*****

И вот теперь этот идол стоит передо мной, обрюзгший, какой-то рыхлый, с нездоровым цветом кожи, в засаленном балахоне, качаясь от тяжести выпитого груза. Я столько раз видел его в подобном виде, но сейчас мне стало действительно страшно за своего друга.

— Бросал бы ты пить, Сынуля… — укоризненно начал я.

— Может, вернешься? — быстро перебил меня Мор, показывая тем самым, что тема закрыта.

Я миролюбиво поднял ладони:

— Ладно, не пыли, туманник. Рассказывай, зачем я здесь. Неужели и впрямь так сильно соскучился?

Мор помолчал, что-то обдумывая, потом указал на второе кресло в комнате:

— Присядешь? — полувопросительно сказал он. — Боюсь, разговор затянется.

Я отрицательно покачал головой:

— Увы, дела.

— И почемууу я не удивлен? — друг уныло бухнулся в свое кресло, покатились бутылки. — Ты всегда занят, всегда у тебя дела… Ладно, — остановил он себя. — Ты прав, я позвал тебя не просто так, хотя я действительно рад нашей встрече. Мне нужна твоя помощь, но, как я уже сказал, разговор будет дооолгий. Сможешь подарить мне немнооожко своего драгоценного времени и выслушать мою просьбу? Нет, не сейчас. — заторопился Мор. — Вижу, ты спешишь. Сегодня вечером, завтра, через неделю. Но лучше все-таки сегодня.

— Хорошо, заскочу вечером. Только будь добр, — я постарался как можно четче произнести фразу, невольно примериваясь к его манере разговора, — я приду сам, не посылай за мной своих недотеп с их пращами и гайками. Мне ооочень не понравился их способ привлечения внимания.

Мор клятвенно обещал, с чем я его и оставил в полутемной, душной и сырой комнате.

17.

Попрошайки терпеливо ожидали меня возле Машины. Привычно осмотрев ее и кучку вещей рядом, я удовлетворился увиденным и раздал недостающую часть вознаграждения, после чего выдал каждому по единице спортивного инвентаря. Некоторые ребята с удовольствием начали долбить мячами по ближайшей кирпичной стене или о бетонный пол, другие же удивленно вертели в руках теннисные ракетки и ярко-желтые пластиковые воланы. Пришлось объяснить и даже неуклюже продемонстрировать, как всем этим пользоваться. Молодежь быстро разобралась в технике игры и начала от души махать ракетками, рискуя зацепить приятелей. Поднялся такой веселый шум, что явилась охрана и сурово выдворила разошедшихся юнцов в основной зал Рынка. Возле Машины осталась одна чумазая, непонятно как затесавшаяся сюда девчушка, с надеждой в глазах смотревшая на меня снизу вверх. Сначала я хотел дать ей прыгалки, но при всем желании вряд ли бы смог объяснить принцип их действия, поэтому подарил ей шахматную доску и набор шашек в пластиковой коробке, внутри которой еще лежал сложенный листок с правилами для нескольких игр этими фигурами. Она прижала вещи к груди грязными ладошками и, позабыв про меня и все на свете, вприпрыжку бросилась вслед убежавшим друзьям.

Я хмыкнул, вспомнив про электронные игры и подумав, какой фурор произвели бы они сейчас среди этой неизбалованной молодежи, и начал грузить железки в багажник Машины. Подошел Костя с тощим рюкзаком за спиной.

— Привет. А где Тим? — спросил я и забеспокоился: вид у Кости был растерянный.

— Не знаю. Мы условились встретиться у турникетов, я прождал двадцать минут и пошел сюда. Я думал, может, он забыл и сразу направился к вашему автомобилю.

— Так, и увидел, что его здесь нет…

— Нет. — тихо проговорил он.

— Это скверно, Костя. Тим ведь не мог просто так взять и не прийти.

— Не мог… — еще тише ответил мальчик, опустив голову. Похоже, он что-то знал. Я подошел, присел перед ним и мягко, но настойчиво сказал:

— Выкладывай.

— Я не уверен, но скорее всего это Коты.

— Коты?! Какие коты?

— Банда подростков среди Опустившихся. Они старше и постоянно нас задирают.

— Тебя и Тима?

— Нет, не только. Всех, кто младше и слабее. Но нас больше всех.

— Почему? — я задал вопрос, хотя ответ и так был понятен.

— Расскажу потом. — Костя посмотрел мне в глаза, твердо и решительно. — Если это действительно они, надо поторопиться.

— Ты знаешь, где его искать?

— Да. В Яме…

Пока мы бежали к Яме… Так, стоп. Сначала о Яме. Это еще один район Рынка, противоположный Буграм по всем значениям, даже территориально, так как располагался в подвальных помещениях стадиона. В прошлом это была подземная автомобильная парковка, теперь же подвал был приспособлен под жилье, собственно, как и любой свободный клочок этого огромного строения. Но в отличие от помещений в стенах стадиона, в отличие от Бугров, назвать Яму местом обитания можно было с большой натяжкой. Нужные и просто богатые люди пребывали в вознесшихся над прочим миром Буграх; средние люди (большей частью, торговцы, рабочие) жили на площади, под трибунами и в технических помещениях; нищие же, люди жалкие, потерявшие не только материальное состояние, но и нравственный облик, выживали под землей, там, где это было дешевле всего. В Яме. Потому-то они и назывались «Опустившиеся». Рыночные трущобы, пристанище криминалитета и рассадник нищеты и самых порочных сторон городского центра. Именно так я представлял себе это место, слушая рассказы других людей. «Интересно, — думал я, — как администрация Рынка и Человек относятся к этому подполью?». Наверняка имеются у них причины терпеть его, ведь располагая небольшой армией хорошо вооруженной охраны, да и просто имея доступ к управлению вентиляционной системой Рынка, можно в два счета избавиться от этого вертепа.

Итак, пока мы с Костей бежали к Яме, я узнал от мальчика, что это за Коты. В общем, ничего особенного, просто чуть более организованная и многочисленная группа хулиганов, насчитывающая до полутора десятков пацанов от тринадцати до шестнадцати лет. Этого было мало для того, чтобы ими и их поступками заинтересовалась внутренняя охрана Рынка, но более чем достаточно, чтобы держать в страхе основную часть коренной молодежи. Чувствуя свою безнаказанность, они тиранили младших и слабых, издеваясь и облагая данью за возможность избежать побоев. Типичные малолетние ублюдки, не знающие нравственности, не принимающие законов общества и от того им ненавидимые. Их главным заводилой был некто Кот, авторитет которого не подвергался никаким сомнениям среди членов банды.

Тяжело дыша, Костя ждал меня возле тех самых сломанных турникетов, а я, морщась и припадая на левую ногу, одолевал последние метры.

— Вон лестница. Нам вниз.

Как никогда раньше я не бывал на Буграх, так и теперь впервые спускался в Яму.

Преодолев последние ступени и ступив на бетонный пол, я замер, удивленный неожиданным зрелищем. Полумрак скрывал размеры помещения, скорее всего, подвал стадиона лишь немного уступал его основной площади, накрытой куполом. Приблизительно оценить его погруженные во черноту размеры помогали