Женя резко приподнялась на локте и заглянула Димычу в лицо. Край спарки, натянувшись, стеснил Катю: она недовольно заворочалась во сне.

— Да, да! Мне тоже так показалось! Просто не могла объяснить…

— …Я сейчас все обдумал. Вспомнил, разложил по полочкам. Точно, они изменились! У них слова, мысли — все стало другое. Вроде с виду — как обычно. Но если вспомнить, они ведь раньше о таком не говорили.

— О чем о таком?

Петя рядом тревожно засопел. Димыч умолк, прислушиваясь, и продолжил еще тише.

— Смотри: Данила с Генкой сегодня раза три затевали разговор о зарплате. Типа где сколько платят. Раньше они бы об этом говорить не стали.

— Ты думаешь, Генка тоже?.. Был там?

— Думаю, да. Наверное, в тот первый раз ты его следы видела. А еще, помнишь — о машинах говорили. И о ремонте в квартире. О ноутбуках. О шмотье. Нет, я не к тому, что об этом говорить нельзя. Просто прежде их это не интересовало.

— Так получается, они побывали у костра, и от этого…

— Сам не понимаю, какая тут связь. Но факт, что они оттуда пришли… более цивильными, что ли. Вот как те, кого еще Володя любит ругать. Которые с деньгами, машинами, самолетами…

Женя живо представила себе давешнюю картину: костер, силуэты людей, отголоски гитары, смех. После возвращения оттуда их товарищи ничего не помнили, и начинали говорить о ремонтах и зарплатах. Как странно!

— Да, мне тоже странно. — Димыч будто услышал ее немой вопрос. — Те, кого мы видели у костра, они были… как бы это сказать? Настоящие походники, вот кто. Ну, каких себе представляешь, когда говоришь о всякой там туристской романтике. Прямо как из книжки. Или из фильма. Даже… знаешь, откуда? — он тоже приподнялся. — Из песни. Вот, точно! Из всех этих старых наивных песен про северные горы, про костры и про привалы. Дружба там, любовь, походное братство…

— Точно! Я тоже это почувствовала!

Женя не заметила, что заговорила почти в голос. Димыч быстро приложил ей палец к губам.

— Тише.

— Дима! А может, эти люди — призраки тех, кто погиб в горах? Кого лавиной засыпало? — прошептала она.

Судя по молчанию в ответ, эта мысль уже не раз приходила ему в голову. Женя прикрыла рот ладонью, словно не желая выпускать на волю невероятное открытие. Но было поздно — оно уже свершилось. Оба, не сговариваясь, отвернулись друг от друга и легли на спину, разглядывая черноту над головой. Нужно было свыкнуться с новой конфигурацией реальности, в которой отныне предстояло жить. Призраки! Погибших! Они рядом с нами!

— Знаешь, если бы мне об этом неделю назад сказали — я бы ответил, что, мол, за бред. А теперь я уже все, что угодно, допустить готов… Но ведь не было же нигде следов от этого костра! А сам костер — был.

— Но… если это люди как бы из песни, то, значит, они хорошие? — вслух подумала Женя. — Значит, их не надо бояться?

Димыч не пошевелился: эта мысль тоже была для него не нова.

— Во всяком случае, тем, кто к ним ходил, они ничего плохого не сделали.

— Я знаю, в чем тут дело! — воскликнула Женя, и Димыч опять поспешил прикрыть ей рот. — Они просто скрывают от нас, вот что! Они, то есть наши, встретились с призраками, но не хотят, чтобы другие про них знали.

— Почему?

— Ну, может, призраки попросили их никому не рассказывать? Ведь если все узнают, что они живут здесь, что их можно встретить — представляешь, что тогда начнется? Сюда же толпа желающих ринется. Горы просто вытопчут.

— Да, наверное…

— И тогда призракам придется отсюда уходить! А они не хотят. Да им и некуда. Может, это так положено — обитать именно там, где они погибли?

Димыч заерзал, устраиваясь поудобнее. Неожиданное разрешение вопроса, каким бы безумным оно не было, дарило успокоение.

— Предположим. Значит, они нам врут. Данила, Яна. И, вероятно, Генка. И знаешь тогда что? Они нарочно говорят при нас о всякой ерунде, чтобы отвлечь внимание от главного. Про работу, про ремонт, про тачки… Особенно Данила.

— Верно! Они нас запутать хотят! Но у них ничего не выйдет. Мы все знаем!

— Захотим — и сами сходим к тому костру. И фиг они нам помешают…

Женя и сама хотела это сказать, но сейчас, услышав от Димыча, испуганно примолкла. Он тоже решил, что поторопился.

— Во всяком случае, завтра найдем его… и поймем, что к чему.

Женя мысленно поблагодарила Димыча, что он сказал «завтра», а не «сейчас». Пусть призраки и хорошие (что пока еще не доказано), она бы ни за что не заставила себя снова пойти в лес. Ветер утих, и шатер окружала тревожная тишина. Она осторожно огляделась — не просвечивает ли сквозь ночь далекий огонек? Но ничего не было.

— Да, точно, завтра! А сейчас ты поспи. Ты давно уже плохо спишь. Нам силы нужны…

Она повернулась на бок и закрыла глаза. Даже сквозь веки, в воображении, ей виделось лицо Димыча. Она решила дождаться, пока он уснет. Но не получилось: она заснула первой. А когда проснулась, было уже светло. Вокруг царило привычное утреннее копошение. Походники зевали и кряхтели, выбираясь из спальников. Володя шутливо покрикивал на «сонь» и добавлял, что пора к черту отменять эти ночные прогулки. И вообще… Ей показалось, или он осекся? А еще, кажется, Генка быстро метнул ему укоризненный взгляд. Женя разыскала глазами Димыча. Он сидел у печки, застегивая бахилы. «Ты заметил?» — спросила она взглядом. Димыч кивнул.

— А какие еще прогулки? — простодушно спросил Петя.

Ответом ему было общее и, как показалось Жене, напряженное молчание.

«Да, они что-то скрывают!» — Она выразительно посмотрела на Димыча.

«Делай вид, что все нормально» — так же молча отозвался он.

Стряхнув сон, Женя принялась одеваться. Снаружи послышался голос Кати — она была утренней дежурной, и просила принять котел. Володя раздвинул ворот входа, Димыч ухватил котел за ручку и водрузил на подставку из поленьев. Загремели миски и ложки. Катя, повозив поварешкой в котле, шлепнула в данилину миску первую порцию.

— Если что, мне можно и добавки.

— Какой ты умный! Мне тоже можно, хе-хе.

— Вот это я понимаю! У народа появился аппетит. Сразу видно — поход вышел на финишную прямую, — ухмыльнулся руководитель. — Стали жрать все, что дают. А то раньше — «я это не ем», да «каша подгорела». В последний день будете в очередь вставать, чтобы котел по стенкам поскрести!

Володя радовался, что все в