— Подождите меня! Я вспомнила, что забыла кое-что купить.

Кира с Никой качают головами и, потеряв ко мне всякий интерес, залипают у прилавка с карамелью ручной работы.

В аптеке никого. Я покупаю два теста на беременность, прячу покупку в сумку и на дрожащих ногах иду к подругам.

К удивлению, когда мы возвращаемся домой, нас выходит встречать Клим. Смотрю на него и почему-то не могу ни выдохнуть, ни вдохнуть от пульсирующей в груди нежности.

— Привет, милый. Не знала, что ты сегодня освободишься пораньше. Не то бы тоже сразу поехала домой.

И правда — откуда же мне было знать, что он вернется так рано, если в последние три недели он только и делает, что избегает меня под всякими надуманными предлогами?

— Ничего. Где были? — равнодушно интересуется Клим, складывая руки на груди, а плечом подпирая косяк.

— В торговом центре. Сначала ходили по магазинам, потом поужинали.

— Я думал, ты поужинаешь со мной.

— Если бы ты предупредил меня, что впервые за черт его знает сколько времени явишься к ужину — я бы так и сделала, — огрызаюсь. Ника отводит взгляд, явно смущенная нашим набирающим обороты скандалом, и ретируется с поля битвы. Но Клим этого, кажется, не замечает. Он тоже закусил удила, а я даже не понимаю, с чего это все началось.

— Ты меня в чем-то упрекаешь? — суживает глаза.

— Нет. Просто констатирую факт. В последнее время ты раньше десяти домой носа не показывал.

— Потому что мне осточертел этот балаган!

— Какой балаган?

— Вот этот! — Клим указывает большим пальцем себе за плечо, очевидно, намекая на своих загостившихся родственников, но я совершенно ему не верю. Тут что-то другое. Что-то сугубо между нами. То, из-за чего Клим от меня отстранился… Или то, что заставило его купить огромную коробку презервативов, без которых теперь не обходится наш с ним секс. — Клянусь, я уверен, что последствия потопа в его квартире уже полностью устранены! А если нет — значит, он нанял самого бездарного прораба в городе!

— Думаю, он просто хочет наладить с тобой контакт — поэтому и не съезжает. Все было бы гораздо проще, дай ты ему шанс.

Прохожу мимо Терентьева в гостиную и вытягиваюсь на диване. В последнее время я устаю так сильно, что это становится проблемой.

— Я не даю вторых шансов, Тата.

Почему-то от его слов у меня к горлу подкатывает мерзкий ком. И хоть я понимаю, что его слова относятся совсем не ко мне, в конце концов, я никогда его не подводила, все равно становится страшно.

— Тогда тебе, должно быть, очень нелегко жить.

— На что ты намекаешь?

— Ты сам себе не даешь быть счастливым. Только и всего. Иногда людям надо просто верить.

— Думаешь? — усмехается Клим. И приковав меня к себе цепким холодным взглядом, садится рядом на диван.

— Уверена, — шепчу я, с трудом шевеля языком.

На мою шею ложится рука мужа. Он не сдавливает пальцы, ничего подобного, но самого веса его ладони уже достаточно, чтобы я начала задыхаться. А еще этот пробирающий до костей взгляд.

— Значит, ты меня никогда не обманывала?

— Ни разу в жизни. Послушай, я не понимаю, к чему этот разговор? Если честно, ты меня немного пугаешь!

Извиваясь, как гусеница, я ухожу из-под его захвата.

— Тогда, если я кое-что у тебя спрошу, ты ответишь мне правду? Прямо сейчас…

— Мне нечего скрывать, Клим! И если у тебя есть ко мне какие-то вопросы — валяй. Я на все отвечу.

— Отлично. Тогда скажи мне, милая женушка… Как долго ты вынашивала этот план? Год? Два? Когда ты решила женить меня на себе во что бы то ни стало?

Клим

— Женить тебя на себе? Ты… ты спятил?

— Похоже на то! Как еще объяснить, что мы с тобой все же женаты?

Вскидываю взгляд. Татка отшатывается от меня, будто я ее пнул. Подтягивает колени к груди и, сидя вот так, обнимает себя руками. Отворачиваюсь, потому что то, как она смотрит, еще больше выводит меня из себя. Здесь не она жертва!

На заднем плане идет вечерний выпуск новостей, ведущая бодрым голосом рассказывает о новом китайском вирусе, постепенно захватывающем планету, а я ведь тоже, кажется, не здоров. Ведь с того момента, как узнал о Таткиных интригах, прошло уже три недели, а я до сих пор не нашел в себе силы поставить точку во всем этом дерьме. Я даже не знаю, что может стать этот самой точкой. Логичней всего, конечно, развод. Но я даже думать о нем не хочу. Буквально за какие-то дни… недели… Татка полностью разрушила мою прежнюю жизнь и воздвигла на ее месте что-то совершенно новое, то, что у меня не поднимается рука ломать.

— Если ты забыл, могу тебе напомнить, что это ты предложил сохранить наш брак. Я лишь согласилась попробовать сделать это.

— Да! Признаю. Был дураком… Но ведь на это ты и рассчитывала?

Татка перекидывает ноги на пол и резко встает с дивана.

— Я тебя не понимаю, Клим. Совершенно.

— Твои родственники рассказали мне презабавную историю. Ну, знаешь, о том фото, что ты мне подарила.

— И что же они тебе рассказали?

— То, что ты, оказывается, с десяти лет вынашивала план женить меня на себе. — Татка вздрагивает и замирает посреди комнаты, опустив плечи низко-низко. Что это, если не признание вины? — Скажешь, нет?

— Нет. — Татка оборачивается и качает головой из стороны в сторону. — Ничего подобного. А то, что мы поженились, ты в курсе — случайность чистой воды.

— Каких только не бывает случайностей, когда твоя тетушка — директор ЗАГСа, правда?

— Постой… Что ты хочешь этим сказать?

— О, да брось! Я все знаю… про Жанну Пагасян — невестку брата дяди Гамлета из Одессы.

В пылу ссоры начинаю орать. И это минимум того, что мне хочется сделать. Максимум — встряхнуть ее как следует или… ударить! За то, что она смешала с грязью все, что я, по наивности, считал настоящим, что она оказалась такой же, как все. И вся ее обо мне забота, все то, от чего я сытым котом млел — лишь продуманный план… Чего? Я не знаю. Завоевания пресытившегося и разочаровавшегося по всем направлениям циника? Если так, то она выбрала идеальную выверенную стратегию. Обогреть, приласкать, накормить, позаботиться о том, до чего у самого никогда не доходили руки. Дать почувствовать себя незаменимым…

— О, господи! Только не говори, что… — Татка делает шаг назад и прикладывает ладонь к сердцу. — Только не говори, что ты решил… О, господи!

Со все возрастающей тревогой наблюдаю за ее метаниями по гостиной. Делаю шаг вперед.

— Нет! — пресекая мою попытку подойти ближе, кричит Тата. — Стой, где стоишь.