Пятилетняя Таня зажмурилась от ужаса. Весь мир вдруг ополчился на нее. Остался позади ее братик и только что почему-то упал ее отец. Она успела это разглядеть. Таня отчаянно звала маму, но в ответ слышала только истошные вопли сходящей с ума от горя женщины. Теперь, похоже, единственный, кто остался с Таней, это ее маленький плюшевый мишка, а все остальное обернулось против нее. Она рыдала, прижимая к себе игрушку, и смотрела, как какие-то тени несутся следом. Они были быстры и ловки. Расстояние между ними и влекомой смертельно уставшей лошадью телегой сокращалось на глазах. И теперь Таня видела настоящих монстров. Двуногие, похожие на людей, монстры бежали следом, что-то жутко крича, скалясь, улюлюкая и предвкушая скорую награду за их быстрый бег. Алчущие плоти глаза буквально горели, глядя на меленького ребенка.

– Мамочка… – прошептала Таня и прикрыла крохотной ладошкой глазки-пуговки своего последнего плюшевого друга.

Снова выстрелы. Мать вдруг перестала кричать. Она дернулась где-то совсем рядом с Таней и затихла.

– Мамочка, – уже безо всякой надежды прошептала девочка и отвернулась. Она не хотела смотреть на догоняющих двуногих монстров и на то, что случилось с мамой, и почему та вдруг умолкла. Таня просто повернула голову направо… Но и там было чудовище. Огромная туша пряталась в кустах выше по склону, и звериный взгляд впился в заплаканные глаза Тани. А потом, взревев, будто сам апокалипсис, гигантский зверь, разметая попадавшиеся на пути молодые деревья и кустарник, бросился вниз по склону, в сторону телеги.

* * *

Два гидроцикла промчались было мимо. Но вдруг замедлили ход, разворачиваясь и беря направление в сторону старого причала. На каждом, помимо водителя, находился и один пассажир. Всего четыре человека, хотя выглядели они, мягко говоря, странно, если не жутко. Но наибольшее опасение вызывал не их гротескный внешний вид, а то, что они были хорошо вооружены.

– Твой катер, похоже, заметили, – шепнул Джонсон.

– Даже не сомневаюсь. – Сапрыкин разглядывал странных людей в оптический прицел. – Слушай, Рон, а тебя не смущает их внешний вид?

– Смущает, Юджин. Не могу понять. То ли это фанаты группы «KISS», то ли ребята из подтанцовки Мерлина Менсона.

– А количество оружия на одного дебила тебя не смущает?

– Если бы ты знал, как я стреляю, Юджин, то не переживал бы по этому поводу, – усмехнулся Джонсон.

Сапрыкин повернул голову и взглянул на американца:

– И ты говорил, что это русские любят бахвалиться? Ну-ну…

– Я никогда не хвастаюсь. Я констатирую…

– Ладно, Рон, у тебя ведь нет устройства для бесшумной стрельбы? Моя винтовка стреляет тихо. Поскольку мы в России, будет логичнее задать им вопрос на русском. Я это сделаю. Затем ты обратишься к ним на английском. Если что-то пойдет не так – я убиваю пару, что на черном гидроцикле. Ты сразу валишь тех, кто на желтом.

– Юджин, нам нужен кто-то для допроса.

– Я позабочусь об этом. Не волнуйся. Ты все понял?

– Не совсем все, вообще-то. Я не понял, почему ты принимаешь решения и отдаешь команды.

– Рон, ты ведь капитан? Верно?

– Верно, – кивнул Джонсон.

– А я майор. – Сапрыкин ухмыльнулся.

Гидроциклы приблизились к пришвартованному Евгением Анатольевичем катеру. Теперь эту, какую-то совершенно инфернальную внешность неизвестных людей можно было разглядеть более детально.

Они осмотрели катер. Даже пощупали двигатель, и он, наверняка, сохранял еще тепло от недавней работы. Поняв, что владелец этой лодки, возможно, совсем близко, один из чужаков выбрался на причал и внимательно осматривался, в поисках следов. После цунами здесь осталось много ила, чтоб следы обнаружились достаточно быстро. Тот, что на берегу, произнес несколько совершенно непонятных слов и его остававшиеся на гидроциклах соратники ответили на таком же, гортанном языке.

– Просим вас убрать оружие и представиться! Мы не причиним вам вреда и хотим понять, кто вы и что вам нужно! – крикнул Сапрыкин. Тут же его слова повторил Джонсон. Но уже на английском языке.

Даже не раздумывая лишних секунд, незнакомцы на гидроциклах открыли огонь по кучам мусора. Тот, что находился на берегу, спрыгнул в катер Евгения и швырнул на причал какой-то предмет, который тут же издал хлопок и из него повалил дым.

– Стреляем, пока их видно! – крикнул Сапрыкин.

Находясь в укрытии, они сделали четыре метких выстрела и все стихло.

– Прикрой! – Евгений Анатольевич выскочил из укрытия и ударом ноги отправил дымовую гранату в воду. Затем осторожно приблизился к краю причала, держа «Винторез» в полной готовности.

Незнакомец лежал на дне катера и корчился от боли. Меткий выстрел майора полностью вывел из строя его правую руку. Увидев Сапрыкина, уродливый пришелец потянулся к своему автомату.

– Нет! – строго сказал Сапрыкин.

Но пришельца это не остановило.

– Сам напросился. – Евгений Анатольевич лег на причал, чтоб достать до лежащего в катере и ткнул его стволом в рану.

Незнакомец взвыл от боли и засучил ногами.

– Его надо вытащить на берег, – сказал подошедший Джонсон.

– Согласен. Вытаскивай.

– И почему я?

– Рон, ты зря свои мускулы накачал что ли? Покажи, на что способен их обладатель.

– Ладно, майор. Черт бы тебя побрал, – вздохнул американец.

* * *

Когда-то жизнь медведицы была наполнена смыслами. Сначала этим смыслом являлись ее детеныши. Вечно взъерошенные, постоянно что-то ворчащие медвежата, постоянно борющиеся друг с другом и цепляющиеся к ее лапам. Но однажды их растерзал другой хищный зверь. Это сделало медведицу одержимой, что также являлось смыслом существования. Медведица долгие месяцы выслеживала того, кто лишил ее потомства. Столкнувшись со своей целью вплотную, медведица готова была умереть сама, но только ради того, чтобы уничтожить убийцу своих медвежат. Возможно, так и случилось бы. В неистовой схватке они истерзали бы друг друга до смерти. Но вмешались двуногие. Они помогли убить злейшего врага медведицы, но она выжила и теперь бесцельно бродила среди сопок, не решаясь уйти далеко от того места, где еще недавно она ощущала какую-то цель. Иногда медведица украдкой приближалась к месту своей схватки с гигантской росомахой. Забыв, что враг мертв, она долго внюхивалась в окружающее пространство и смотрела на место своей схватки, ожидая, что враг появиться вновь, вселив в опустошенного бессмысленностью своего существования зверя новые смыслы, ярость и решимость драться. Но все было тщетно. Даже самые примитивные инстинкты проявлялись в медведице слабо. Она ела мало и будто через силу. Перебивалась травой, ягодами… Но такая диета смертельна для ее размеров. А о том, чтобы накапливать жир на зиму, не было и речи. Она продолжала бесцельно бродить неподалеку от человеческих жилищ, забиралась на вершину сопки и подолгу глядела на зубастый от других сопок и вулканов горизонт. Иногда, после непродолжительного сна, она жалобно скулила, осматривая ближайшие заросли. Она искала своих медвежат. Ведь только что она видела их. Значит они где-то поблизости. Но животное не понимало разницу между сновидениями и реальностью. Так она и существовала. Медведица просто не могла понять, что ей делать дальше…