— За что? Я еще не сделал ничего особенного! — отмахнулся он. Но вижу, что похвалой доволен. Наверно, придумывая вечер, старался. Конечно, организацией и оформлением занимался не он, но уверена, задумка романтического вечера его.

— Ты подарил мне замечательный вечер.

— Еще нет, — он коварно улыбнулся и прищурился, показывая, что впереди меня ждет нечто очень интересное. Он сам был в запале, и его настроение передалось и мне. Или это игристое шампанское уже ударило в голову?

— Сегодня, я твой Сатир, пытающийся соблазнить прекрасную нимфу.

— А если нимфа отбросит скромность и соблазнит Сатира? — игривое настроение делало меня смелой и отчаянной. Провела рукой, будто невзначай по груди, послала Славке роковой, соблазнительный взгляд и игриво отвела глаза.

— О! Сатир пленен и изнемогает от нетерпения. Еще? — он потянулся к бутылке шампанского.

— Не откажусь.

Пока доливал мне, уселся ближе, сократив расстояние между нами.

— Слав, — вдруг спохватилась я, когда его рука почти легла на мое колено. — А почему именно Сатир? Он же козел?

Славка поперхнулся. Засмеялся, откашлялся наспех, снова засмеялся…

— Ценю откровенность, Вика… — он хохотал, будто ему смешинка в рот попала. Я же почувствовала, что неудачным ляпом развеяла античный флер вечера.

— Слав… — хотела извиниться, однако он потянул меня за руку и усадил себе на колени.

— Ты, Викуль, права. Я козел. Козел, который прячется за стильной шкурой достаточно успешного дельца, за дорогими костюмами и лоском. Но мир таков, что можешь быть отвратительным, циничным козлищем, но если хорошо упакован и представителен, тебя будут величать Сатиром. Бабло украшает любого козла, делает его желанным трофеем. — Славка хмыкнул и залпом осушил фужер.

Я растерянно заморгала, и он рассмеялся.

— Но Нимфой, поразившей меня пристрастиями к растянутым футболкам и простым трусам, я поражен в самое сердце и не боюсь показать свою истинную суть. Кстати, могу аналогично показаться тебе в растянутой футболке и трениках.

— Хочешь тоже поразить меня в самое сердце? — пошутила.

— А еще нет? — Славка заглянул в глаза.

Я молчала, зато мои глаза были красноречивее слов.

Потянулась к его губам. Коснулась слегка, вкладывая нежность, трепетность, все эмоции, бурлившие в груди и рвавшиеся наружу.

Он ответил. Сначала так же трепетно. Однако передо мной не юный романтичный мальчик — а опытный ловелас, разбивший много девичьих сердец, настоящий мачо, поэтому с каждым касанием Слава целовал жарче, страстнее, пробуждая во мне желание.

Его руки крепко обнимали, скользили по спине, дразня, спускаясь к пояснице, а когда легли на бедра и притянули сильно к отвердевшему паху, я простонала:

— Я вся горю!

Он будто ждал моего признания: прикусил мою нижнюю губу и чуть отстранился.

— Хочу показать тебе мир истинной страсти, доверия и яркого удовольствия… — его бархатный голос музыкой прозвучал в ушах.

— Да! — выдохнула я и опять потянулась к его красивым губам. Слава ответил, но теперь уже властно, грубо, не сдерживаясь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Готова попробовать более жесткий секс? — спросил прямо.

Меня это немного напугало, но с ним я готова рискнуть.

— Да!

— Я буду нежен, — отозвался Слава, теперь уже нежно скользя горячими губами по моей шее. — Придумай стоп слово, чтобы я остановился, если тебе будет неприятно.

Теперь я поняла на что он намекает. Прежде к подобному тягу не испытывала, однако Слава и ангела соблазнит, поэтому окончательно приняла решение попробовать подобное хотя бы раз в жизни и ответила:

— Барбарис.

— Неожиданная ассоциация, — удивился он, на руках увлекая меня к одному из лежаков.

Пока укладывал меня и бережно привязывал руки лентами к изголовью, я объяснила:

— Барбарис колючий, но милый и красивый куст. Как-то в голову пришло.

— Я заметил: ты, Вика, во всем особенная.

Так и подначивало язвительно уколоть: «А что, уже опыт имеется?» — но взяла себя в руки и хоть и с трудом, но приглушила ревность, отогнав подобные мысли прочь.

Конечно, я сама уже давно не девственница, и он имеет опыт, так что в какой-то степени мы квиты.

Неожиданно представила, как Славка попался бы мне скромным, неумелым девственником, я, знающая чуть более его, и как мы оба стыдливо «занимаемся любовью» с темноте… Невольно улыбнулась, и Слава проворчал:

— Вика, ты меня и так завела до предела. Аж яйца сводит! Сейчас оттрахаю тебя примитивно, и останешься без изысканной клубнички.

А я что? Я едва болванчиком послушным не закачала головой. Хорошо, спохватилась и промурлыкала:

— Хорошо, жду чего-то необычного. Только, Слав, я честно боли боюсь! — и закусила губу.

— Сатир запомнил «барбарис»! — и торопливо завязал мне глаза повязкой.

Будучи беспомощной, я насторожилась немного и каждое славкино прикосновение принимала более остро. Он гладил меня чем-то прохладным — скорее всего шелковым, и от каждого касания на моем теле появлялись мурашки.

Начал дразнящие, распаляющие прикосновения с ног. Необычайное сочетание шекотки и приятности. Медленно, совершенно не спеша, поднялся к бедрам, приподнимая мою юбку все выше и добираясь до промежности, совершенно не прикрытой даже тончайшим кружевом. Я почувствовала себя почему-то обнаженной более, чем обычно. Наверно, сказывалась атмосфера вечера.

Я приготовилась, что он сейчас будет ласкать меня как обычно, однако коварный соблазнитель лишь обозначил ласку, едва коснувшись моего набухшего клитора, и поднялся выше.

Теперь что-то прохладное щекотало щеку, потом шею. Разок коснулось губ, и я дернулась — настолько нестерпимо щекотно.

— Т-шшш! — прошептал Славка над ухом, обдавая горячим дыханием, и одним движением руки стянул с моего правого плеча платье, обнажая грудь.

Когда прохлада коснулась затвердевшего соска, я застонала — громко, призывно. Я истекала от желания, готова была к дичайшему сексу, траху, лишь бы он взял меня, вошел как можно глубже и дал утолить голод, но он был истинным искусителем.