Хм… Придётся зачерпать магию из жизненных ресурсов. Опасно, конечно, в текущем состоянии велик риск выгореть или вовсе свести себя в могилу, но попытаться я просто обязан. На кону стоит слишком многое, а если идиоты на государственном попечении вспомнят, что не обыскали мой полутруп, то, пожалуй, дела обернутся совсем скверно. Прикрыл ресницы, расслабился, чтобы увидеть едва пульсирующий светло-салатовый кокон в районе сердца, напрягся и рывком вырвал тонкую нить, что светилась тусклее остальных. Как сдержался и не завопил от боли – не знаю. По ощущениям это было сопоставимо с отрыванием куска мяса от собственной кости. Как будто кто-то разом под кожу загнал раскалённые иглы, а ты вместо того, чтобы сопротивляться и вынимать их, заботливо вталкиваешь ещё глубже. Безумно болезненно, паршиво, противно и противоестественно.

— Одноглазый, конечно, упоминал, что это неприятная процедура, но я даже не представлял, насколько он брешет, — пробормотал сквозь зубы, хватаясь одной рукой за стену.

Серые мушки — предвестники скорого обморока — заплясали перед глазами. Пришлось немного постоять, чтобы прийти в себя. Крупная капля пота скатилась по лбу, прежде чем я смог преобразовать выцеженную ниточку магии в воздушный поток и засунуть конец в дверной замок.

Дры-ы-ынь. Тихий щелчок — и железная дверь выпустила второго обитателя камеры.

Выскользнул или точнее вывалился кулём с отбросами, стараясь не производить лишних звуков. Несмотря на всё ещё мелькающие пятна, сориентировался быстро. Главное здание жандармерии благодаря частым приглашениям комиссара я знал вдоль и поперёк. В этой части находятся клетки для ожидающих допроса, чуть дальше — сами допросные, потом общий зал работы, из которого ведёт главный выход на улицу, а этажом выше — кабинеты суперинтедантов и комиссара. Ближайший туалет, он же единственный в этом крыле — сразу за допросными.

К моей несказанной удаче и внутренней радости, в коридоре никого не встретил. То ли из-за того, что начиналось ранее утро, и жандармы предпочитали в это время просиживать штаны в общем зале с кружечкой горячего кофе, делая вид, что работают, то ли они просто посчитали, что из надёжных каменных мешков арестованные до прихода комиссара никуда не денутся.

Прислушиваясь к звукам и шагам, ныряя в ответвления, я незаметно добрался до уборной комнаты. Олух, что сопровождал Джейн, стоял, повернувшись ко мне боком. Каштановые с характерной ржавчиной волосы, тёмно-синие форменные штаны, кожаный ремень с креплением для магического жезла, голубая рубашка, под мышкой низкий шлем-котелок с эмблемой восьмиконечной звезды. А с ним разговаривал — вот же невезение и чего ему не спится в такую рань? — инспектор Шейн Теренс.

— Комиссар будет доволен ночным уловом: больше сорока нарушителей в «Старом лосе» взяли. Вот только спать безумно хочется, — оглушительно зевнув, произнёс тот, что был лишь в одной рубашке.

— Да кому нужны эти несчастные рыболовы да матросы? — зло отозвался Шейн. — Ты слеп, как крот, Роджер, если не понимаешь, что настоящее зло — это маги. Вот скажи, среди пойманных есть хотя бы один маг?

— Да вроде бы нет, сам знаешь…

Я мысленно усмехнулся. Откуда такая ненависть к магически одарённым, инспектор Шейн? Уж не завидуете ли вы комиссару? Не метите ли на его место? Разговор дальше слушать не стал. Сжал челюсти, мысленно убеждая себя, что процедура извлечения магии из жизненного запаса не так уж и болезненна, и послал воздушный пинок в головной убор Роджера. Тот в этот момент как раз вновь принялся зевать. Шлем выпал и покатился по полу. Удивлённый жандарм нагнулся за ним, а Шейн отметил:

— Не стоило тебе сегодня заменять Патрика, из рук всё валится.

Я незаметно проскользнул в заветную дверь уборной.

Взору предстали выкрашенные в нейтральный фисташковый цвет голые стены, пара неудобных фаянсовых рукомойников с открученными медными кранами, тонкие фанерные перегородки с хлипкими дверцами. Стандартная уборная для любого общественного места Лорнака за исключением того, что сейчас здесь никого нет. Или всё-таки есть? Сквозь шум мощных струй воды до слуха донеслись тихие всхлипы. Последние были настолько приглушёнными, что я не готов был поручиться, что это не слуховая галлюцинация.

— Джейн?

Шаги сделал по инерции. Светловласка сидела в самой дальней кабинке у новомодного техномагического горшка. К тому моменту, как я подошёл, она уже успела подняться и насухо вытереть кожу под глазами. Лишь красноватые белки глаз и припухлости выдавали то, что она плакала. Вид у леди оставлял желать лучшего, но сейчас меня испугала её нездоровая бледность, синие губы, дрожащие пальцы и отсутствующий взгляд.

— Дьявол, Джейн, почему ты сидела на холодном полу вместо того, чтобы греть руки в горячей воде?!

Лицо девушки исказила горькая усмешка.

— А какая разница, что я делаю? Всё равно ты повесишь на меня ношение и применение картечного пистоля, и будешь прав. Ведь я действительно угрожала тебе! Приставив дуло к груди! А ещё именно из-за меня тебе пришлось драться с Грииром… и с капитаном частного катера. Мне грозит минимум три года в застенках и курс у мозгоправов, ведь такое оружие используют лишь безумцы. Приёмные родители вытаскивать не станут, потому что в таком случае эта история попадёт в газеты и испортит репутацию семьи Оллроу. Гораздо проще им будет сделать вид, что на их дочь отправилась в длительное путешествие посмотреть мир. В антимагических кандалах резерв уменьшается с каждым днём, сам знаешь, а у меня магии сейчас так мало, что я даже не могу зажечь искру, чтобы согреться! Через три года я стану самым обыкновенным человеком. И самое главное — Милинда! Теперь получается, что все ниточки потеряны, и её больше не найти! Вдруг с ней что-то случилось? Вдруг она прямо сейчас нуждается в моей помощи? Ведь у неё никого нет, кроме меня, а я здесь…

Облегчённо выдохнул и шагнул к девушке. Не обращая внимания на колющую боль в груди, прижал к себе женское тело, пытаясь согреть собственным теплом и дыханием. Дьявол, какая она ледяная! Хоть бы не заболела.

— Я не сержусь на тебя и не верю, что ты нажала бы на курок пистоля, — произнёс куда-то в светловолосую макушку. — Что касается Милинды, то мы обязательно её найдём. А касательно переживаний о заключении, всё это пустое. Задерживаться в жандармерии и тем более отправляться в городскую тюрьму из-за какой-то ерунды не входит в мои планы.

Дженни на миг замерла, а затем подняла на меня изумлённые сего-голубые глаза.

— Как это не входит в твои планы? — моргнула и добавила: — И как ты выбрался из камеры? Стражник же её закрыл, я видела!

Усмехнулся.

— У меня свои секреты. Снимай жакет. Моё пальто теплее и длиннее, скроет твой наряд целиком. К тому же девушка в наряде ночной феи и жакете жандарма определённо привлечёт внимание.

В глазах девчонки мелькнула догадка.

— Так ты специально…

Пожал плечами. Специально её морозил, не специально — какая разница? Расстегнул пуговицы, повёл плечом, стараясь не показывать, насколько тяжело мне даются обыкновенные движения. После второй ниточки, выдернутой из собственного жизненного кокона, перед глазами так и норовили заплясать серые мушки.