Новая санитарка энергично кивнула, явно уставшая, и торопливо ушла вместе с планшетом. Мама Оскара повернулась к нему и раскрыла объятия. Мама всегда сжимала его так сильно, что рёбра трещали. Даже когда она пригрозила объявить награду за голову Оскара после того, как он «спас» летучую мышь и выпустил её в доме, мама всё равно обняла его так сильно, что даже на следующий день всё болело.

– Мистер Деверо считает, что Мэрилин…

– …хочет украсть его душу. Я слышал, – сказал Оскар.

– После восемнадцати лет работы Мэрилин можно было бы и побольше доверять.

– Нет покоя истинно подозрительным, – ответил Оскар, и мама улыбнулась ему:

– Спасибо тебе, Маленький Мужчина. Ты мой ангел.

– Мам, – сказал он, оглядываясь, чтобы убедиться, что его никто не слышит; хотя единственные, кто мог бы над ним насмехаться, сейчас были в нескольких милях от него, в «Коробке Игрушек», и, скорее всего, покупали самого последнего оставшегося Плюштрапа. Одна мысль о том, что Радж и Айзек сведут их в эпической битве во дворе, причиняла сильнейшие мучения.

Оскар задумался о компромиссах. Может быть, если он даст Раджу или Айзеку половину денег, кого-то из них удастся убедить отдать ему половину прав на Плюштрапа.

Оскар слабо улыбнулся маме и задумался, не наградит ли его Плюштрапом сама судьба, если увидит его ангельское поведение. Впрочем, он знал, что надеяться тут не на что.

Когда он пришёл в палату мистера Деверо, старик смотрел куда-то в угол комнаты, и его глаза напоминали лазеры, готовые кого-нибудь испепелить.

– Началось, – сказал мистер Деверо. Его голос был чуть громче шёпота.

– Что началось? – спросил Оскар. Ему было не то что любопытно – скорее он хотел побыстрее начать процесс.

– Она всё это время строила планы. Я должен был знать. Дождалась, когда я ослаблю бдительность.

– Да ладно вам, мистер Ди, вы же в это не верите.

– Я чувствую, как моя душа уходит. Она утекает через поры, Оскар.

В голосе мистера Деверо не было страха; скорее он уже покорился судьбе, и Оскар решил, что сегодня у них даже есть кое-что общее.

– Но зачем ей это делать? – спросил Оскар. – Она любит вас. Она уже почти двадцать лет живёт с вами в одной комнате. Вам не кажется, что если бы она хотела забрать вашу душу, то уже давно бы это сделала?

– Доверия нельзя добиться быстро, молодой человек, – сказал мистер Деверо. – А хорошую судьбу невозможно предсказать.

Именно эти мудрые мысли и поддерживали интерес Оскара к пациенту «Ройял-Оукс», который жил тут дольше всех. Неважно, сколько раз мистер Деверо высказывал какую-нибудь мудрость: Оскара они каждый раз заставали врасплох, словно мистер Деверо чувствовал, что именно занимает мысли Оскара… Однако разум самого мистера Деверо больше напоминал сито, его мысли проваливались через отверстия в какую-то бездонную пропасть.

– Может быть, Мэрилин не ворует вашу душу. Может быть, она её защищает. Ну, знаете, держит при себе, чтобы она была в безопасности, – заметил Оскар.

Мистер Деверо покачал головой:

– Я об этом думал. Заманчивая теория… Но она должна была спросить разрешения.

Именно в такие моменты, когда нужно было бороться с помощью строгой логики, Оскару приходилось труднее всего.

– Ну она же не может на самом деле вас спросить, – проговорил он.

– Нет, может! – вскипел мистер Деверо, и Оскар поднял руки, пытаясь его успокоить. Из-за угла выбежала новая санитарка.

– Ладно, но послушайте меня хотя бы минутку, мистер Ди, – сказал Оскар, делая два шага в комнату мистера Деверо. – Может быть, она подумала, ну, знаете, раз уж вы довольно близки, что вы не станете возражать, если она… э-э-э… позаимствует вашу душу ненадолго…

Мистер Деверо повернулся к Оскару, окинув его подозрительным взглядом:

– Это ведь не она подговорила вас сказать?

– Нет! Нет-нет-нет, конечно, нет. Никто и близко не может сравниться с э-э-э… отношениями между вами.

Мистер Деверо посмотрел в угол комнаты, который уже давно занимал его внимание.

– Ну-с, Мэрилин, и что ты скажешь в своё оправдание?

Оскар посмотрел туда же, куда и мистер Деверо. Теперь их взгляды были направлены на старую трёхцветную кошку, спавшую на подушке в кресле у окна комнаты мистера Деверо почти столько же, сколько сам мистер Деверо спал в своей постели. Она не приехала сюда с мистером Деверо, по крайней мере, если верить легенде. Она просто приблудилась от соседей. Однажды сотрудники нашли её в комнате, и, поскольку никто из сменявших друг друга обитателей палаты не возражал, Мэрилин осталась. Компанию мистера Деверо она сочла наиболее приятной, несмотря на периоды презрения или даже откровенной ненависти. Сколько её ни чеши за ухом, сколько ни предлагай кошачьей мяты, от мистера Деверо её было не увести.

Может быть, она действительно охотится за его душой.

Мэрилин медленно, по-кошачьи, подмигнула мистеру Деверо.

– Думаю, мы оба знаем, что это означает, – сымпровизировал Оскар.

На секунду мистер Деверо смутился, но, ещё немного послушав громкое мурлыканье Мэрилин, похоже, успокоился.

– Ну хорошо. Похоже, Мэрилин снова обязана поблагодарить вас, молодой человек.

Мэрилин лениво потянулась в кресле и зевнула, но Оскар и не ждал благодарности от кошки. Он хотел поскорее уйти.

– Присядьте, молодой человек, присядьте, – сказал мистер Деверо, и Оскар лишился последних остатков надежды. Ему предстояло сидеть здесь весь день.

Оскар опустился в кресло, стоявшее ближе всего к двери. Мистер Деверо смотрел на него водянистыми старческими глазками.

– Моя душа, может быть, и в беде, – сказал он, – но ваше сердце украдено.

Оскар попытался засмеяться. Если бы он этого не сделал, то, наверное, заплакал бы. Это лишь последнее событие из его целой почти жизни. Он почти попал в сборную школы по бейсболу, но вывихнул локоть. Он почти накопил на мобильный телефон, но кто-то обокрал его в электричке. У него почти была полная семья, но потом умер папа.

Если бы за почти можно было заработать приз, то он бы наверняка почти его завоевал.

– Ах да, – продолжил мистер Деверо. – Любовь – это множество прекрасных мгновений… только вот потом она разносит тебя на мелкие кусочки.

– Дело не в этом, – ответил Оскар.

Объяснять, в чём дело, казалось смешным; мистер Деверо, может быть, даже и не запомнит этого разговора. Но ему нужно было, чтобы кто-то знал, нужен был кто-то, кому можно довериться, и – поистине! – он не знал лучшего слушателя, чем этот человек, которого он никогда не видел стоящим на ногах и чьего полного имени даже не знал.