– Ты не первый, кто с подозрением относится к нашей семье на протяжении многих лет.

– Я никогда раньше не слышал всех этих историй, – объяснил Габриэль. – Газеты напечатали ужасные вещи о вашей семье. Я вырос в Америке, в семье, где очень редко обсуждали Алму и что там происходит, практически никогда. Наши семьи всегда были друзьями, так что эти откровения ошеломили меня. Я чувствую себя дураком, но я позволил статьям повлиять на мои чувства к вашей семьи и вашей дочери. Я не должен был этого допускать, но я был расстроен, недоволен собой и выместил обиду на Серафии.

– Я читал о том, что произошло на нефтяной вышке. Я ошибаюсь, полагая, что это как-то связано с твоим похищением?

Габриэль посмотрел Артуро в глаза?

– Так и есть. Я не знал, сколько людей в курсе. Мой отец не хотел огласки.

– Когда это произошло, он позвонил мне и попросил совета. Рафаэль пребывал в смятении из-за того, что случилось и как сложно оказалось вызволить тебя. Рафаэль был расстроен – он чувствовал себя беспомощным, впервые в жизни. Когда ты вернулся в Майами, думаю, ему было стыдно, как все прошло, и он не хотел говорить об этом снова. Он считал, что ты винишь его, поэтому хотел забыть обо всем.

– Я не винил его, – возразил Габриэль. – Но всегда чувствовал, что разочаровываю его. Я пытался скрыть клаустрофобию, потому что думал, отец сочтет это очередной слабостью.

– Никто – включая твоего отца – не обвинит тебя в подобном. Ты прошел через страшное испытание. Наверное, он думал, что самый лучший выход – забыть все. Мы поступили так же с Серафией, и я не уверен, что это было правильно. Но родители идут на все, чтобы защитить своих детей.

Габриэль вздохнул. Он пришел сюда, чтобы получить ответы на свои вопросы о семье Эспина, а в конечном счете выяснил больше, чем ожидал.

– Спасибо, что рассказали мне это. Я так и не смог до конца оправиться после того, что произошло. После похищения мне становится нехорошо в небольших помещениях, и я обвинил Серафию, что она не предупредила меня о том, что планировалось на нефтяной вышке. Но она тут ни при чем. Я испортил с ней отношения, а потом узнал, что все эти слухи, которые помутили мой рассудок, даже не были правдой.

– Ты имеешь в виду слухи о том, что Эспина помогли Тантаберре свергнуть вашу семью? – уточнил Артуро спокойным бесстрастным тоном, как будто всю жизнь выслушивал эти клеветнические обвинения.

– Да. Старая женщина, которая в то время работала в вашей семье, пришла сегодня ко мне и рассказала правду о том, как семья Эспина сохранила королевские сокровища. По крайней мере, я надеюсь, что это правда.

Артуро кивнул:

– На протяжении десятилетий мы молчали о роли нашей семьи во всем этом, не обращали внимания на слухи, чтобы не рисковать. Думаю, никто не рассчитывал, что диктатура продлится так долго. Мы боялись преследований Тантаберры в случае, если он узнает, что мы прячем, или еще хуже, доберется до твоей семьи. Даже спустя столько времени мы сознательно скрывали это от тебя и других членов твоей семьи.

– Я не могу себе представить, какое это бремя.

– Думаю, оно того стоило. Я слышал, что Тантаберра пришел в ярость, когда захватил дворец, а все золото и драгоценности, которых он жаждал, исчезли.

Габриэль никогда особо не задумывался о прабабушке Анне Марии, но в этот момент он восхищался ее смелостью. Хотел бы он видеть лицо диктатора, когда тот понял, что Монторо перехитрили его.

– Это означает, сокровища по-прежнему у вашей семьи?

Артуро встал:

– Подожди здесь. Я сейчас вернусь. – Он исчез в коридоре и через несколько минут вернулся, держа что-то в руке. Присев на стул, положил два небольших предмета на стол: золотую монету и бриллиантовое кольцо с рубином. – Это лишь малая часть того, что моя семья оберегала на протяжении семидесяти лет.

Габриэль протянул руку и взял монету. Монета была отчеканена в Алме в 1800-х годах.

– Вы храните все здесь?

– Нет. Я всегда держал несколько небольших пред метов в сейфе на случай как сегодня, но остальное находится в хранилище в Швейцарии. Мы хотели дождаться коронации: надо было убедиться, что все официально, а затем все драгоценности можно будет вернуть во дворец. Я всегда надеялся, что дождусь этого дня. Обязательство грузом лежало на моих плечах с тех пор, как мой отец открыл мне правду Возвращая монету, Габриэль рассмотрел кольцо и почувствовал легкую грусть. Оно было такое красивое, с темно-красным рубином овальной формы, минимум в четыре карата. Рубин обрамляли крошечные бриллианты, а с обеих сторон сверкали два грушевидных бриллианта покрупнее. Оправа представляла собой филигрань из платины и золота. Габриэль был невероятно благодарен семье Эспина, что они спрятали его подальше от Тантаберры. Но как грустно, что никто не носил украшение все эти годы. Это кольцо достойно руки королевы – такой женщины, как Серафия.

– Я предал семью, которой должен был доверять больше всех остальных. Мне очень жаль, но одних извинений мало. Я хочу, чтобы все узнали правду. Когда драгоценности будут возвращены, я выставлю их в национальном музее Алмы, чтобы каждый житель знал, семья Эспина берегла их все эти годы, так я положу конец слухам, раз и навсегда.

– Это было бы замечательно, – обрадовался Артуро. – Однажды я хотел бы вернуться в Алму. Мой отец там родился. Я вырос в Швейцарии, но всегда мечтал поехать на родину моих предков.

Глядя на кольцо, Габриэль вспомнил о другой причине, зачем он сегодня здесь. Правда была приятной, но даже если история старухи просто выдумка, для него самое главное получить прощение Серафии – и согласие выйти за него замуж. Он положил кольцо на стол и посмотрел на Артуро.

– Я также приехал сюда сегодня потому, что хочу, чтобы Серафия была в моей жизни, – сказал он. – Я… я люблю ее. И хочу, чтобы она стала моей королевой. Как вы думаете, она когда-нибудь сможет простить меня?

Артуро откинулся в кресле и посмотрел на него с серьезным выражением:

– Я не знаю. Она приняла все слишком близко к сердцу. Мы с ее матерью очень беспокоимся.

Габриэль встретился с ним взглядом:

– Беспокоитесь?

– Она рассказала тебе про свою болезнь? – спросил Артуро.

– Про анорексию? Да, но она справилась с ней.

– Мы на это надеялись, – объяснил Артуро, – но врачи предупредили нас, что пациенты никогда полностью не излечиваются от этой болезни. Стресс и особенно эмоциональные потрясения могут вернуть ее к вредным привычкам. Ее экономка сказала нам, что Серафия почти не ест. Вернувшись в Барселону, она только занимается спортом и спит. У нее и раньше бывали подобные срывы, но она восстанавливалась, прежде чем ситуация выходила из-под контроля. Я надеюсь, ты сможешь вытащить ее.

Габриэль услышал беспокойство и страх в голосе Артуро и почувствовал себя еще несчастнее, чем раньше. Он знал, как сильно Серафия страдала от своего имиджа и как много трудилась, чтобы преодолеть болезнь. Она чувствовала себя так хорошо, когда они были вместе, что не расскажи ему Серафия правду, он никогда бы не догадался о том, что она была серьезно больна. Если Габриэль довел ее до такого эмоционального состояния, – если она пострадала из-за него, – то он никогда не простит себе этого.