– Здравия желаю, товарищ майор, – у него был вкрадчивый и малоприятный голос.

– Здравия желаю, товарищ майор государственной безопасности. Мы знакомы?

– Нет, но уверен, когда-нибудь познакомимся. Майор Донской, к вашим услугам. Переведен сюда неделю назад для проведения работы по выявлению государственных преступлений, фактов диверсий и измены Родине. Вы – майор Кольцов, я знаю, можете не представляться.

– И много преступлений выявили?

– Пока присматриваемся, товарищ майор, делаем выводы и берем на заметку. Честь имею, – майор Донской небрежно козырнул и удалился в здание. Павел мрачно посмотрел ему в спину. Вздрогнул, обнаружив еще одну фигуру. Прихрамывая, прерывисто дыша, к нему подошел подполковник Марычев – замначальника отдела политической пропаганды корпуса. Он плохо выглядел – лицо отяжелело, покрылось одутловатой синью.

– Приветствую контрразведку, – просипел он. Кольцов отдал честь. Марычев замялся, хотел войти в здание, но задержался, достал из пачки папиросу, стал разминать. Павел с мрачной миной смотрел, как оседает пыль на дороге. Марычев кряхтел, искал по карманам зажигалку. Павел достал свою, высек пламя.

– Благодарствую, майор… – подполковник затянулся, закашлялся. Глухо выругался и бросил папиросу под ноги.

– Мне кажется, вы рано вышли из госпиталя, товарищ подполковник, – подметил Кольцов.

– Мне тоже так кажется… – Марычев хрипло засмеялся, – но они сказали, что я принял небольшую дозу яда – мне просто повезло, не успел наесться вдоволь. Быстро промыли желудок, накачали сорбентами, еще какой-то дрянью… Считаете, что я должен вернуться? Нет уж, против людей в белых халатах у меня стойкое предубеждение… Ничего, все будет в порядке, завтра, к счастью, не в бой…

Павел промолчал. Идущего в атаку впереди шеренги красноармейцев подполковника Марычева было трудно представить. В боевых действиях подобная публика почти не участвовала – разве по случайному стечению обстоятельств. Их задача: вбивание в умы остальных самой прогрессивной и человеколюбивой идеологии. Марычев тоже молчал. Неловкое безмолвие затягивалось.

– Вы верите в виновность генерала Серова? – спросил Марычев.

– Нет, не особенно, – скупо отозвался Павел. – Поверю, когда появятся убедительные доказательства.

– Странно, – вопреки ожиданиям, подполковник не возмутился, не помчался с рапортом куда надо. – Мне тоже это дело кажется неправдоподобным и каким-то… склепанным, что ли. В голове не укладывается, этого просто не может быть. Мы все знаем, что враг хитер, изобретателен, имеет в арсенале всевозможные средства, но чтобы вот так… Хотя не знаю, – Марычев опомнился, пожал плечами, – человеческая душа – потемки. Я слышал, там с сыном беда… Нет, – он сухо улыбнулся, – все равно не верю. Органы не ошибаются, но все же перегибы подчас случаются. Вы способны прояснить ситуацию, майор? – Марычев исподлобья посмотрел на Кольцова. – А то увезли человека, словно его и не было…

– И многие не верят так же, как и вы? – спросил Павел.

– Да, люди в недоумении, – признался Марычев. – Офицеры перешептываются, выражают сомнение. Но вслух никто не скажет, у нас такое не принято. И я своих слов никогда не подтвержу. Не понимаю, зачем я об этом сказал, что-то нашло… Ладно, – подполковник махнул рукой и побрел в здание.

– Вы хорошо знаете майора Донского? – спросил Павел.

Марычев остановился, нахмурил лоб.

– Кто это?

– Отдел ГБ, только что тут стоял…

– А, этот… Да, верно, я забыл. Он вроде недавно сюда прибыл. Не могу ничего сказать. По службе не пересекались, – Марычев усмехнулся. – Наши ведомства как-то редко пересекаются, у каждого – свои задачи. Но говорят, он человек ответственный, грамотный, глубоко порядочный и предан делу нашей партии. Других ведь там и нет, верно? – Марычев поднялся на крыльцо и растворился в здании.

В дверь постучали. Вошел младший лейтенант из войск НКВД с напряженным лицом.

– Разрешите? Майор Главного управления контрразведки СМЕРШ Кольцов?

– Это я, – под ложечкой неприятно заныло.

– Пройдите, пожалуйста, к капитану государственной безопасности Цапкову, он хочет с вами побеседовать.

Это было что-то новое. Впору возмутиться: мол, овес за лошадью не ходит. Хочет побеседовать – пусть подает рапорт, а мы его рассмотрим в рабочем порядке. Нашел мальчика из сухопутной части! Но кошки на душе скребли злые и когтистые. После всего, что случилось, разумнее придержать амбиции и помолчать в тряпочку. Лейтенант козырнул и испарился.

Тучи сгущались над головой – Павел их чувствовал почти физически. Доложить полковнику Шаманскому? Но что он сделает? В конце концов, Кольцов даже не знает, что хочет от него Цапков!

– Присаживайтесь, Павел Игоревич, – Цапков бросил беглый взгляд на майора и продолжал размашисто писать перьевой ручкой. Прием распространенный: заставить человека почувствовать себя ничтожным. Пусть посидит, поволнуется, пока я притворяюсь, что пишу что-то важное…

– В чем дело, капитан? Что вы хотели? – недовольно бросил Павел. Не сдержался: – Да прекращайте вы писать…

– Будьте в рамках, товарищ майор, – нахмурился Цапков. – Вам никто не грубит.

Он держался с важностью и значимостью – явно имел поддержку, раз накатил на всесильный СМЕРШ.

Цапков смотрел с затаенной иронией, не спешил начать беседу. Он делал вид, будто он старше – и по должности, и по полномочиям. Но это чушь собачья. Вот раньше – возможно. До 40-го года специальное звание капитана государственной безопасности соответствовало воинскому званию полковника РККА. С 40-го по 43-й – подполковника РККА. А после 43-го – всего лишь капитан, и ни на звездочку больше!

– Я уполномочен провести с вами беседу, майор.

– Кем уполномочены, товарищ капитан?

– Это имеет значение? – Цапков уверенно демонстрировал свое превосходство. – Непосредственные приказы я получаю от майора Донского, надеюсь, вы представляете, о ком идет речь. Майор Донской руководствуется приказами свыше. Не волнуйтесь. Павел Игоревич, это всего лишь беседа. Я так понимаю, большими успехами в ликвидации диверсионных групп противника вы похвастаться не можете?

Павел решил не нарываться. Понятно, что все происходящее – не самодеятельность. Если с такой легкостью убрали генерала Серова, то что мешает стереть в пыль какого-то майора, пусть даже и приписанного к солидной организации?

– Я не собираюсь раскрывать секреты своего расследования, капитан. Но вы, наверное, в курсе, что диверсанты уничтожаются планомерно и регулярно. Речь идет как минимум о четырех фигурах – и это только за последние дни. У опергруппы есть планы, и они воплощаются в жизнь. А если у кого-то есть претензии по данным вопросам, то я могу ответить: встаньте на мое место и все сделайте сами. Есть еще иллюзии, что враг глуп, нерешителен и ничего не знает о состоянии наших дел?