и оказаться рядом с ним ты сможешь только вДолине, а этого не произойдет, потому что тебя испепелят еще до того, как ты пересечешь ущелье.

Бледная рыжеволосая девушка, сидевшая передо мной, сдвинулась со своего места и опустила рукав, чтобы прикрыть свою метку отступника.

—Кто-то должен спросить его снова,— крикнул Джек.

—Это так не работает, Барлоу. Сейчас только один черный дракон находится на службе…

—У генерала Мельгрена,— сказал Сойер. Его тетрадь лежала перед ним закрытой, но я не могла его в том винить. Я бы тоже вряд ли стала делать записи, если бы проходила этот урок во второй раз.— Кода, верно?

—Да,— профессор Каори кивнул.— Старший из них, мечехвост.

—Просто ради любопытства,— леденяще-голубой взгляд Джека не отрывался от иллюзии черного дракона, все еще спроецированной в центре класса.— Какой способностью он одарил бы своего всадника?

Профессор Каори сжал кулак, и иллюзия исчезла.

—Неизвестно. Печати являются результатом уникальной химии между всадником и драконом и обычно говорят больше о человеке, чем о драконе. Единственное верно: чем крепче связь и чем могущественнее дракон, тем сильнее печать.

—Отлично. Каким был его предыдущий всадник?— спросил Джек.

—Печатью Наолин был переброс,— плечи профессора Каори опустились.— Он мог поглощать силу из различных источников: других драконов, других всадников, а затем использовать ее или перераспределять.

—Крутейше,— в тоне Ридока слышалось чуть больше, чем просто восхищение героем прошлого.

—Более чем,— согласился профессор Каори.

—Что же убило человека с такой печатью?— спросил Джек, скрестив руки на своей обширной груди.

Профессор Каори посмотрел на меня, потом отвел взгляд.

—Он попытался использовать эту силу, чтобы оживить павшего всадника,— что не получилось, потому что не существует печати, способной воскрешать,— и истощил себя в процессе. Говоря словами, к которым вы привыкнете после Молотьбы, он сгорел — и умер рядом с тем всадником.

Что-то в моей груди сдвинулось, вызвав странное чувство, которое я не могла объяснить и от которого в то же время не могла избавиться.

Зазвенели колокола, сигнализируя, что час занятия истек, и мы все начали собирать вещи. Отряды выходили в коридор, помещение пустело, Рианнон уже ждала меня у двери с озадаченным выражением лица, а я очень медленно встала из-за стола и взяла в руки свой ранец.

—Это был Бреннан, не так ли?— спросила я у профессора Каори.

Печаль наполнила его взгляд, когда тот встретился с моим.

—Да. Он умер, пытаясь спасти твоего брата, ноБреннану было уже не помочь.

—Зачем он это сделал?— Я поправила ранец на плече.— Воскрешение невозможно. Зачем ему было убивать себя, если Бреннана уже не стало?

Волна горя затопила мое сердце, унесла мое дыхание. Бреннан никогда не хотел, чтобы кто-то умирал за него. Это было не в его характере.

Профессор Каори откинулся на спинку своего стула и уставился на меня, подергивая пальцами короткие черные усы.

—То, что тыСорренгейл, не облегчает твою жизнь здесь, не так ли?

Я покачала головой.

—Есть пара-тройка… или гораздо больше кадетов, которые хотели бы избавиться от меня вместе с моей фамилией.

Он кивнул:

—Все изменится, когда ты уедешь. После окончания академии ты поймешь, что быть дочерью генерала Сорренгейл — означает быть тем, ради кого другие готовы будут в лепешку расшибиться. Ради того, чтобы сохранить тебе жизнь. Не потому, что они любят твою мать, а потому что либо боятся ее, либо хотят ее благосклонности.

—Чего же хотел Наолин?

—И того и другого. А еще всаднику с такой мощной связью сложно осознать и принять пределы своих возможностей. Но связь с драконом делает тебя всадником, а воскрешение кого-то из мертвых… оно делает тебя богом. Но я что-то не думаю, что Малек был бы рад, если бы кто-то потянул на себя его одеяло.

—Спасибо, что ответили,— я повернулась и пошла к двери.

—Вайолет,— окликнул профессор Каори, и я остановилась, чтобы оглянуться.— Я учил и твоего брата, и твою сестру. Моя печать слишком полезна здесь, в академии, чтобы позволить мне надолго отправляться с крылом на поле боя. Но должен сказать… Бреннан был великолепным всадником и хорошим человеком. Мира же проницательна и одарена, когда дело доходит до езды на драконе.

Я кивнула.

—Но ты умнее их обоих.

Я растерянно моргнула. Нечасто меня сравнивали с братом и сестрой, да еще так, чтобы я оказалась круче, чем они.

—Судя по тому, что я видел, ты каждый вечер сидишь в аудитории и помогаешь своим друзьям заниматься. Кажется, это значит, что ты еще и более сострадательная. Не забывай об этом.

—Спасибо, но ум и сострадание не помогут мне во время Молотьбы,— у меня вырвался самоуничижительный смешок.— Вы знаете о драконах больше, чем кто-либо другой в квадранте и, возможно, на всем континенте. Они выбирают силу и проницательность.

—Они выбирают по причинам, которыми не считают нужным делиться с нами,— профессор оттолкнулся на стуле.— Сила не обязательно должна быть физической, Вайолет.

Я просто кивнула, потому что не могла найти подходящих слов в ответ на его неприкрытую лесть… пусть и вызванную благими намерениями. И направилась кРианнон, чтобы наконец выйти из класса вместе. Наверняка я знала только одно: сострадание точно не поможет мне во время спарринга.

* * *

Я так нервничала, что меня затошнило еще до собственного боя, когда я стояла на краю широкого черного мата и смотрела, как Рианнон выбивает дерьмо из своего соперника. Это был не слишком ловкий парень изВторого крыла, и ей почти не потребовалось времени, чтобы взять его в захват, перекрыв доступ воздуха. Именно этому приему она изо всех сил пыталась обучить меня в последние пару недель.