«Хм, – подумала она, – а как же техник-оператор Грета из штаба? Впрочем, не мое дело. Каждый веселится, как может».

– Р-разрешите?

Эрика повернула голову. Рядом с ней стоял молоденький белобрысый лейтенант из третьей эскадрильи, чье имя она запамятовала, так как прибыл он на борт линкора для дальнейшего несения службы как раз в то время, когда Эрика лежала в госпитале после героического отражения астероидной атаки.

По слухам, был лейтенант сыном какой-то шишки в руководстве Рейха – старого друга командира корабля оберста Карла Хейнца, сильно проштрафился на почве неумеренного употребления алкоголя, и оберст, по просьбе друга, взял молодого оболтуса к себе на перевоспитание.

Что ж, судя по слегка уже расфокусированному взгляду лейтенанта, процесс перевоспитания затормозился там же, где и начался. На лишнем стакане шнапса.

– Вы что-то хотели сказать? – холодно осведомилась Эрика.

– Я хотел сказать, фройлян, что хочу вас… – лейтенант сделал многозначительную, как ему казалось, паузу, пьяно ухмыльнулся и продолжил: – Пр-ригласить на танец. Фокс-трот. Р-разрешите?

Лотар, вспомнила Эрика, его зовут Лотар. Фамилия Нойманн. То есть новенький. Символично.

– Не танцую, – коротко ответила она, стараясь, чтобы голос звучал нейтрально, отвернулась и взяла со стола бутылку, намереваясь плеснуть себе еще чуток.

– Эй, фройлян, это невежливо, я еще не закончил с вами р-разговор, – белобрысый Лотар ухватил ее за плечо, от чего спиртное пролилось мимо стакана.

Ах так… Ладно, сам напросился.

Она поставила бутылку на стол. Левой рукой крепко прижала руку белобрысого к своему плечу и, одновременно поднимаясь на ноги, резко, снизу вверх, крутанула правой, подсекая пьяного хама под локоть и грамотно подставляя бедро.

Беспроигрышный прием. Особенно, когда тот, кто хватает тебя сзади за плечо, не ожидает этого.

Лотар явно не ожидал. Да и был он не самого высокого роста и мощной комплекции. К тому же пьян. Всех этих факторов вполне хватило, чтобы, следуя законам физики, любитель шнапса и фокстрота потерял равновесие и со всего маху, со смачным грохотом и звоном, рухнул лицом на стол, сшибая на палубу тарелки, бутылки и стаканы.

Борт патрульного космокрейсера «Неустрашимый»

Пилот спейсфайтера В-910 «Бумеранг» ст. лейтенант Сергей Тимаков

В детстве я часто дрался, и в школе из-за этого у меня даже возникали проблемы. Вплоть до вызова родителей и последующей воспитательной работы. Каковая работа всегда сводилась ко взаимоисключающим посылам. Мать считала, что любой конфликт можно решить миром, а отец, наоборот, отстаивал право мужчины защищать свою честь и честь семьи кулаками. Поэтому воспитательный процесс протекал и заканчивался всегда примерно одинаково.

– Из-за чего ты подрался? – спрашивала мама.

– Ты задаешь неверный вопрос, – говорил папа. – Слишком общий.

– Хорошо, спрашивай ты.

– Почему ты его ударил? – спрашивал отец.

– Потому что он обозвал тебя, моего отца, грязным япошкой, – отвечал я. – Разве можно было стерпеть?

– Вот видишь? – гордо обращался отец к матери. – Он защищал честь семьи, как подобает настоящему мужчине!

– Угу, – кивала мама. – Теперь спроси, что этому предшествовало.

Начиналось разбирательство, в ходе которого родители не столько определяли меру моей вины, которая, признаем честно, не всегда была исчезающе малой, сколько пытались преодолеть свои различия в подходах к моему воспитанию. С той или иной степенью успешности.

Затем я вырос и драться стал гораздо реже. То ли хорошо усвоил уроки матери, то ли поводов для драки стало меньше. Не важно. Тем не менее совсем без драк не обходилось. В основном из-за девчонок, конечно. Надо сказать, что я довольно рано заинтересовался противоположным полом и поэтому сначала не имел конкурентов. Однако мои сверстники быстро расчухали, что к чему, и вскоре свое право оказывать внимание той, кому оказывать его желаешь не один ты, пришлось отстаивать кулаками. Затем было летное училище, где драки не просто не поощрялись – за них строжайшим образом наказывали, вплоть до отчисления. Скорого и безжалостного.

– Здесь не пехота или десант, – объяснили нам доходчиво с самого первого курса. – Вы – будущие военные пилоты, интеллектуальная и нравственная элита Вооруженных Сил. Хотите доказать свое превосходство? Отлично. Доказывайте его на тренажерах и в воздухе. К тому же любая драка чревата травмами, которые могут надолго вывести вас из строя. А это уже можно приравнять к прямому и сознательному саботажу, поскольку за вашу учебу платит государство. Осознали?

Мы осознали. Тем же, кто не осознал, пришлось сменить профессию.

После училища начались будни летчика-истребителя. Тут уж я и вовсе забыл о драках, не до них было. Хотя пару раз был в полушаге от силового варианта выяснения отношений. И опять, разумеется, из-за баб, будь они неладны. То есть я хотел сказать, ясен космос, из-за женщин. Пусть они остаются прекрасными до самой старости. Потому как молоденький неженатый, а также, без ложной скромности, симпатичный и обаятельный лейтенант – лакомая добыча для представительниц слабого пола всех мастей и широчайшего возрастного диапазона. Так и получал я свой адреналин, рискуя здоровьем в учебных и плановых полетах и репутацией (своей, но больше чужой) в любовных похождениях до тех пор, пока не поучаствовал в первом настоящем бою.

Случилось это на втором году моей службы в чине лейтенанта ВВС. Летал я на атмосферном всепогодном суборбитальном истребителе «МИГ-42 М» – пожалуй, лучшей боевой машине своего класса в мире. Ну, или одной из лучших. И как раз тогда Российская империя влезла в южный пограничный конфликт с Арабско-Африканским Альянсом. Не слишком продолжительный, ясен космос, поскольку продолжительный конфликт – это война. А затевать с Российской империей войну после тех звездюлей, которые мы отвесили кое-кому еще в памятные всем Серые Десятилетия, не решался никто. Хотя на прочность сталь наших яиц время от времени проверяли.

Вот это и было одной из таких проверок. Закончившейся тремя-четырьмя сотнями убитых со стороны ААА, несколькими десятками с нашей стороны, кучей дорогущей военной техники, превратившейся в полный хлам, безвозвратно сгоревшими нервными клетками дипломатов, временным понижением статуса ААА на международной арене и, соответственно, повышением оного Российской империи.

Мы с напарником Мишкой Коломенским (он – ведущий, я – ведомый) патрулировали заданный район и получили приказ идти на перехват. Вероятная цель – тройка «Mirage 5000», совершающих провокационные маневры у самой нашей границы.

Следует заметить, что выполняли мы подобный приказ не впервые. И обычно все заканчивалось следующим образом: наша двойка «МИГов» (двойка «МИГ-42М» по крутизне равна и даже где-то превосходит тройку «Mirage 5000», при условии, что за штурвалами примерно равные по боевой выучке и летной наглости пилоты) обозначала свое грозное присутствие и неусыпное бдение, и провокаторы, еще какое-то время э-э… попровоцировав, убирались восвояси.