Так, с одним крупным телеканалом мы вели переговоры, чтобы в рейтинговой программе был сюжет с нашим участием о том, насколько страшен и опасен весенний лед для детей – как раз начинался сезон таяния. Мы были готовы помочь чем угодно: оборудованием, нашими добровольцами, отрядными архивными съемками, – готовы были привлечь наших друзей: водолазов-спасателей, медиков, кого угодно, – рассказать о случаях из нашей практики, самим провалиться под лед для съемки, в конце концов, но после длительных обсуждений и консультаций с начальством корреспондент ответил нам следующее (дословно):

– Нам это не очень интересно, а вот когда вы будете искать ребенка где-нибудь рядом с водоемом – звоните, мы приедем.

То есть как в том старом анекдоте: «Убьют – приходите».

Попытаться предотвратить, спасти – нерейтингово, посмотрит мало народу, а вот снять то, как из-подо льда извлекают тело погибшего ребенка, – да, это интересно. Верю, что такое видео действительно соберет на порядок больше просмотров, но как профессиональный журналист верю и в то, что СМИ должны не только развлекать, в том числе страшными картинками, но и давать полезную информацию, учить, просвещать, простите за пафос… Неоднозначная тема, конечно, но я никому и не навязываю свое мнение – просто расстроилась. Зачем-то посмотрела страничку журналиста в соцсети, где он с одной знаменитостью, с другой…

Поскольку такое невозможно для нас в принципе – мы никогда не устраиваем из поисков шоу и категорически против съемок погибших, на этом наши переговоры завершились. Все это очень грустно, потому что в этом нет никакого смысла, кроме как удовлетворить чужое нездоровое любопытство – это никак не защитит тех, кто увидит сюжет, от похожих ситуаций, не заставит задуматься о том, стоит ли выходить на лед и поговорить об этом со своими детьми.

Сенсационность – то, чего СМИ ждут от нас чаще всего. Отсюда все эти звонки с попытками узнать подробности: а не была ли пропавшая беременна? А правда, что у него была любовница? Был ли найденный в состоянии алкогольного опьянения?

С журналистами некоторых СМИ соответствующей направленности мы уже хорошо знакомы. Они, видимо, вынуждены каждый раз звонить нам по заданию редактора, когда пропадает кто-то более или менее известный, и у нас повторяется один и тот же диалог:

– Я по поводу такого-то, но вы же мне ничего не скажете?

– Увы, нет.

– А может, все-таки скажете?

– Нет, все-таки не скажу…

Мне, если честно, трудно это понять. Для меня сенсация не то, что кто-то пил, содержал любовницу или избивал свою жену, а то, что сотни, даже уже, наверное, тысячи моих соотрядников каждый день по всей России за свой счет в свое свободное время, когда можно читать, смотреть кино, играть на телефоне, гулять с детьми, плясать фламенко и, в конце концов, зарабатывать деньги, едут искать чужих попавших в беду людей или занимаются этим, сидя за компьютером. Вот это действительно сенсация. Потому что пока не норма.

Но я верю, что когда-нибудь для любого человека будет нормой где-то волонтерить и кому-то бесплатно помогать. Мы все в это верим. Потому что мы совершенно не герои – мы просто делаем то, что нам самим нравится. А это может себе позволить каждый.

Сидели с инфоргом Юлей, писали-редактировали ее отчет. Она несколько месяцев искала родных женщины без имени и фамилии, которая лежит в больнице в состоянии комы после того, как попала под поезд.

Наши инфорги – поисковые звери: Юля нашла маму женщины, маме отвезли фотографии девушки из больницы, мама не узнала дочь. Тогда ее привезли в больницу, и у дочери в коме, когда она услышала голос матери, полились слезы.

Отчет пойдет в наши группы, его прочитают десятки тысяч человек и узнают о том, какая у нас есть Юля, как она искала-искала и нашла, и это будет одна из тех историй, которых от нас всегда так ждут. А я сижу и тихо радуюсь тому, что все хорошо закончилось, да еще и так… ярко.

– Мы будем говорить о том, что нашли ее маму, скорее всего, для того, чтобы она похоронила дочь? – спрашивает меня Юля.

– Погоди, как похоронила?!

Я только что прочитала текст, и все-таки почти невозможно после новости о счастливом окончании поиска принять информацию о том, что человек, по словам медиков, фактически обречен. Девушке в коме осталось совсем немного, более того – она прожила уже гораздо больше, чем ей отмерили врачи. Дожидалась мать…