– Самую лучшую, какая только может быть, Эйрин. Ради ребенка, зачатого в момент нашего полного счастья, когда мы ни о чем плохом не думали. Я уже потерял одного и не хочу потерять другого.

– Это… это просто сумасшествие, – прошептала она. – Ты хочешь сказать, что остался бы в браке с Эйбл, если бы… – Она отвернулась, не в силах смотреть на него.

– Да, это так.

– И при этом все еще будешь настаивать на том, что не любишь ее?

– Опять мы возвращаемся назад…

Эйрин вскочила, снова сильно побледнев.

– Дэниел, – отрывисто сказала она, – ребенка не существует.

– Ты посмела… – Он сжал кулаки. Никогда еще Эйрин не видела его в такой ярости и отчаянии одновременно.

– Господи, да что ты выдумал! Просто я не беременна!

– Почему ты так уверена?

Она снова села, потерла рукою лоб.

– Тебе что, преподать урок биологии?

– Тогда что означает твоя утренняя тошнота? И почему ты так выглядишь?

– У меня была огромная перегрузка в последнее время. Я имею в виду работу. Потому что Питер болел, ну и так далее. – Она посмотрела на него и увидела, что он ей не верит. На мгновение закрыв глаза, она продолжила: – Вспомни, я рассказывала тебе, что не переношу высоты, полетов на самолете и боюсь лифтов. От всего этого у меня возникает тошнота. В последнее время я сполна испытала все эти эмоции.

– Ты забыла про икоту, – добавил он.

Она пожала плечами, бросила на него ироничный взгляд и хотела отшутиться, но неожиданно для самой себя начала икать. Он вскочил, побежал на кухню и на этот раз вернулся с бренди.

– Я подумал, что ты избегаешь спиртного из-за беременности…

Она сделала глоток, глубоко вздохнула и, когда согревающее тепло проникло во все клеточки ее тела, болезненная икота исчезла так же внезапно, как и появилась.

– Конечно, то, что сказала моя секретарша по телефону, прозвучало очень подозрительно. Я даже сделала ей замечание за то, что она провоцирует слухи о моей беременности, но при этом не подозревала, насколько близка к истине. Зачем ты позвонил мне?

– Чтобы разобраться со всем этим. – Он кивнул на эскизы, неожиданно схватил их и смял в комок. Эйрин наблюдала за ним, широко распахнув глаза. – Но… – Дэниел замолчал и посмотрел на нее сверху вниз, – но когда я узнал от миссис Джексон неожиданные подробности, то подумал, что у меня появился еще один шанс.

– Какой шанс? Не понимаю.

– Еще один шанс найти дорогу к тебе, Эйрин.

– Но… У тебя накопилось против меня столько обид, уж не говоря о том, что я – ходячее недоразумение, по твоему определению. Не могу поверить, Дэниел.

Он сел рядом с ней и шутливо заметил:

– И я тоже. Расставаясь с тобою в последний раз, я думал, что никогда больше тебя не увижу. Я не слушал ни мать, ни Рони. Убедил себя в том, что все прошло… – Он замолчал и вздохнул. – Но, увидев эти эскизы, я понял, что ошибался. Мне самому было удивительно, какую… неожиданную ярость они у меня вызвали. Потом я узнал, что ты беременна, и окончательно вышел из себя. Но, конечно, не из-за самого факта беременности, – добавил он устало.

– Тогда из-за чего?

Эйрин затаила дыхание. В его глазах ока увидела такую муку, что ей захотелось прижать к себе его голову и заставить забыть обо всем дурном, дать ему утешение.

– Из-за того, что убедил себя, будто ты – не то, что я ожидал. Хотя основания для этого у меня были. Ведь ты не объяснила мне ничего. Сказала, что солгала моей матери. И, в довершение всего, приняла контракт. – Ей показалось, что перед ней сидит бесконечно родной человек, что все, что было в ее жизни до него, несущественно и неинтересно, что до него она вообще не жила, а просто существовала. Эти чувства так захватили ее, что она замерла в оцепенении. – И несколько минут назад, ~ сказал он, – тебе стало плохо, но, как выяснилось, только от переутомления. Значит, я здесь ни при чем.

Она судорожно вздохнула.

– Я солгала твоей матери только в одном, – еле слышно прошептала Эйрин. – Она спросила меня, не влюблена ли я в тебя. Я ответила, что «нет». Это была моя единственная ложь.

– Эйрин!

– Нет, Дэниел. – Она положила свою руку на его ладонь. – Дай мне закончить. Между нами столько недоразумений, начиная с твоих слов, что ты создан не для меня. Как я могла справиться с этим? Тем более когда рядом была Эйбл, с которой, как я думала, твои отношения еще не были окончательно разорваны.

– Эйбл, – прервал он ее, – ушла из моей жизни раз и навсегда. Это случилось три года назад, задолго до того, как я встретил и полюбил тебя.

– Но ты сказал, что сохранил бы ваш брак…

– Да, я так сказал. Но сделал бы это только ради ребенка, потому что считаю: у каждого ребенка должен быть отец и каждый ребенок должен жить в семье. А попытки Эйбл сблизиться с Рони всего лишь снова проявили ее истинное лицо. Меня они не задевали. – Эйрин нахмурилась. – Тогда как одна мысль о том, что ты флиртуешь с Рони, – с усилием продолжил он, – доводила меня до бешенства, и я с трудом удерживался от желания придушить вас обоих.

– Но в Сан-Бич я видела, что ты расстроен из-за Рони и Эйбл и именно по этой причине хочешь уехать из поместья.

– Да, но истинная причина заключалась в том, что мне просто было противно. Только и всего.

Она немного подумала и беспомощно сказала:

– И все-таки я не понимаю, зачем ты настоял, чтобы я присутствовала на вечере?

– В Сан-Бич на меня навалилось сразу столько противоречивых чувств, что мне показалось, будто меня атакуют со всех сторон. – В первый раз искорка юмора блеснула в его глазах. – Сначала ты заявила, что не хочешь получить контракт. Потом продемонстрировала готовность оставить все, что было между нами, позади безо всякого сожаления. Тут я понял, что не могу позволить тебе уйти. – Губы Эйрин раскрылись от изумления. – Так что дело не в контрактах и ни в Эйбл, а только в нас с тобой. Есть только ты и я. Ты это понимаешь?

Чувствуя, как кровь приливает к лицу, она закрыла щеки ладонями.

– И как я должна была догадаться обо всем? Ты ничего не говорил…

– Да, знаю, это моя вина. Разве я мог заглянуть так далеко, когда ты вошла в мой офис босиком? Я действительно был разочарованным циником и не собирался сближаться ни с одной из женщин.

– И что тебя заставило измениться? – спросила она. – Ты пришел сюда с ненавистью ко мне и к тому, что я делаю… – дрожащим голосом сказала она.

– Я пришел сюда, ненавидя себя за то, что влюбился в тебя, тогда как осталась ты ко мне равнодушной.

Эйрин не могла вымолвить ни слова и лишь молча смотрела на него. Тысяча эмоций отразилась в ее бездонных карих глазах. Потом она встала и отошла к окну. За окном шумела вечерняя жизнь, на улице зажглись фонари, по мостовой неслась бесконечная вереница машин. Она почувствовала, что он стоит за ее спиной, полуобернулась к нему и сказала с отчаянием: