Прежде чем миротворцы добрались до Омахи, в ней успело обосноваться немало всякого сброда. И потому, когда здесь наконец-то появилась власть, ей пришлось установить здесь суровые законы. И один из них полностью запрещал носить оружие всем гражданским лицам, а в особенности гостям города. Пока мы доехали до первого блокпоста, нам попалось на глаза полдюжины плакатов, предупреждающих о том, что ожидает тех, у кого при обыске найдут любое оружие, включая ножи и кастеты. А ожидало этих бедолаг заключение под стражу по обвинению в неподчинении военной администрации штата. Что сегодня являлось в Америке серьезным преступлением, за которое можно было получить реальный срок. А за сопротивление обыску, тем паче вооруженное, можно было и вовсе схлопотать пулю в лоб.

Иными словами, легко было догадаться: за попытку провоза в Омаху целого грузовика с боеприпасами нам не светило ничего хорошего. А самое оптимистичное из того, что светило, нельзя было назвать ни нормальной жизнью, ни жизнью вообще.

– Ну все, брат, просыпайся – конечная остановка! Ты в Омахе! – известил я Хэнка после того, как мы загнали «Ошкош» на стоянку грузовиков при местном грузовом аэропорту, находящемся за периметром демилитаризованной зоны. Сюда доставляли гуманитарные грузы для всевозможных благотворительных организаций, и здесь к нам не должно было возникнуть претензий. На стоянке всегда стояло десятка два машин, чьи водители могли подолгу отсутствовать, оформляя в городской комендатуре те или иные документы. И поскольку машины эти по большей части в Омаху не заезжали, их никто не обыскивал. А те, которые заезжали, обыскивались уже непосредственно на блокпостах со всей тщательностью.

– Это южный пригород Омахи, – уточнил прячущийся под тентом робот. Я был прав – он действительно определял наше местоположение по встроенному навигатору, без помощи видеокамер. – Нам надо прибыть в северно-восточную часть города, в почтовый офис на Мередит-авеню.

– Мы можем это сделать, – подтвердил я, сверившись со спутниковой картой на своем планшете, – но только не на машине. Грузовик с боеприпасами в Омаху не пропустят. Более того, если мы сунемся туда на грузовике, нас гарантированно арестуют, а все наше имущество, включая тебя, конфискуют.

– Информация принята к сведению, – отозвался из-под брезента Хэнк и примолк, видимо, производя анализ этой самой информации.

Я облегченно выдохнул и утер со лба пот. Мои опасения были напрасны. Робот не стал в очередной шантажировать нас материальным ущербом, заставляя везти его на Мередит-авеню, а воспринял мои замечания спокойно и уравновешенно. Интересно, о чем он там сейчас думает? И зачем вообще машине понадобилось время на раздумья? Она там что, взялась заодно рассчитывать траектории движения всех небесных тел нашей галактики? Кажется, я подкинул ей элементарную задачу, с которой ее компьютерные мозги должны справиться за миллиардную долю секунды.

– Ваши опасения обоснованны, – вновь заговорил Хэнк спустя полминуты. – Но вам все равно необходимо отправиться по указанному адресу и забрать там одну вещь. Ее вес – двадцать шесть килограммов. Габариты: шестьдесят четыре сантиметра в длину, сорок один – в ширину и девятнадцать – в высоту.

– Увесистый чемоданчик, – присвистнул я. – Такой через весь город в руках не пронесешь. Придется нанимать какой-то транспорт. И как нам потом проходить через блокпост? Этот же груз вызовет подозрения у миротворцев… Слушай, а может, нам просто связаться с владельцами чемоданчика и попросить, чтобы они сами доставили его сюда на стоянку? Они наверняка хорошо знают город и у них есть лазейки, по которым можно переправлять контрабанду.

– Такой вариант исключен, – отрезал робот. – Решайте задачу любым доступным вам способом, но без этой вещи мы из Омахи не уедем.

– А по-моему, ты сам нарочно все усложняешь! – Мне хотелось отвесить этому мерзавцу пинка. Но, во-первых, бить железяку являлось бессмысленным, а во-вторых, кто знает, как она на это отреагирует. – Ну ладно, скажи хотя бы, как зовут хозяина чемоданчика, чтобы на блокпосту мы притворились, будто нам поручено доставить ему посылку с продуктами. Должны же мы, в конце концов, знать хоть кого-то в Омахе на случай, если нас спросят, что мы вообще тут забыли?

– Мне неизвестно имя этого человека, – признался робот. – Все, что вам надо знать, – это код, по которому он выдаст вам то, что нужно.

– И что это за код?

Хэнк назвал комбинацию из двадцати перемешанных между собой букв и цифр, которую я, естественно, не смог бы запомнить на слух без заучивания.

– Супер! – ответил я, доставая из кармана блокнот и карандаш. Записывать шифр в планшет было рискованно. Тот мог не вовремя заглючить или разрядиться, а бумажку с номером я вряд ли так просто потеряю. – А нельзя было придумать обычные пароль и отзыв? Ну вроде «Слоны идут на север – Сегодня в Лондоне выпал град». К чему эти дурацкие заморочки с кодом?.. Ладно, диктуй его заново. Только помедленнее, чтобы я все правильно записал…

Давно было понятно, что в Омахе нам не дождаться помощи от Хэнка. И все-таки я рассчитывал получить от него хотя бы полезную информацию. Но когда он не удосужился выдать нам даже ее, у меня не осталось иного выхода, кроме как отправиться в город и импровизировать на ходу.

Однако, прежде чем соваться в потенциальную ловушку, я решил побродить по автостоянке и разузнать местные новости.

В результате этой прогулки и раскуренных в компании с другими водителями сигарет мною была разработана легенда, способная объяснить наше присутствие в городе.

Неделей ранее приплывшая вверх по Миссури целая дивизия тварей устроила здесь большой переполох. Интервентов разбили, но они успели-таки применить на солдатах некое химическое или бактериологическое оружие. И теперь около полусотни их лежали в местном госпитале с признаками неизвестного заболевания. Далеко не первого и явно не последнего заболевания, насланного пришельцами на людей за время нашей войны. И всякий раз это было нечто, ставящее в тупик светил земной медицины. Вот и сегодня в Омахе находились страдальцы, тела которых обрастали шипами, как у рыбы-ежа. Каждый такой шип источал смертельный для человека яд, но сами больные от него не умирали. И вообще все они, если верить сплетням, чувствовали себя удовлетворительно и обладали хорошим аппетитом.

Как бы то ни было, в Омахе был объявлен сбор средств в помощь пострадавшим, так как самому госпиталю было слишком накладно содержать в карантине столько больных. А поскольку мы прикатили в Небраску под гербами очередного благотворительного фонда – на сей раз это был гонконгский «Peace & Rice», – то пожертвовать на нужды местной медицины пару мешков риса было чуть ли не нашим священным долгом.

Помимо баннеров с гербами у нас имелись форменные куртки сотрудников фонда. В которые мы также заблаговременно нарядились. А вот столько риса у нас в запасе не было. Поэтому мне пришлось купить его у одного китайского дальнобойщика, который получил на аэродроме новую партию товара и был не прочь сшибить немного налички, чтобы покутить в имеющемся при автостоянке баре.