Когда в зале остались одни старейшины, Малони повернулась к Чаллару, ожидая ответа.

– Мы сильно рискуем, – сказал он наконец. – Некоторые из нас считают, что мы… зашли слишком далеко.

– И в чём же риск? – спросила Малони, хотя и сама прекрасно понимала, в чём дело; она просто делала вид, что играет по его правилам.

Пузырь Чаллара слегка качнулся из стороны в сторону, и гель пошёл пузырьками.

– Эта нора… Нам предстоит перепрыгнуть через сотни световых лет в одно мгновение. Такого раньше никто не делал, и…

– Не делал никто из людей, – поправила Малони и улыбнулась.

Все они до сих пор воспринимали себя людьми. Но и она, и эти старейшины были единственными ныне живущими представителями Ярости, помнившими, что такое быть человеком и жить в Сфере Людей. Сама Малони давно уже перестала думать о себе как о человеке. Теперь даже в своих мыслях она называла себя не иначе как просто Ярость.

– Искра – это непонятное явление, – сказал Чаллар.

– Ты боишься? – спросила Малони.

– Смерти? – усмехнулся Чаллар. – Конечно, нет. Посмотри на меня, Беатрис. Думаешь, смерть хуже, чем это?

Она пожала своим здоровым плечом. По крайней мере, она могла им пожимать.

– Мы боимся того, что Искра может завести нас куда угодно, – продолжил Чаллар. – Мы не способны погрузить в сон армию ксеноморфов. Что, если после перехода большинство из них погибнут? Возможно, даже все? Что, если будут повреждены генералы? Они остаются бодрствовать, чтобы управлять кораблями на момент выхода из норы. Что, если капсулы ожидания откажут во время перехода? Искра переделала нору, но капсулы у нас, по сути, те же самые, что были, когда мы покидали Сферу. Что, если…

– Что, если мы не пройдём через эту нору? – прервала его Малони. – Тогда нам придётся прокладывать себе путь через Сферу, нора за норой, преодолевая сопротивление морпехов и яутжа, жаждущих нашей крови. Что, если война продлится сотню лет? Что тогда станет с нами, Чаллар?

Она посмотрела на других старейшин. Все они находились в своих хранилищах с волшебным гелем, поддерживающим их жизнь. Они давно уже привыкли к нему, потому что он работал, но только недавно начали понимать, как он устроен.

– Понимаю, – ответил Чаллар. – Просто это… огромный риск.

– Всё, что мы делаем, сопряжено с риском, – сказала Малони, повышая голос, чтобы все слышали. – Мы так долго странствовали и вот наконец-то приблизились к цели. Через три часа мы окажемся в самом сердце Сферы Людей, а после этого претворим в жизнь всё, о чём мы только мечтали.

Она перевела взгляд на Чаллара.

– Думаешь, сейчас время бояться?

– Я не… – начал было Чаллар, но она подлетела и оттолкнула его стеклянный чан.

Пузырь Чаллара со стуком ударился о стену, и другие старейшины громко ахнули. Но Малони не на шутку рассердилась, и с каждым словом гнев в ней только нарастал.

– Ты что, специально изводишь меня своими глупыми вопросами? Задеваешь меня за живое. Сколько лет я вела вас, и до того, как сбудутся все наши мечты, остаётся один лишь шаг!

Стеклянная сфера Чаллара остановилась и застыла; гель в ней успокоился. Возможно, он хотел сказать ещё кое-что, но Малони не собиралась давать ему слово.

– По кораблям! – скомандовала она всем. – Всем собраться. Пробудить в себе ярость. Настало наше время, и вы знаете, что делать. Больше никаких разговоров, никаких сомнений и никаких страхов! Мы – Ярость!

Старейшины разошлись. Проплывая мимо Малони каждый старался выказать свою солидарность с нею – улыбкой, кивком, лёгким толчком. Последним был Чаллар. Опустив глаза, он остановился перед ней.

– Не нужно ничего говорить, – проговорила Малони. – Сегодня переломный момент в нашей жизни.

Чаллар встретился с ней взглядом, затем выплыл из помещения, оставив её одну.

Малони подала сигнал Карету и Дане. До прыжка нужно было сделать еще так много дел, а скоро нужно будет погружаться в сон. Но сначала нужно нанести еще один визит.

– Она по-прежнему прекрасна, – проговорила Малони.

Королева ксеноморфов, закованная в цепи, как и на протяжении нескольких десятилетий, покоилась среди остатков своих недавних трапез. Вокруг были разбросаны части человеческих тел и скелеты. Её склоненную голову окружало облако пара, на блестящем чёрном панцире выступали капли влаги. Она отложила ещё одно яйцо; яйцевод пульсировал, внутри него двигались неясные тени.

Она находилась в сознании и выполняла свою задачу. Малони в который раз почувствовала свое родство с нею.

– Госпожа, нам нужно проследовать в камеру ожидания, – напомнил Карет. – До перехода осталось всего два часа, и мы с Даной должны подготовить вас для криосна.

– Да, конечно. Идём.

Малони бросила последний взгляд на существо, которое подарило ей целую армию, а потом позволила помощникам проводить её к камере. Для этого потребовалось некоторое время. «Макбет» был огромным.

В камере она увидела других кораблерождённых, которым надлежало находиться в главной части корабля после перехода через нору. Большинство уже разместились в капсулах ожидания. Сквозь закрытые крышки капсул и лёгкий туман можно было разглядеть их спокойные лица с закрытыми глазами.

Капсула Малони стояла в стороне. Это была модернизированная капсула, в которой могла поместиться вся её ёмкость с гелем.

– Всего лишь недолгий сон. До скорой встречи! – сказала она Карету и Дане, пока они подключали трубки, шланги и провода к её ёмкости.

– До скорой встречи! – эхом отозвалась Дана.

Её глаза горели от возбуждения и восторга. Малони немного позавидовала её молодости.

Вордсворт сидит напротив неё, старый, дряхлый, с бокалом виски в одной руке и книгой в другой. Малони никогда не спрашивала, что он читает. Ей казалось, что это слишком личный вопрос, а она никогда не ощущала себя настолько близкой к нему.

Тем более сейчас.

Предводитель Основателей умирал.

Но недостаточно быстро.

– Нужно доставить его на борт! – сказала Малони.

Они находились на орбите Зенита почти двенадцать лет, исследуя странное явление, которое называли Искрой. Эта и другие находки подтверждали, что Зенит – настоящая сокровищница с открытиями, и Малони не терпелось воспользоваться ее чудесными дарами.

Вордсворт, как обычно, медлит и сомневается. Он потягивает виски и смотрит на Малони сквозь стекло бокала.

– Беатрис, ты давно хочешь, чтобы меня не стало.

– Нет! – возражает она.

«Да, – думает она про себя. – Бесполезный, старый, высохший болван. Ты только задерживаешь нас».

Вордсворт изгибает бровь и делает очередной глоток. От него не скрыть правды.