Встав, отрок в возбуждении заходил по кабинету:

– Деньги, Алексей! Вот кровь мира! Золото, серебро… Гроши, дукаты, талеры, гульдены… дирхемы, денги, солиды… Деньги – все! Могучие армии, армады кораблей, пушки… И новые города, и дороги, и…

Отрок в изнеможении упал в кресло. Широко распахнутые глаза его продолжали гореть желтым огнем наживы.

Лешка покачал головой. Вот она, страсть-то! Не нужны парню ни девки, ни оружие, ни слава… Одни эти… солиды, талеры, дирхемы… Да и батюшка, кажется, не очень-то ему нужен! Что-то он о нем даже и не вспоминает… А и напомнить!

– Выкуп? – переспросил Иван. – Ну да, ну да, помню. В течении месяца пошлю верных людей…

– Вот и я б с ними! – обрадовался Лешка.

– Ты?! Так ведь ты в Царьград собрался!

– Ничего, сначала в Елец съезжу… есть там дела.

– Экий ты неусидчивый, – ухмыльнувшись, попенял отрок и, пристально посмотрев на собеседника, понизил голос до вкрадчивого шепота: – Будет у меня к тебе, Алексей, одно важное дело…

– Какое дело?

– Не сейчас… – Отрок запнулся. – Чуть позже скажу, вечером… Когда с воровкой решим.

– Да может, и не виновата она! – вплеснул руками Лешка. – Может, оболгали! Тот же Бронислав…

– Брониславу я верю. А Ульянка – та еще прохиндейка! Все! Об ней разговор закончен! Чем сегодня заняться думаешь?

Юноша пожал плечами:

– Для начала – посплю, а там посмотрим.

– Можешь в моей старой опочивальне спать, – махнул рукой Иван. – В гостевой-то тебе вряд ли дадут – шумно.

Поблагодарив, Лешка встал со стула и, в сопровождении молодого хозяина, отправился в старую опочивальню.

Плотная дубовая дверь, кровать под бархатным, изрядно траченным молью, балдахином, на резных деревянных ножках в виде львиных лап, куча старой одежды в углу.

– Одежку можешь под голову, вместо подушки, – посоветовал отрок. – А я уж распоряжусь, чтоб принесли одеяло.

Он вышел, и буквально через минут пять мордатый слуга Игнашка принес обещанное одеяло. Протянул с поклоном:

– Пожалте, господине.

И тут же ушел, видать, опасался расспросов про Ульянку. Да и черт с ним! Как говорится, утро вечера мудренее…

Подложив под голову чей-то старый кафтан, Лешка завалился на ложе и тут же уснул. Спал беспокойно, ворочался, но толком ему ничего не снилось, лишь какие-то уголовные рожи – из тех, что устроили драку в корчме.

Встал Лешка не к вечеру, а уже к обеду, разбуженный доносившимся со двора шумом – там будто что-то колотили или забивали сваи. Проснувшись, вышел полюбопытствовать. Интересное сооружение сколачивали на заднем дворе слуги! Похоже и на помост и на мини-эшафот…

– Это для чего это? – подойдя ближе, осведомился юноша.

– Для воровки, – отозвался кто-то из слуг. – Завтра с утра здесь ее бить будут! Учить уму-разуму, чтоб другим неповадно было! Род Размятниковых такой – все простит, кроме воровства и предательства.

Лешка вздрогнул – все же ему было жаль девчонку. А может, та и в самом деле виновата? Он же ее совсем не знает, ну вот нисколечки! Ванька, уж ясно, стоит на своей версии. Уперся. Впрочем, может, он и прав…

С минуту постояв у сколачиваемого помоста, юноша направился к дальнему амбару – именно там и томилась сейчас Ульянка, то ли безвинная жертва, то ли и в самом деле – воровка. Лешка уж теперь сомневался.

Обогнув яблони и смородиновые кусты, юноша подошел к амбару, запертому на железный засов с огромным висячим замком. Ключ от столь устрашающего продукта кузнечного ремесла наверняка находился у Ваньки. Тщательно осмотрев ворота, Лешка отыскал-таки щель, и даже не одну. Оглянувшись по сторонам, наклонился и тихонько позвал:

– Ульяна!

Тишина.

– Ульяна, ты там спишь, что ли?

– Кто здесь? – послышался в ответ едва слышный девичий голос.

– Я, Алексей… Ну, гость… Ты ко мне приходила, помнишь?

– Алексей… Помню! – судя по голосу, девушка подошла ближе к воротам. – Что вам нужно от несчастной воровки? Пришли посмеяться?

– Я что, похож на идиота, которому нечем заняться? – усмехнулся Лешка. – Просто… я бы хотел тебе хоть чем-то помочь…

Девчонка ничего не ответила, послышались лишь приглушенные рыдания…

– Кажется, ты о чем-то меня предупреждала. – Юноша напомнил узнице ночной разговор.

Та вроде бы перестала плакать… Да, перестала…

И тихо произнесла:

– Уходите из этого дома, господин! Уходите, если не желаете собственной смерти!

– Смерти? – Лешка хохотнул. – Интересно, от кого мне ее ждать? От Ивана, что ли?

– Бронислав, привратник… Он хочет стать главным человеком при новом хозяине! Вы, господин, ему в этом мешаете… О, Бронислав – страшный человек, поверьте!

Юноша презрительно скривился:

– Уж не страшнее турок, а я их бивал!

– Он не будет действовать открыто… Только тайно, змеей…

– Чем же ты ему не угодила? Ведь, насколько я понимаю, именно Бронислав тебя и подставил?

– Я была его любовницей… И… И нечаянно узнала то, что никогда не должна была знать!

– Что же?

– Я не могу сказать. Боюсь.

– Хорошо… Ты сказала, что Бронислав хочет стать первым при новом хозяине. А что, купца Ерофея уже никто не ждет из плена?

– Не знаю… – Девчонка ненадолго замолкла. – Бронислав – точно не ждет. Ну, я так думаю… Бегите отсюда, господин! Мне кажется, вы хороший человек, порядочный и добрый… А я… я, вероятно, умру…

– Ну, от розог, кажется, еще никто не умирал. Да, Иван собирается тебя наказать – он уверен, что ты воровка – но вовсе не забить на смерть!

– Он-то не собирается… Но вы не знаете Бронислава! И его мерзкий подручный, Игнаша… Уж тот-то вовсе не человек – зверь!

Ульянка снова заплакала.

Алексей хотел было указать девушке на отсутствие в ее словах логики – если она ожидает смерти, тогда почему боится рассказать все, что узнала о Брониславе? Ведь какая тогда разница? Впрочем, трудно сейчас требовать логики от несчастной узницы.

Юноша осмотрел амбар – крепкий! Затем подергал руками замок… и оставил всякую мысль о возможном взломе. Да уж, без ключа тут не обойтись. Интересно, он у кого – у Ваньки или у Бронислава? Хотя, у Бронислава-то – с чего? Наверняка у Ваньки, значит… Хорошо, допустим, удастся выкрасть ключ и выпустить Ульянку. А что потом? Как ее со двора-то вывести? Забор высокий, глухой, вдоль него проволока с цепными псами – не только не перелезешь, но и не обойдешь даже… Думать надо, думать!

Озабоченный этой мыслью, Лешка медленно направился обратно в дом. Подумалось вдруг – а с чего это он вообще озаботился узницей, вполне возможно – воровкой? Понавилась? Имел на девчонку какие-то виды? Да нет… Не поэтому. Просто… Просто жалко ее стало, что ли… И – Лешка прямо чувствовал, что, если не сделает чего-то, что поможет Ульянке, что, хотя бы чуть-чуть облегчит ее участь… он просто-напросто перестанет себя уважать. Ведь мог помочь – и не сделал! Хотя, если честно, – помочь-то ей трудновато. Но ведь – не невозможно же! В конце концов, еще раз поговорить с Ванькой, чтоб отказался от всякой мысли о наказании – просто выгнал бы, раз уж считает, что провинилась девка, выгнал – и дело с концом!