В моей голове происходила битва с нерешительностью. Что дальше? Что мне делать?

• Выгнать его из класса, написать на него докладную, отослать к директору и т. д.?

• Скрыться бегством?

• Сделать что-то иное?

Давление было огромным. От доверия класса ко мне, над созданием которого я так упорно трудилась последние пару месяцев, могло не остаться ни дна ни покрышки. Я должна была что-то предпринять – и быстро. Встав неподвижно, я сделала паузу и посмотрела прямо на Уэйна. И услышала свой спокойный голос:

– Уэйн, клянусь, в мои стремления не входит приходить на работу и быть «о**еть какой скушной». Пожалуйста, расскажи мне, как я могу сделать свой урок более интересным для тебя.

Хотела бы я сказать, что в тот момент продумала свои действия – но нет, я не могла этого сделать. И не сделала. Начать хотя бы с того, что я выругалась в ответ. Это определенно не было одной из рекомендованных стратегий управления поведением из курса моей магистратуры – и было бы четким обоснованием для увольнения, если бы я сделала это сегодня.

Уэйн застыл, как громом пораженный. Напряжение в этот момент казалось невыносимым. Весь класс переводил взгляды с меня на Уэйна и обратно. Помню, как я подумала: Стой неподвижно. Дыши. Сохраняй спокойствие и заинтересованность в его ответе.

Уэйн, наконец, поднял глаза.

– Откуда мне знать! Это ж ваша работа, верно?

Смешки по классу. Я настаивала на своем вопросе и обратила его ко всем остальным.

– Я серьезно! Давайте, скажите мне, как мне сделать этот материал более интересным. Я хочу знать. Что думают остальные? Какие-нибудь идеи?

Я чувствовала, как замедлялся мой сердечный ритм, пока я слушала ответы. Признаю, это был не Уэйн, но другие охотно вступали в диалог.

– Зачем мы вообще занимаемся елизаветинской драмой? Это скучно!

– А урок можно сделать более практическим?

Молчание Уэйна вопило мне в лицо. Со временем и он поднял голову:

– Как знание о елизаветинцах поможет мне найти работу?

Это породило новую волну откровенных высказываний. Их было трудно слушать. Мой пульс снова ускорился. Я чувствовала, что воспринимаю все это слишком лично, но заставила себя слушать.

Урок, наконец, завершился, и Уэйн с одноклассниками потянулись к выходу. Я испытала одновременно облегчение и эмоциональное истощение. Я выжила. Не знаю точно как, но выжила.

Промотаем время вперед: следующие уроки с этим классом шли лучше. Было больше открытости и товарищества, словно мы вместе прошли некое испытание. Участие Уэйна в занятиях стало позитивнее, а я изменила способ планирования уроков.

Задним числом можно сказать, что два ключевых ингредиента помогли мне владеть собой во взаимодействии с Уэйном: дыхание и поза. Я не выбирала сознательно ни то, ни другое.

Мне помог прежний опыт «выступлений под давлением» – в особенности времен детства, когда я держала экзамены по игре на скрипке, которые всегда были чудовищно нервирующими. Меня специально готовили предвидеть условия экзамена и их вероятное воздействие на мои исполнительские способности. Чтобы я могла управлять «нервами», учитель заставлял меня тренироваться стоять прямо и дышать медленно. Это не позволяло моей руке дрожать, когда я держала смычок, так что перед экзаменаторами я могла быть на высоте. Меня учили владеть собой под экзаменационным давлением. Я была настолько вымуштрована в этом плане, что в час нужды перед тем школьным классом моя автоматическая реакция пришла на выручку.

Тот урок с Уэйном случился давным-давно. С тех пор я встречала и других «Уэйнов». Я работаю с людьми, которых подвергают давлению их собственные Уэйны. Коллеги, начальники, дети, друзья, родители. У каждого из нас где-то есть свой Уэйн. Мы надеемся, что он будет вести себя тихо, заткнется или уйдет. Но они редко оправдывают наши надежды.

Если они не уходят и не затыкаются, а вы не предвидели этого и не подготовились, это высокий риск – как выяснила для себя Кэрол, топ-менеджер одной глобальной компании…

У нее было ежемесячное совещание совета директоров, на котором, среди прочих, присутствовало одно важное заинтересованное лицо.

– Я никогда этого не забуду. И не столько из-за того, как вел себя он, сколько из-за того, как повела себя я.

По словам Кэрол, стоило начаться совещанию, как этот человек принялся «потрошить» ее на глазах топ-менеджеров, международных управляющих и важных членов финансового отдела. Она говорила мне, что его обращение было пренебрежительным, агрессивным и унизительным. Для нее это звучало как «вы не знаете свое дело, вы не понимаете нашего бизнеса, я бы к этому моменту уже сделал то-то, то-то и то-то, почему вы этого не сделали?» Кэрол чувствовала, что всем присутствующим предельно очевидно: он не хочет видеть ее на этой работе. Он хотел выгнать ее из отдела и поставить на это место человека из своей команды. Тот претендент тоже присутствовал на совещании и воспользовался этой публичной возможностью, чтобы доказать свою точку зрения.

По словам Кэрол, тирада становилась все хлеще и хлеще, а она, в свою очередь, становилась «все меньше и меньше, все тише и тише». Ее мышление сделалось менее четким, менее связным, более дезорганизованным; она все больше теряла способность отстаивать свое мнение, защищать свою позицию или выражать альтернативный взгляд.

Кэрол рассказала мне, что помимо них двоих в зале было еще четырнадцать человек, и ни один из них не произнес ни слова. Одни «отключились», другие даже начали разбирать свою электронную почту. Никто ничего не сказал. Неудивительно, что после этого люди присылали ей сообщения с выражением сочувствия, но ущерб был уже нанесен. Что еще хуже, в следующем месяце должно было состояться очередное совещание.

– Я поняла, что должна меняться. Я должна найти способ управлять собой в присутствии этого человека, – сказала мне Кэрол.

Она попросила меня помочь ей подготовиться к следующей встрече. Ее противник явно был непредсказуем, так что нам нужно было подготовиться к его непредсказуемости. Мы разработали техники для удержания Человеческого мозга Кэрол в игре – что бы он ни выкинул в следующий раз. Мы планировали много разных возможностей. Что, если он:

• Ничего не скажет?

• Будет орать и материться?

• Будет затыкать ей рот?

• Начнет унижать кого-то другого?

• Даже… придет и извинится?

В важнейших профессиях тратится немало времени на подготовку к давлению неожиданностей – особенно если ошибка может оказаться фатальной. Военные придумали термин для такой подготовки: смещенные ожидания. С тех пор его приняли на вооружение всевозможные организации – от делового мира и до сборной Англии по регби.