– Его должны провозгласить святым, – продолжала Мария странным, совершенно спокойным голосом. – Потому что он был нашим ангелом-хранителем. Теперь он охраняет нас с небес, но этого недостаточно. Три месяца… Мы все умрем. Да, умрем. Только старец мог отвести от нас беду, но его больше нет с нами…

Удивительные слухи просачивались во дворец. Говорили, что старец Никодим в последний день своей жизни отправился на званый ужин, на котором должны были присутствовать лица королевской крови. И что якобы именно там его и убили.

Мария отдала приказания министру внутренних дел во что бы то ни стало отыскать убийц старца. Затем добавила:

– И когда эти собаки будут найдены, вы их расстреляете. Ведь их преступление подобно покушению на жизнь представителей правящей династии. Нет, не расстреляете, а четвертуете! А лучше всего – посадите на кол! Именно так!

Как установили следователи, без женщин в этом деле обойтись не могло – старец элементарно не отправился бы в гости, если бы там не было красоток. После недолгих поисков вышли на некую танцовщицу королевского кордебалета. Ее наняли в качестве приманки, но, когда старец пришел, отослали восвояси. Однако девица, страстно желавшая пообщаться со «святым», спустилась по лестнице со второго этажа на первый, где спряталась. И внимала сначала разговору, а потом стала невольной свидетельницей убийства старца Никодима.

Отчет, изготовленный в единственном экземпляре (и вообще-то предназначавшийся только для короля), вручили королеве. Лихорадочно листая его, она увидела, что несколько абзацев в показаниях танцовщицы вымараны чернилами.

– Что это такое? – завизжала Мария в бешенстве. Прежний истеричный темперамент внезапно вернулся к ней. – Где имена мерзавцев, которые заманили старца в ловушку? Я хочу знать их! Кто-то из моих дорогих родственников, из великих князей, ведь так? Они ненавидели старца всеми фибрами своих мелочных и грешных душонок!

Министр внутренних дел уверил королеву, что не имеет представления, кто же убил старца. Тогда вызвали начальника столичной полиции, но и тот, трясясь, как желе, настаивал на том, что ему ничего не известно.

– Кого вы выгораживаете? – кричала ее величество. – Вас всех расстреляют, потому что вы предатели! Немедленно приведите сюда шлюшку! Я хочу сама поговорить с ней!

Но вместо танцовщицы к королеве пришел ее венценосный супруг. Он долго утешал ее, гладил по голове и говорил, что смерть старца – невосполнимая потеря, однако надо с ней смириться.

Оттолкнув мужа, королева заявила:

– Джордж, ты заговариваешь мне зубы, пытаясь скрыть от меня истину. По твоей физиономии я вижу, что тебе известны имена подлых убийц святого старца, но ты упорно не хочешь сообщать мне их. Потому что это твои родственнички, надменные и подлые Любомировичи! Однако они будут покараны, сначала на этом свете, а потом и на том. Любой, пусть даже преступником окажется мой собственный сын, понесет самое суровое наказание!

Король понуро опустил голову. Ужасная догадка молнией сверкнула в мозгу королевы. Она вспомнила, как подозрительно веселы были ее старшие сыновья, Феликс и Кароль, как быстро они покинули дворец, отправившись в свой дальний гарнизон.

– Джордж, скажи мне, что это неправда! – прошептала, цепенея, королева. – Только не они, только не мои мальчики…

Король топтался на месте, чесал затылок и наконец выдавил из себя:

– Мэри, ты не должна строго их судить. Они же еще почти дети! Они хотели лучшего для нас. И ты должна все-таки признать, что в последнее время старец начал вмешиваться в дела государственной важности. Я говорил с представителями контрразведки – у него на квартире вечно толклись подозрительные личности, какие-то махинаторы, биржевые спекулянты, немецкие шпионы… А ты сообщала старцу секретные сведения, он присутствовал на заседаниях Тайного совета! Не удивлюсь, если потом по пьяной лавочке или, кто знает, за деньги Никодим выбалтывал конфиденциальную информацию мерзавцам, а те продавали ее врагам Герцословакии…

Но королева, казалось, не слышала супруга. Оглушенная ужасным открытием, она опустилась на диван и долго молчала. Затем, шелестя платьем, быстро поднялась, нажала кнопку электрического звонка. Появился лакей, которому она велела тотчас привести к ней министра внутренних дел и начальника столичной полиции. Те явились незамедлительно.

– Господа, – сказала Мария сухо, – я приказываю вам арестовать убийц старца, принцев Феликса и Кароля. Они будут преданы суду и казнены!

Министр и главный полицейский столицы потрясенно уставились на короля, который, дрожа, произнес:

– Господа, вы не так поняли ее величество… Дело семейное, прошу вас не вмешиваться.

– Джордж, ты не посмеешь защищать убийц только по той причине, что они наши сыновья! – воскликнула Мария. – Вернее, были нашими сыновьями, потому что они отныне таковыми не являются! Ну что же вы стоите…

Георгий вышел с министром и шефом полиции в смежную комнату и зашептал:

– Господа, вы же видите, ее величество не в себе. Смерть старца очень сильно огорчила ее. И я бесконечно благодарен вам, что вы сначала предоставили отчет мне. Я не могу допустить, чтобы наследник престола и его брат оказались под судом. Это неслыханно!

– Неслыханно, чтобы кто-то убил великого человека и избежал наказания! – отчеканила Мария, входя вслед за ними в комнату. – Джордж, это не наши сыновья! Они одержимы бесами, в них вселились злые духи! Арестовать их, немедленно арестовать!

Король, несмотря на свою прежнюю мягкотелость, был неумолим, заявив, что об аресте принцев не может быть и речи. Мария бросалась перед августейшим супругом на колени, бранила его последними словами, каталась в ужасающем припадке по полу и даже пыталась выброситься из окна – все оказалось напрасно. Король умел быть упрямым и на сей раз проявил твердость духа.

– Это наши дети! Более того, Феликс – наследник престола! – повторил Георгий. – Мы не можем арестовать их и тем более отдать под суд. Потому что тогда в самом деле грянет революция.

– Три месяца, Джордж, три месяца! – вопила королева. – Время уже пошло!

* * *

Василиса даже обрадовалась кончине старца – о ее помолвке с Никодимушкой забыли, как будто ее и не было. Ни вдова старца, ни его наглые и развязные отпрыски более не появлялись во дворце. А король воспрянул духом, повеселел, перестал упиваться вдрызг и даже начал проявлять интерес к давно запущенным государственным делам. И даже принял решение, которое раньше было совершенно немыслимо: отправил в отставку барона Чучеля.

Королева Мария с ужасом понимала, что рушится вся ее жизнь. Старец умер, а вместе с ним в небытие ушла и уверенность в завтрашнем дне. Ее супруг окружил себя новыми советниками, перестал внимать ее наставлениям, заявил, что страна оказалась в глубоком кризисе, в том числе по вине старца, и, самое ужасное, отказался выделять деньги на строительство огромного монастыря, который королева планировала назвать Никодимовским и сделать местом паломничества.