Павел подбежал к нему на цыпочках, рванул за шиворот, резко стиснул горло предплечьем! Диверсант забился, как рыба на крючке, замелькали перед лицом его локти. От удара под дых уберечься не удалось – в глазах потемнело. Кольцов усилил нажим. На помощь бросился Безуглов, сменил командира, потащил жертву за пределы ограды. Там оба повалились в пыль. Придушенный диверсант пытался что-то крикнуть, но не зря же душили! На него навалились всем скопом, но он оказался сильным и увертливым, невзирая на кажущуюся тщедушность.

Вскрикнул Караган, получив кулаком в глаз. Слетели разбитые очки, хорошо, что стекла в глаз не попали. Он выбыл из свалки, порылся за пазухой, извлек из потайных карманов запасные очки – сколько их он уже разбил за эту войну!

Вскрикнул Цветков – разбуянившийся диверсант прокусил ему запястье. Приказа брать живым никто не отменял. Безуглов дотянулся до валяющегося в грязи булыжника, двинул врага по виску – и тот, наконец, ослаб и потерял сознание.

Его обыскали, избавили от оружия и документов. Потом перевернули на спину, стянули запястья ремнем, в завершение сунули в рот кляп.

Караган остался охранять, остальные кинулись обратно, спрятались за кустами. Заскрипела дверь, показался Шалевич. Он выкладывал шашки на отрез брезента, подтягивал к выходу. Высунулся, стал всматриваться, никого не увидел.

– Эй, ты где? – Он начал заметно волноваться, сунул руку за пазуху.

– Не шевелиться! – крикнул Кольцов. – Достанешь пистолет – начнем стрелять! Все кончено, Шалевич! Это СМЕРШ, майор Кольцов, помнишь меня?

Предатель застыл на месте, затравленно забегали глаза. Даже в темноте было видно, как побелела от страха его физиономия.

– Медленно, двумя пальцами, достань пистолет и откинь в сторону, – приказал Павел. – И не вздумай дурить, стреляем без предупреждения.

– Неужели будешь стрелять, майор? – Нервно оскалился предатель. – Ну, давай! От первого же выстрела здесь все разлетится к такой-то матери! Догадываешься, что там внутри?

– Да плевать, – фыркнул Кольцов, – взорвешься ты, а не мы. Твою смерть мы, слава богу, переживем. Один язык у нас уже есть. Он уже дает показания.

Оперативники сдавленно посмеивались. Оружие Шалевич так и не вытащил. Он вынул из кармана пустую руку, внезапно дернулся и втиснулся боком обратно в проем! Что-то покатилось по ступеням, даже не хотелось представлять, что именно.

– Что, кретины, выкусили? – загоготал он из темноты склада. – Подходите же, берите, что вы не подходите?

– Командир, а он нам точно нужен? – подал голос Безуглов.

– В общем, не помешает, – сказал Павел. – Он знает имя «крота». Остальные диверсанты могут его не знать. Так, всем оставаться на местах…

Павел выкатился из одного кустарника, побежал, петляя, к другому. Со стороны склада прогремел выстрел. Сапоги засыпало землей. Павел заметался, начал шарахаться то влево, то вправо.

– Командир, не надо! – крикнул Безуглов.

– Не стрелять! – отозвался Павел.

Он схватил пистолет двумя руками, чтобы ствол не водило, кинулся вперед, давя на спусковой крючок. Пули влетали в черный проем, но за это он не волновался. В таких строениях вниз уходит крутая лестница, все имущество находится внизу. Стреляя прямо, попадешь в стену.

За спиной кричали люди: мол, жить надоело? Он подбежал к двери, продолжая стрелять. Кажется, он подстрелил Шалевича! Тело покатилось по ступеням, раздался вой. Что случилось дальше? Хорошо, что не добежал. Терять предателю было нечего. Трусом он не был. Не все предатели трусы, вопреки советской пропаганде. И не только ради сохранения жизни идут в услужение фашистам. Есть и идейные…

Изнутри прогремел выстрел. Павел все сразу понял, замер как вкопанный, потом, ахнув, пустился наутек. Страх хлестал по затылку, казалось, что смерть догоняла. От выстрела в подвале сдетонировала шашка, от нее – целый комплект, а потом все, что там находилось! Взрыв был огромной силы, от разрушительных последствий спасло только то, что эпицентр находился глубоко под землей.

Подпрыгнула и развалилась крыша, вырос огненный шар, лопнул, как мыльный пузырь, в небо взвились брызги пламени, повалил дым. Поражающих элементов в этом аду, похоже, не было, но взрывная волна была ужасающей. В спину ударило. Кольцов не мог остановиться, волна несла его, как ураган, швырнула в кустарник, там он и застрял…

Контузия была несильной, очевидно, в самый опасный момент он заткнул уши ладонями. Но в голове звенело, перед глазами носились причудливые круги, тошнило со страшной силой. Долго падали на землю обломки крыши – по счастью, в стороне.

К Павлу уже спешили люди – он видел их нечетко, силуэтами.

– Жив, командир? – спросил Караган.

– Угу, – промычал Кольцов.

– Ну, ты и бессмертный…

– Все, пронесло, – облегченно выдохнул Безуглов. – Ну, и стоило оно того, товарищ майор?

Совместными усилиями его поставили на ноги. Павел кашлял, стучал себя по ушам. Цветков заботливо похлопал его по спине. А вообще хорошо, когда рядом есть товарищи.

– Все, отстаньте… – пробормотал он, – все в порядке… Цветков, ты почему здесь? – обнаружил он. – Пленный сбежит!

– Да куда ему бежать, товарищ майор, не в том он состоянии… Ах ты, смотрите, и впрямь, сбегает! – Николай кинулся за пленником, посыпались звуки ударов. – Куда это ты, скотина, собрался? На, получи!

Оперативники задумчиво разглядывали то, что осталось от склада. Жалкая горка досок, кирпичная пыль. Растрескалась земля вокруг строения, подозрительно вздулась.

– Вот же, – сплюнул Безуглов, – натаскал в свои закрома всякой всячины. И когда только успел?

– Возможно, не он, а немцы, – предположил Павел. – Этот арсенал мог и после них остаться. Шалевичу такое и за год не собрать…

– Да, товарищ майор, это он, – вынес вердикт приглашенный еще раз рядовой Ильин. – Это он сидел в кабине в офицерской форме. Только выглядел иначе. А что это с ним?

– Спасибо, рядовой, можете идти.

Ильин удалился, бросая вопросительные взгляды – может, позволят все же остаться? Он так много для них сделал! Оперативники молчали.

Дверь, наконец, закрылась. Взоры присутствующих обратились к арестанту. Он сидел на табурете в забетонированном помещении для допросов, голова была опущена, руки по-прежнему связаны за спиной. Развязывать не имело смысла – он бросался в драку даже со связанными руками! При этом преимущественно молчал или обкладывал оперативников матом. То есть душонку-то имел русскую – что не мешало ему носить звание обер-лейтенанта.

– Успокоились? – Павел сел за стол, положил перед собой чистый бланк: – Предлагаю поговорить. Ваш настрой нам понятен, и все же советую пересмотреть свое отношение. Говорить придется – и лучше это сделать по доброй воле. Тем самым вы сохраните шанс остаться в живых. В противном случае наше общение примет другие формы. И это не обязательно истязания и пытки. Вы же понимаете, что я хочу сказать? Есть множество способов развязать человеку язык. Итак?