— Тебе не кажется, что ты немного переборщил?

— Никто не смеет оскорблять моего племянника, — произнес он хмуро, продолжая движение. — Тем более — в моем присутствии.

— Мне ее даже немного жалко стало.

— Отстань, Кеншин. Ты для меня важнее чужого ребенка, кем бы он ни был. Захочет извиниться — пусть приходит, нет — ну и черт с ней.

— Так она вроде уже пыталась извиниться…

— Отстань, — буркнул он.

— А бабушка говорила, что ты не такой вспыльчивый, как мама.

— Я умею признавать ошибки, в отличие от Ханы и твоего деда, вот и вся разница. Говорю же — захочет извиниться, мы ее примем. Отец бы сразу все отношения порвал.

— То есть ты признаешь, что ошибся? — Я и сам не знаю, зачем к нему пристал.

— Вспылил, а не ошибся. Мин Мэй была не права, и игнорировать я это не намерен. Кеншин, тебя же оскорбили! Возмутись уже!

— Я ведь не раз говорил, дядя Ичиро, мне плевать на подобные уколы.

— Но и пропускать оскорбления мимо ушей тоже нельзя!

— Ну так я же поддержал тебя, — пожал я плечами. — И всегда буду поддерживать, так что ты в следующий раз… того… не вспыхивай так быстро.

На это дядя Ичиро улыбнулся и вновь взлохматил мне волосы.

— Я только что придумал, что подарю тебе на день рождения.

— И что? — заинтересовался я.

— Увидишь, — усмехнулся дядя.

— Так нечестно, — буркнул я в ответ. Ничего, потерплю, тут осталось-то… восемь месяцев. — Это доспехи?

Через месяц после того дня рождения произошел случай, про который я не могу не упомянуть. Я тогда занимался на одном из полигонов школы учителя, когда мимо нас, то есть меня и других парней на полигоне, пробежало несколько учеников, один из которых крикнул:

— Учителю бросают вызов!

Естественно, мы побежали за ними. Успели только под самый конец, когда учитель интересовался у какого-то типа явно европейской наружности, укутанного в дорогой плащ:

— Раз договорились, я просто обязан тебя спросить — ты вообще в курсе, к кому пришел?

— За идиота меня держишь? — прорычал мужик в плаще.

— Что ж, я понял. В таком случае не говори потом, что просто мотылек, на огонь летящий.

Подойдя к Док Ше, стоявшему чуть поодаль от толпы учеников, я спросил у него:

— О чем это учитель говорил?

— Просто присказка, — покосился он на меня. — За годы жизни он столько раз ее произносил, что сейчас получаются вот такие вот композиции. Ты же знаешь, как он не любит повторяться, а банальность вроде: «Не жалуйся, что ошибся адресом», — он, наверное, еще будучи подростком кому-нибудь ляпнул.

Четыреста лет говорить одно и то же разными словами? Вау. Учитель крут, но я это и так знал.

— А кто его вызвал-то? — спросил я у Док Ше.

— Конкур Латэ, великий мастер двухклинкового боя, — ответил он, поджав губы. — Очень известный воин, а в нашем мире это многое значит.

— Они насмерть будут драться? — спросил я осторожно.

— Кеншин, — повернулся он ко мне со вздохом, — как ты представляешь себе битву мастеров не насмерть? Думаешь, они будут себя ограничивать?

— Но ведь учитель победит? — уточнил я.

Что-то мне неуютно стало. А этот паразит еще и не отвечает, позволяя мне себя накрутить.

— Я не знаю, — все-таки ответил он. — Не буду врать, просто не знаю.

Отметив, что этот Конкур уже ушел, я подбежал к учителю.

— Вы… — начал я. — Круто вы его.

К черту сомнения — учитель лучший!

— А ты думал, — усмехнулся он, задрав нос. — Я таких, как он, на своем веку уже с десяток на тот свет отправил, а уж сколько было послабее, совсем со счета сбился. Уж чего-чего, а опыта опускания с небес на землю у меня достаточно.

— Научите?

— Это вряд ли, — покачал головой учитель. — Тут именно опыт нужен, но пару советов дам. Вот, например… Ты чего такой хмурый? — обратился он к подошедшему Док Ше. — А, не важно. Вот, например, — переключился он на меня, — когда тебе нечего сказать, молчи и улыбайся. Вообще молчание и улыбка могут сильно взбесить собеседника, так что не стесняйся пользоваться этим, даже когда тебе есть что сказать. Тут главное — не улыбаться как идиот, но над этим мы с тобой поработаем. Завтра у меня бой, так что начнем послезавтра. Пройдемся по всем оттенкам улыбки! — закончил он, умудрившись воодушевить самого себя.

— Надо бы хорошего целителя нанять, — произнес Док Ше.

— Эй, ты не веришь в своего учителя? — возмутился тот в ответ. — Хотя да, мелкие царапины могут и появиться. Нанимай, — махнул он рукой.

— Я не дуэль имел в виду, а то, что у вас с головой не все в порядке.

— Оу. Ну… — грустно покачал головой учитель, положив ему руку на плечо. — Смирись, это не лечится. Как тебе прозвище Попрыгунчик? — сменил он резко тему. — Ты когда взвизгиваешь, так смешно подпрыгиваешь.

Дяде я о произошедшем в том мире не рассказал. Просто он ничем помочь не мог, а нагружать его лишний раз своими проблемами не хотелось. Немного раздражало и то, что во время дуэли я должен себе учиться в школе, хотя, как и дядя, я тоже ничего не мог с этим поделать. Из-за накрученных нервов в клубе кендо я нагрубил одному из своих сэмпаев, отчего был поставлен против него в спарринге, дабы он научил меня паре трюков. Ну что тут скажешь? Я был зол, а он — откровенно слаб. Хотя за сломанную руку я долго кланялся и просил прощения. В самом деле сорвался, как последний слабак.

Когда я наконец добрался до школы учителя, то сразу побежал выяснять обстановку. И быстро выяснил, так как, наверное, все ученики школы находились на переднем дворе и скандировали во славу учителя. А он сам, с виду — абсолютно целый, сидел на пороге и благожелательно кивал толпе. Док Ше тоже там был — стоял рядом с учителем и улыбался.

— О, явился? — спросил он меня, когда я приблизился. — Все, дорогие мои ученики! Порадовались — и хватит! Сегодня остаток дня всем отдыхать, старшие ученики могут выбраться в город. Разошлись! А тебя, мой юный ученик, я никуда не отпускал.

— Да вроде… — пожал я плечами.

— Вот и отлично, — кивнул учитель. — Сегодня тебя ждет увлекательное обучение, посвященное тому, как правильно двигаться. Ибо это — половина победы! — поднял он палец. — Знаете, почему проиграл Конкур? У него были проблемы с передвижением. Пока стоял на месте, он был непробиваем, но стоило только навязать ему маневренный бой, и он тут же проиграл. Это, конечно, все относительно, великим он был по праву.

— А мне вы говорили, — заметил Док Ше, — что половина победы — это знание противника.

— Ну… да. Что не так-то? Половина — движение, половина — знание.