Насколько он мог передвигаться быстро при своей травмированной ноге, Антонио бросился следом. Когда он поднялся наверх, Джонсон уже перенес треногу с телескопом к другому окну, которое выходило на Авачинскую бухту.

– Ты что творишь?! Ты хоть понимаешь, что я ее специально установил и закрепил так, чтоб можно было замечать любые изменения на склоне вулкана? Телескоп нельзя было трогать!

– Поверь, приятель, сейчас это не самое важное. – Джонсон прильнул к окуляру, направив телескоп в сторону противоположного берега.

Антонио и Михаил застыли, обратив внимание на огненное грибовидное облако, еще не растаявшее далеко за полуостровом Крашенинникова.

– Что это такое? – выдохнул Квалья. – Миша, ты видишь то же, что и я?

– Да… Черт возьми, Рон, что происходит?!

– Мне тоже это интересно, поверьте. – Джонсон какое-то время наблюдал в телескоп и, судя по тому, как он иногда водил этой трубой, наблюдал он не только за взрывом. Затем вдруг бросился к окну, расположенному над установленным Михаилом флагом и распахнул ставни. – Миша, подай мне вон то ведро, пожалуйста! – Рон указал на дальнюю стену, где была собрана различная утварь.

– Ведро? Ты сказал ведро?

– Да, вон то ведро, покрытое красной эмалью!

Крашенинников подал Джонсону то, что он просил. Здоровяк установил ведро в окне и быстро направился к выходу:

– Не трогайте это ведро, пока я не вернусь! – крикнул он, покидая здание.

* * *

– Может пора? – тихо спросил Захар. – Уже больше полутора часов ждем…

– Подожди. – Никита всматривался в бинокль. – Вижу еще одного.

Очередной мотоциклист показался на возвышенности, рядом с перекрестком, где дорога расходилась в разные стороны. Одна в Рыбачий, а вторая вела к океану. Боевики каннибалов останавливались в том месте и не спешили продолжать движение.

– Почему они не нападают, – дрожащим голосом спросил Виктор. Он и не думал скрывать свой испуг.

– Они уже напали один раз и потеряли пятерых, – хрипло ответил Никита. – Теперь они хотят навалиться большим числом и скапливаются там.

– Слушай, Никита, ты уже бледный совсем. Ты крови много потерял. Пора ехать.

– Ладно, Витя, трогай потихоньку.

Виктор ударил хлыстом лошадь, и та послушно потащила повозку, в которой находились все трое. Вишневский и Золотарев смотрели назад, в готовности открыть огонь по преследователям. Однако Никита не прекратил наблюдать в бинокль, хоть в движении это не столь комфортно. В районе размытого волной перешейка вдруг возник фонтан из грязи, воды и щепок. Затем басистый хлопок достиг слуха.

– Это что, взрыв? – вздрогнул Захар.

– Да, – вздохнул Вишневский. После того как грязь, вода и дерево снова взметнулись ввысь и послышался очередной хлопок, он добавил: – Похоже, они наши гати взрывают.

– Но зачем?

– Видимо, чтоб их катерам не приходилось огибать полуостров Крашенинникова, а двигаться по воде через размытый перешеек прямиком из пролива к Приморскому. Витя, давай быстрее. Они, похоже, собираются нападать с двух направлений. По суше и по воде.

Виктор не щадил лошадь, но и она, похоже, щадить людей не собиралась. Животное разогналось настолько, что телегу несколько раз чуть не опрокинуло, а Никита дважды на несколько мгновений терял сознание от боли в ране. Он едва не выронил оружие, но Захар вовремя это заметил.

– Витя, черт, не гони так!

– Нет! – выкрикнул, насколько хватало сил, Вишневский. – Быстрее в поселок. На завод гони! Я потерплю!

Им повезло. Каннибалы еще не начали атаку, когда телега уже оказалась в Приморском. Как и велел Вишневский, Виктор гнал ее прямиком на завод, огибая еще не убранные после цунами горы мусора и поваленных деревьев.

Возле лодки их встретил Дементьев.

– Ты какого черта тут делаешь? – простонал Никита. Он так же тяжело дышал, как и загнанная лошадь.

– Да я это… Халф, а что с лодкой делать? Я думал, может, я с семьей там запрусь и на дно лягу, пока тут… Ну, это самое…

– Лодка… Да… Ты прав… – с каждым выдохом выдавливал из себя слова Вишневский. – Но у тебя семья… Дочка… крошка… Нельзя… Садись в телегу… Отдай свой велосипед Захару… Витя… давай на причал, где бомбы… Захар… За нами двигай…

– Ладно.

Причал, где уже несколько дней на воздухе под навесом сохли глубинные бомбы с тральщика, был почти в четырех сотнях метров от лодки. В районе затонувшего дока. Когда телега остановилась, Вишневский тут же попытался с нее встать. Товарищи помогли ему.

– Так… Витя, забирай Дементьева… Заберите его семью… Еще кто остался… Не мешкать… В Вилючинск… Вот вам автомат еще один… Трофейный…

– Я что-то не понял, а ты?! – воскликнул Дементьев.

– А я тут должен… сделать… кое-что…

– Ты рехнулся?

– Выполнять приказ! – заорал вдруг Вишневский. – Времени мало! Виктор. Ты все помнишь, что я сказал?

– Да!

– Все! А теперь убирайтесь! Не сметь… спорить…

Телега умчалась прочь, и Никита заметил отчаянные взгляды находившихся в ней людей.

– Слушай… Захар… Я тебе сейчас скажу… кое-что… тебе это не понравится…

– Не трать силы, Халф! Что нужно сделать! Говори, я все сделаю!

– Ты… ты знаешь лодку хорошо… Затопи ее… Как саня Цой… затопил… Ты сможешь…

– Что?

– Слушай… Захар… мы не знаем, на что они способны… Они не должны получить лодку… А нам… нам нельзя ее потерять… Я бы… я бы сам… Но ты видишь… я скоро… умру… А мертвец не сможет потом всплыть…

– Не говори так, Никита!

– Помолчи… брат… Ты должен выжить в ней… Чтобы… чтобы поднять потом… Но… Но пойми… не сразу помощь… придет… В лодке после того… случая… есть дизельное топливо… еда, вода… химические осветители… Прежде… Прежде чем мы покончим с агрессорами… недели пройдут… ты только не отчаивайся… мы победим… иначе быть не может…

– Никита…

– Слушай… не перебивай… Я знаю… ты сможешь… Воздуха тебе хватит… Но иногда… по ночам… поднимай перископ и осматривайся… если… если все чисто… подними шноркель на часок… ты ведь умеешь теперь… Теперь… Теперь самое главное… Сумку мою возьми… Достань фотоаппарат… сфотографируй меня на память… ты умеешь… я учил тебя…

Золотарев отпустил Вишневского и тот едва не упал, опершись руками на одну из бочкообразных глубинных бомб. Превозмогая боль, Никита вдруг улыбнулся, и вяло помахал ладонью в направленный на него объектив. Раздался щелчок затвора.

– Все… теперь… одень теле… телеобъектив… Когда будешь на лодке… если вдали покажутся их катера… успей сделать пару кадров и… и сразу на дно… сумку себе оставь… Постой… там… на дне… граната… ее мне… Рубаха отдал… Да… вот она… Дай сюда…