Это будет удивительная ночь. А уже завтра бабушка вернётся домой, снова будет провожать мертвецов, трещина на избушке зарастёт, Великий цикл восстановится, а я получу свободу и узнаю наконец, чего я хочу от своей жизни. Возможно, быть мёртвой, навеки привязанной к своей избушке на курьих ножках, – это не так уж и плохо.

Старая Яга высовывается в окно и взвизгивает от восторга:

– Я уже и забыла, как это здорово – оказаться в избушке, которая несётся во всю прыть!

Она втягивает голову обратно, её волосы взлохматил ветер, а сама она сияет. С потолка к ней опускаются две виноградные лозы и сплетаются в гамак.

– О, спасибо тебе, милая.

– Милая? – Я вскидываю бровь.

– Конечно. – Старая Яга удобно устраивается на ложе. – Твоя избушка – милейшая барышня.

– Откуда вы знаете? – удивляюсь я: никогда раньше не задумывалась о том, «она» моя избушка или «он».

– Просто чувствую. Гляди! – Её рука взлетает и указывает на что-то, виднеющееся на горизонте.

Небольшое пятно, едва заметное в лунном свете, увеличивается с каждой секундой. Джек расхаживает по подоконнику и тоже смотрит на него. Я подхожу ближе к окну и щурюсь, чтобы разглядеть непонятный размытый предмет.

– Это же другая избушка!

– О, да это старина Онекин! Сто лет его не видела… Да нет, пожалуй, уже все двести прошли. – Старая Яга кладёт руку себе на грудь и широко улыбается.

Вторая избушка всё ближе, и вот она уже поравнялась с нашей. Моё сердце бьётся ещё сильнее, откликаясь на топот двух пар куриных ног.

Из окна второй избушки нам машет старик в ярко-жёлтом котелке.

– Приветствую, Яга Татьяна! – кричит он. – Ты ещё больше похорошела с тех пор, как мы виделись последний раз.

Старая Яга смеётся и машет ему платком:

– Что ж, спасибо, Яга Онекин. Ты тоже хоть куда! Отличная выдалась ночка для пира!

– И правда. – Яга Онекин поднимает глаза на висящую в небе луну: она огромная, яркая и полная. – Ну что, наперегонки?

Его избушка вырывается вперёд, поднимая клубы пыли, которые летят нам в окно. Джек громко вопит и хлопает меня по плечу.

– И ты стерпишь это, избушка? – Старая Яга крепче цепляется за виноградную лозу, и наша избушка набирает скорость.

Я спотыкаюсь и хватаюсь за подоконник, чтобы не упасть. Избушка скачет во всю прыть, как никогда раньше. Пейзажи за окном меняются в мгновение ока, сливаясь в одну размазанную картину. Волнение пронизывает меня, и я кричу в хлещущий из окна воздух:

– Быстрее! Давай, избушка! Ты можешь! Быстрее! Быстрее!

Джек вторит моим крикам, высоко задирая клюв и хлопая крыльями.

Избушка барабанит ногами всё сильнее и быстрее, и вот мы уже снова бежим вровень с избушкой Онекина. Он улыбается и приподнимает шляпу, когда мы обгоняем его. Старая Яга кивает ему в ответ. Я прыгаю от счастья.

– Я знала, что ты сможешь, избушка! – Я победно хлопаю по подоконнику.

Старая Яга смеётся и поудобнее укладывается в гамаке.

– Так это ваше имя? – спрашиваю я. – Татьяна?

– Да, Яга Маринка. – Старая Яга протягивает мне руку. – Меня зовут Яга Татьяна. Рада познакомиться.

Я пожимаю ей руку и краснею. И как мне раньше не пришло в голову спросить её имя?

– Вы знаете всех, кто соберётся на пиру сегодня ночью?

– Да. Они все приходят на рынок за моей настойкой. Потому-то я и делаю её, – подмигивает она. – Мне нравится заводить друзей. Даже если они приходят и уходят.

На горизонте появляются всё новые избушки, пыль от них стоит столбом. Воздух сотрясает топот множества куриных ног, и я содрогаюсь.

– Никогда раньше не видела столько избушек сразу!

– Сбор избушек – и впрямь поразительное зрелище, – вздыхает Старая Яга. – Жаль, что это случается так редко.

– Почему же Яги не собираются чаще? – Я задаю вопрос, но, кажется, и сама уже знаю ответ.

– Наш долг – защищать избушки и Врата от живых. Такие сборища привлекают слишком уж много внимания. – Старая Яга отмахивается от собственных слов, как от назойливой мухи, и смотрит на меня краем глаза. – Мне самой хотелось бы, чтобы мы встречались чаще. Жизнь Яги – это привычка к одиночеству.

– Не совсем. – Я лгу, чтобы она вдруг не подумала, будто я не готова к церемонии. – Мы каждую ночь пируем с мёртвыми.

– Это правда, – кивает Стара Яга. – Я всегда любила пиры перед проводами. Но дождись сегодняшней церемонии. Ничего подобного ты раньше не видела. Кстати, пора бы мне уже приодеться.

Она спрыгивает с гамака и открывает здоровенный чемодан, который принесла с собой. Он прямо-таки ломится от одежды. Она копается в вещах, путаясь в оборках огромного пышного платья, и вытаскивает ещё одно, маленькое, сделанное будто бы из одних только кисточек.

– Никогда не умела упаковывать вещи. – На пол летят меховая шапка, кружевной воротник и боа из перьев, а за ними небольшая сумка, украшенная перламутром, переливающимся всеми оттенками морской воды. – Я думала, может, ты захочешь приодеться, но не была уверена, что именно тебе приглянется. – Старая Яга достаёт мятый пучок накладных волос синего цвета и начинает смеяться. – Думаю, это давненько вышло из моды. Пора мне, пожалуй, навести порядок у себя в шкафах.

– Я прекрасно себя чувствую и в этом. – Я аккуратно разглаживаю своё скромное шерстяное платье, хотя с интересом поглядываю на содержимое её чемодана.

– Лишь бы тебе было комфортно. – Старая Яга уходит с длинной чёрной юбкой и белой блузкой, расшитой цветами. – Но не стесняйся, посмотри, пока я переодеваюсь, – может, тебе что понравится.

В её чемодане перемешались такие интересные ткани и модели, что мне хочется угадывать, из каких они земель и эпох. Почти на самом дне я нахожу чёрное бархатное платье с каймой из разноцветных черепов и цветов. Оно кажется тёплым и мягким, но при этом ткань достаточно плотная, а рисунок так напоминает о бабушке.

– Оно отлично на тебе смотрится. – Старая Яга улыбается, когда видит меня в этом платье. – Сегодня будет весело. – Она запрыгивает обратно в гамак и смотрит в окно. – И не важно, отважишься ты на соединение или нет.

– Что вы имеете в виду? Конечно, отважусь, – твёрдо заявляю я.

– Я просто хочу сказать, что ничего страшного не случится, даже если ты передумаешь. Соединение – это очень важный шаг, особенно для таких, как ты…

– Вы хотите сказать, мёртвых? – По шее пробегает холодок.

– Я хочу сказать, молодых, – мягко отвечает Старая Яга.

– Простите, – смущённо бормочу я; от стыда, что говорила с ней так резко, кровь приливает к моим щекам.