Полин прекратила вырываться, сверлила Володьку строгим взглядом и выжидала. Он стал медленно приближать свои губы к ее губам, она зажмурилась…

– Ау! По-ли-на! Во-вик! – позвал некстати Влад.

– Чтоб ему лопнуть, – сказал Володька и смачно чмокнул пальцы Полин, сжатые до белизны в своей руке, затем довольный ушел в гостиную. Мадам злилась, уже приятно.

– Вовик, – Влад усадил его на стул, – посмотри, каких девушек мы тебе привезли.

– Мы? – Володьку неприятно кольнуло это «мы». С Полин уже на «ты»… Что сие значит? Он вытянул скрещенные ноги вперед, сложил руки на груди. – Ну-ну…

– Полина попросила подыскать тебе натурщицу, я, как видишь, просьбу выполнил в двойном объеме, – говорил непринужденно Влад, стоя за его спиной.

По его команде девушки остались в чем мама родила. Володька почесывал щеку – что ж, отсутствие комплексов тоже комплекс. Обнажить Луизу значительно сложнее, каждый день начинался с торга: сколько конфет за снятую тряпку должен выложить. Для него это стало ритуалом, игрой, через которую познавал Луизу.

– Ну как? – спросил Влад. – Ничего не дрогнуло, инок ты наш?

Позвоночником почувствовал вошедшую Полин. Приобретя опыт общения с француженкой в лице Полин на выставке и в кабаке, прежде поинтересовался:

– Они парлекают по-русски?

– Откуда! «Здравствуй» и «до свидания» – все их знания, усвоенные за дорогу сюда.

Данная информация развязала рот:

– Больно тощие. И пропорции нарушены, ноги-руки, а где туловище? Туловища нет или почти нет. Далее… Где грудь? В темноте на ощупь я бы принял их за парней. Естественно, вырасти груди негде, тела-то нет… Но она должна быть. Это принципиально. А что за полоска у них на лобке? Отвратительно смотрится.

– Ты на Чукотке вырос? – после паузы выдавил Влад. – Только там женщины круглый год ходят в тулупах, едят в тулупах, спать ложатся в тулупах, раздетыми их не увидишь. Девушки танцовщицы, им положено… подбривать… Это так пикантно.

– Не сердись, мусье Влад. Мне нужны душа и красивое тело, как я его понимаю. А острые углы, кости и кожу, в общем, жертв недоедания могу писать по памяти.

– Извини, друг, – обиделся Влад, – но коровы остались в другой стране.

– В той стране, на которую ты намекаешь, действительно, большинство женщин имеют грузное тело, но и житуху – не позавидуешь, им не до диет. Слушай, а свою мать ты тоже коровой называешь?

– Знаешь, Вован, ты опять вызываешь у меня нервный тик.

– От нервных тиков есть средство – пикник, – поспешила разрядить накаляющуюся обстановку Полин. – Я знаю чудное место, минут двадцать езды. Володя, ты поедешь?

– Естественно, – ответил с готовностью Володька, решивший ни под каким видом не оставлять Полин и Влада. Но как быть тогда с Парижем, где за ними не уследишь?

Тимур остановил «Форд» на главной улице деревни, вышел и огляделся. Тишина, будто все передохли. Вот глухомань! Размышляя над событиями почти двухлетней давности, практически без усилий свел двух психов и пропажу деревенских жителей в одно целое. Не совпадали лишь числа. Но ведь врачиха могла допустить ошибку в числах, а факт исчезновения деревенских жителей вроде как налицо. Что тут думать? Окрыленный нечаянной удачей, Тимур поначалу несколько дней праздновал то в казино, то в клубе. Случалось, потрошил карманы, но не увлекался, а немного пошалил, кстати, удачно. Так ведь нельзя без постоянной практики. Однако Ставрову предстояло расписать в подробностях тяжелые поиски, что и погнало Тимура в деревню к Томе. Не мешало проверить собственные догадки, свести концы с концами или (не дай бог!) распрощаться с полюбившейся версией. Версия – здорово звучит! Еще немного, и Тимур откроет детективное агентство на бабки Ставрова.

Он прошелся по улице, заглядывая во дворы. В одном доме увидел открытую настежь дверь, подошел к калитке. Залаял пес, срываясь с цепи.

– Есть кто дома? – крикнул Тимур. – Хозяева!

Из дома вышла грузная бабуленция сумрачного вида, приблизилась утиной походочкой, переваливаясь из стороны в сторону. Тимур на всякий случай улыбнулся:

– Не скажете, где живет Тома, у которой муж и дочь пропали?

– А ты кто? – спросила старуха недоверчиво и неприветливо.

Этой до лампочки писатели, поэтому натянул на лик образ чинуши:

– Я из госсоцобеспечения.

– А чего пенсию не приносите? Уж больше недели задерживаете. – Морщины бабки собрались в зверскую гримасу.

«Гляди-ка, грамотная, слова страшные знает», – подумал Тимур и ответил:

– Это не в моем ведомстве.

– А в чьем же? У вас всегда крайних не найдешь.

– Я в госсоце, а пенсией занимается соцгос, – влепил, сам не зная что. – Где Тома?

– А зачем она тебе?

– У меня социальный заказ на перепись пропавших людей, – нашелся.

– А… – протянула бабуленция, будто поняла. – Пройдешь два квартала, свернешь. Третий дом от угла, забор железный, покрашенный синей краской.

– Благодарю, бабуля.

Она преследовала «Форд» взглядом коршуна – Тимур видел в зеркале, пока не свернул за угол. Тома оказалась дома. Ей около пятидесяти, не больше, приветливая и размером с буренку женщина. Тимур так же разыграл перед ней административного чиновника, она уважительно пригласила в дом. Очутившись в комнате, где много ковров и хрусталя, а, в сущности, взять нечего, Тимур с достоинством уселся на диван, деловито достал блокнот и роскошную авторучку, которую выклянчил у Ставрова. Тимур тоже неплохой психиатр или психолог – не важно. По его наблюдениям, люди здорово клюют на мелкие, но дорогие побрякушки, как те же запонки, та же авторучка. Именно вещи такого рода внушают уважение и доверительное отношение – раз у человека дорогие безделушки, значит, он преуспевает. Сделав жест рукой, чтобы буренка заметила еще и сверкающую запонку, Тимур приготовился записывать, но прежде сказал:

– У меня к вам несколько вопросов. Извините, служба такая. Расскажите, как пропали муж и дочь. Понимаю, вам трудно, но это необходимо.

Она тяжело опустилась на стул, шмыгнула носом, утерла его концом фартука и посмотрела на гостя отчаянно молящим взглядом:

– Столько времени уж прошло. Зачем вам? Я рассказывала милиции.

– Наша группировка… э… то есть организация занимается нераскрытыми делами. Мы держим на контроле следственные органы, проверяем, насколько их работа соответствует уровню и качеству.

– Так вроде никто уж моих и не ищет…

– Ищут, это я вам говорю. Рассказывайте.

– Муж и дочь уехали в город навестить перед праздником сестру мужа и купить кое-что. Все же Новый год, а у нас выбрать не из чего. Дочери хотели купить джинсы, кофточку, еще продукты… – Тома вздохнула, помолчала, Тимур тактично ждал. – Ну вот. А знаете, как перед праздниками люди суетятся? (Еще бы! Самые доходные дни у Тимура бывали накануне и во время праздников: крутые пьют, а он банкует.) Задержались они. Целый день по рынкам и магазинам ходили, да и с сестрой надо посидеть. Она оставляла их на ночь, погода тогда плохая была, снег валил, ветер… отказался муж остаться. Мне же не мог сообщить, телефона не имеем. Да и лекарства вез больной соседке. Выехали они от сестры, с тех пор ни слуху ни духу. Пропали.