Во время обеда, прервав молчанку, Кирилл Геннадиевич вдруг поинтересовался:

— Нелли, а что заставляет тебя делать это? — и указал в сторону окна, на парк.

— Ничто. — Пожала плечами.

— Комплекс матери Терезы? Или нравится поднимать таким образом собственную самооценку?

— Ни то и ни другое. — Поморщившись от очередной грубости, вздохнула. — У каждого из нас свой уровень внутреннего равнодушия. Чем он выше — тем человек черствее. А еще есть такое понятие, как сочувствие. Но вам, видимо, это слово вообще не знакомо. — Не удержавшись, цапнула его в ответ.

Дубов сощурился, презрительно усмехаясь и принимая вызов.

— И чем же, по-твоему, заслуживают сочувствия люди, добровольно опустившиеся на самый низкий уровень существования?

— Вы же не знаете их судеб. Клеймить легко, особо не вникая.

— Такой способ жизни — это сознательный выбор. Не работать, не напрягаться, не брать ответственность. И заиметь личное пространство в радиусе трех метров вокруг себя. Обычному человеку такого счастья не добиться никакими стараниями. — Увидев мой удивленный взгляд, пояснил: — Бомжу никто не наступит на ногу и не толкнет случайно. Разве нет?

— Можно подумать вам часто наступают на ноги. — Сказала, сама не понимая зачем. Вырвалось.

— Нет. — Одарил еще одной кривой усмешкой. — Но я заработал себе этот комфорт сам.

— Судьба иногда преподносит жестокие сюрпризы. Нельзя зарекаться. Оказаться на улице, без документов и средств к существованию может любой из нас.

— Даже при самых плохих раскладах выход есть всегда. К примеру, кто мешает уехать за пару сотен километров от города куда-нибудь в деревню? Там сотни, тысячи пустующих домов. Поговорить, объяснить ситуацию, попроситься, чтобы разрешили жить и работать? Даже если остался без копейки денег. Соседи помогут на первых порах. Потом отдашь с урожая. Но во всем этом есть одно, но важное условие. Необходимо трудиться. Прикладывать усилия. А зачем? Если два раза в неделю, самаритянки вроде тебя накормят кашей с мясом, фруктами по сезону еще и сладостей дадут.

Я смотрела на Дубова и не знала, что ответить, чувствуя, как в незыблемом фундаменте собственных убеждений образовалась трещина. Зачем он это делал?

— По-вашему помогать ближнему — сизифов труд?

— Нет, конечно же. Но анализировать, кому помогаешь — было бы неплохо. — Он взял меню и спросил, практически без перехода: — Десерт?

— Спасибо, не хочу. — Пытаясь побороть легкий транс, очень хотелось сказать что-нибудь в свою защиту, но, как назло, ничего умного в голову не приходило.

Не знаю, чего хотел добиться тем разговором Дубов, но зерно сомнения сумел посеять мастерски. Я не перестала помогать волонтерам из «Милосердие рядом», но уже через неделю, раздавая пайки, понимала, что делаю это скорее на автомате, чем от души. Больше не было прежней уверенности в верности своих действий…

Следующие две недели прошли в таком же дурном режиме. Удав дергал меня, когда вздумается, продолжая развлекаться на свой извращенный манер. Не поверите, но я даже стала привыкать к вечным колкостям в свою сторону. А еще нашла в себе силы периодически огрызаться. И что интересно, это забавляло его еще сильнее. Ну да. Кто еще мог бы позволить по отношению к нему такие вольности? И с тем же выгребала потом довольно часто.

Первая серьезная встряска произошла в первой половине ноября. Я поехала к своему бывшему однокласснику, чтобы… пополнить запасы травки, так как понимала, что без нее не выкручусь. И даже если обходилась без нее иногда месяцами, рано или поздно наступал час икс.

Мы поболтали с ним, попили чаю. В итоге пробыла там с полчаса. Это оказалось главной ошибкой. А когда вернулась домой, едва переступив порог своей квартиры, поняла, что в гости пожаловал Кирилл Геннадиевич. Это было странно, так как он обычно приезжал иногда на ночь. Среди бела дня — впервые.

— Здравствуйте. — Протянула удивленно, и как-то сразу чувствуя напряженную атмосферу. То самое затишье перед бурей.

— Здравствуй, Нелли. — Ответил спокойно. — Присядь.

— Что-то случилось? — нащупывая стул, попыталась совладать с накатившим страхом.

— Не знаю. Сейчас ты сама расскажешь, случилось или нет.

— Расскажу? — еще ничего не понимая, округлила глаза.

— Где ты была?

— В… гостях. А что?

— У кого в гостях ты была? — спросил монотонно, как бы разжевывая свой предыдущий вопрос.

— У… одноклассника…

— И что вы делали? — голос Кирилла начинал потихоньку тяжелеть.

— Чай… пили. Болтали… — И вот тут меня прошиб пот. Ну, все. Столько времени терпеть издевательства и потерять свою защиту от Бортнича за несколько минут. Где мои мозги, а?!

— То есть ты съездила на другой конец города, чтобы попить чаю. Я все правильно понял? — уточнил, продолжая сверлить взглядом.

У меня пересохло горло. Запершило. Руки задрожали. Я действительно очень сглупила. Сергей-охранник продолжал везде следовать за мной, несмотря на то, что вначале Дубов сказал «на недельку». Спрашивать что изменилось, почему-то не стала. Ну присматривает и ладно. Плюс помогал, когда была на то необходимость. За прошедшие недели его постоянное присутствие где-то рядом стало восприниматься как должное. О том, что он отчитывается перед Удавом, как-то не подумала даже. Вернее не так. Умом понимала, но… расслабилась. Да и кто мог предположить, что меня прижмут к стенке из-за такой ерунды? Мало ли куда и по каким делам мне надо?

Молчание давило и плющило. Слова застряли где-то по пути. Язык не подавал признаков жизни. Одним словом — полный швах. Кирилл просто смотрел. Резал ужасными тяжелыми бездушными глазами.

— Нелли, о чем мы договаривались в самом начале?

— Я ничего не нарушила. Женя… просто давний знакомый. Между нами нет ничего… такого.

Дубов опять замолчал. Где витали его мысли — одному богу известно. А мне хотелось выброситься из окна.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Ты помнишь наш разговор, когда я просил думать прежде, чем делать что-нибудь?