– Не за что, крошка, – в смятении отвечаю я. Женщины… Поди догадайся, что на уме у этих инопланетянок.

И Рина весело цокает каблуками вниз по лестнице.

– Слышь, а наш-то – чисто малахольный, – слышится далеко сзади шепот охранника. Глупый, я за сотню метров мышиную возню услышу, не то что твое бормотание. – От такой телки отнекался!

– Сам ты малахольный! У него сама баронесса в подругах! На кой ему эта певичка?

– Тихо. Кажись, прислушивается.

Чертовы придурки!

Спускаясь к машине, я обращаю внимание на суету на другой стороне площади. Мелькают полицейские маячки.

– Что там случилось? – интересуюсь у водителя. Нехорошее предчувствие холодит внутренности.

– Сейчас узнаю, сэр… Полиция нашла мертвеца в кустах. Подозревают несчастный случай. И еще он оказался при оружии. Вот черт! Я сообщу старшему, сэр! Мы изменим маршрут.

И ощущение петли, которая все туже затягивается вокруг моей шеи, больше не оставляет меня. И чем ближе мы подъезжаем к отелю, тем сильнее я беспокоюсь за Мишель. Не выдержав, звоню на ее коммуникатор.

– Привет! Что с тобой? – спрашивает она встревожено.

– Все хорошо. Усиль свою охрану и никуда не выходи из номера.

– Сделаю. Ничего не объяснишь?

– Поговорим потом. Возьми еще несколько охранников. Прямо сейчас. Обещай мне.

– Хорошо, обещаю.

– Я скоро буду.

Изображение гаснет.

– Триста двадцатый, что происходит?

– Предотвращено покушение, – неохотно сообщает моя половина.

– И все?

– Ситуация под контролем. Объект Кролл находится под моим воздействием.

– Триста двадцатый, я тебе не верю.

Обида. Горечь. Злость. Упрямое несогласие.

– Триста двадцатый? Есть смысл усилить охрану Мишель?

– Подтверждение.

– Мою охрану?

– Подтверждение.

– Почему ты не поставил меня в известность?

– Информация сочтена второстепенной.

– Покушение на меня – второстепенная информация? – задыхаюсь я от возмущения.

– За последнее время предотвращено несколько покушений. Ситуация под контролем.

– Черт тебя дери!

И, пока мы едем, смутное чувство опасности, смешанное с неясными подозрениями, все больше будоражит меня.

– Я говорила с дедом, – сообщает Мишель за ужином. Мы снова едим, не выходя из номера.

– Что он сказал?

– Кролл под плотным наблюдением. Готовится акция для физического воздействия на него. Вплоть до устранения.

– Это хорошо?

– Наверное. Я не знаю. Дед сильно встревожен. Во всем этом много неясностей. Пока не удалось выявить причастность Кролла к покушениям. Ни к одному. И это странно, учитывая масштабы задействованных сил.

– Может быть, ты насолила кому-то другому?

– На пару с тобой? – фыркает Мишель. – Не смеши меня.

– Напротив концертного зала нашли труп с оружием, – сообщаю я.

– О, Господи! Киллер?

– Похоже.

– Кто его убил?

Я пожимаю плечами, не поднимая глаз от тарелки.

– Я не просто так интересуюсь. Дед еще одну вещь сказал. Кто-то угрожает Кроллу, требуя, чтобы он прекратил нас преследовать. Никто не смог проследить звонок. Лучшие специалисты. Никаких следов.

– Действительно странно, – бурчу я, делая вид, что занят чисткой яйца.

Триста двадцатый отзывается на это известие невнятным шевелением в мозгах. Чертов лгун!

Визор демонстрирует кадры из скандально популярного концерта новой звезды – Юджина Уэллса. Резкие запахи и громкая музыка наполняют дежурку спецотряда полиции Миттена. Пятна цветных огней играют на лицах расслабленно раскинувшихся в креслах бойцов. Шлемы сняты, амуниция поверх полурасстегнутой брони, пустые подсумки. Из оружия – только пистолеты. Тяжелое вооружение и боеприпасы получаются непосредственно после поступления вводной. Дежурная смена – десять человек – в состоянии трехминутной готовности. Через три минуты после поступления сигнала тревоги их десантный коптер специальной модификации, помаргивая габаритными огнями, бесшумно покинет крышу полицейского управления. Бойцы, потягивая чай со льдом, лениво перекидываются словами, обсуждая концерт.

– Интересно, откуда этот фрукт свалился к нам на самом деле? – ни к кому не адресуясь, спрашивает старшина Барков. – Столько шума из-за этого засранца.

– Брось, Сэм. Парень дает жару, чего еще надо-то? – отмахивается рядом сидящий боец.

– Ага, жару. Ты знаешь, сколько наших парней на том концерте покалечили? – не успокаивается старшина.

– Да ладно тебе. Ну, не он же их потоптал. Это все стадо богатых придурков, – успокаивающе говорит третий, не сводя глаз с шевелящейся посреди комнаты голограммы.

– А завел их кто?

– Не он, так кто-то другой бы их завел. На этих концертах всегда что-то случается. Парни знают, на что идут, когда в третий батальон устраиваются. У них что ни день – то демонстрация или концерт. Оттого и потери. Зато и оклад у них с надбавкой, и страховка – тебе такая и не снилась, – говорит капрал Кох. – Нет, ты глянь, что вытворяет! – причмокивает он губами.

– Музыка необычная какая-то. Я и не слышал такой, – завороженно глядя на мельтешащие в воздухе лица и руки, качает головой рядовой Либерман.

– Точно говорю – сволочь он, – набычившись, бурчит Барков. Зло цедит чай, отвернувшись к фальшивому окну с видом ночного города.

– Семен прав, – поддерживает старшину сержант Тринтукас, крепкошеий, поджарый, с голубыми навыкате глазами блондин. – Такие ублюдки, как этот Уэллс, на нашей крови бабки стригут. Будь моя воля – мочил бы таких.

– Отставить спор. Расслабились? Заняться нечем? Первая и вторая группы – бегом марш на тренинг. Комплекс номер три, пять проходов. Третья группа – комплекс номер пять, – резко говорит командир взвода, старший дежурной смены.

– Да ладно, лейтенант, мы ж так просто, трепались, – пытается возражать Барков. – Нам еще всю ночь тут сидеть. Не вонять же нам до утра после полосы.

– Что-то не ясно, старшина? – сужает глаза старший группы.

– Никак нет, лейтенант, сэр! Все ясно! – чеканит старшина, вскакивая.

Через полчаса интенсивных занятий на искусственной полосе препятствий в спортзале этажом выше, взмокшие бойцы одинаково ненавидят и Баркова, и Юджина, и лейтенанта.

Десятью этажами ниже, в комнате отдыха при дежурной части городского управления полиции, капитан Карванен тоже смотрит визор перед тем, как вздремнуть пару разрешенных часов. Презрительно кривит губы, глядя на буйство людей в огромном зале. «Сволочь», – цедит он сквозь зубы.