— А сам тогда чего не ешь?

— Так вам готовил. Да и не голоден, я ж сказал.

Наемники, чувствуя приятный холодок от татуировок, окончательно успокоились и уже без опаски принялись за еду.

— Белик, — с удовольствием жуя угощение, поинтересовался Лакр, — а ты откуда столько о травах знаешь? Про дрейк, про этот сбор, которым нас сегодня облагодетельствовал?

— А как иначе? Тем, кто живет рядом с Проклятым лесом, надо все знать, что может помочь выжить.

— Так ты местный?

— Еще какой. Всю жизнь, почитай, тут живу. Думаешь, чего меня проводником-то хорошим считают?

— Так вроде мал ты еще для проводника, — удивился Терг. — Рейдеры вон лишь к тридцати годам становятся по-настоящему ценны как сопровождающие и вообще не сразу рискуют даже в межлесье идти. А ты, уж прости, сопляк совсем.

Белка насмешливо хмыкнула:

— Ты на внешность-то не смотри. У нас тут такие зверушки бродят, что можно сперва за маму родную принять. Подойдешь к такой, обрадуешься, обниматься полезешь, а она тебя хвать за горло да клыками рванет. Или на оборотня наткнешься — тоже не сахар: волком прикинется, подкрадется да с ходу кишки выпустит. А может просто ранить, чтоб через пару месяцев себе дружка заиметь, такого же лохматого и бешеного. Тут много чего странного водится.

— В том числе и ты, заноза, — хмыкнул Брон, с удивлением признав, что каша у Белика вышла на редкость вкусной.

— Ну а Ходок? — не вытерпел Лакр. — Ты хорошо его знаешь? Что он за человек? Почему его так боятся?

Белка неожиданно вздохнула:

— Да как сказать… Человеком-то его считать, наверное, уже нельзя. Ну, по крайней мере, он умеет делать то, чего ни один смертный не повторит. К примеру, очень силен. Скор. Живет долго и почти все время проводит в Проклятом лесу. Но не здесь, не в межлесье, а в настоящем. Понимаете? За кордоном. А то и за второй не боится зайти.

— Разве есть и второй? — удивился Терг.

— Есть, — кивнула Белка. — На самом деле их тут три. Первый — тот, что отделяет обычный лес от межлесья. Его почти не видно. Не зная, пройдешь мимо и не заметишь. Только через пару часов сообразишь, что деревья уже не те, зверушки, даже мелкие, как-то по-другому на тебя посматривают, у невинных зайчиков отчего-то выросли немаленькие зубки, как у моего Курша, а мелкая стрекоза может так нагадить, что потом всю жизнь будешь с ожогами ходить. Но это пустяки. Как правило, в межлесье нет по-настоящему опасных гостей. Рейдерам надо лишь следить, чтобы никакой цветочек в спину колючкой не плюнул, да чтоб бабочки на уши не садились. А вот настоящий, то есть второй кордон… ну, граница, по-вашему, вот это, я вам скажу, да. Мимо него ни за что не пройдешь. Вокруг всего Проклятого леса стеной стоит и внутрь никого не пускает. Хотя и оттуда на нашу сторону — тоже. Но это хорошо. Потому что за этой границей, если продраться и не помереть от укуса ядовитого клеща (а там почти все до единой твари смертельно ядовиты, от клопа до дятла)… если проскочить под паутиной, разминуться с колючками, шипами и ядовитой смолой… если не попасть на ужин к плотоядным муравьям и не подставить шею какой-нибудь твари, не говоря уж про гиен, волков, лис и прочую гадость (а там даже мелкое зверье имеет привычку прыгать сверху, чтоб сразу к горлу подобраться)… так вот, если вы сумели все это осилить и каким-то чудом выжить, то тогда и поймете, что межлесье — это детская площадка по сравнению с настоящим лесом.

— Я слышал, там кабаны здоровенные водятся? — обронил Терг, прокручивая в голове рассказ рыжего рейдера.

— И кабаны, и гиены с тебя ростом, и песчаники, и ползуны… кого там только нет. Порой на гигантского питона наткнешься: если голодный, сразу проглотит, если сытый, то, может, даст уйти. Есть пара огненных саламандр — не крупных, конечно, потому что их еще в детстве жрут соседи (вкусные, сволочи, до безобразия). Есть лягушки ростом со взрослую собаку. Прыгуны, обожающие скакать по болотам в поисках тухлого мяса. Зверги,[16] конечно. Куда же без них? Желтые ящерицы. Серая плесень, синий мох… простому человеку там не выжить и пары минут. Или сожрут, или отравят, или к дереву пришпилят: наш лес не любит нерасторопных. Все, кто в нем прижился, невероятно быстрые, хищные, злые. Так и рыщут, мечтая щелочку в кордоне найти да сюда пробраться. Им тут такое раздолье будет, просто не описать. Но, к счастью, выбираются только одиночки. Нечасто. Однако и их порой хватает, чтобы сожрать с десяток рейдеров или побеспокоить границы Золотого леса. За такими эльфы следят. Как только узнают, что новая тварь появилась, тут же отправляют своих охотников, чтобы не разоряла леса. Потому-то и дорога сюда из обитаемых земель ведет одна-единственная да заставы повсюду натыканы. Ну и расспрашивают проходящих заодно, что да как по пути случилось. Пока, как видишь, справляются: Новые земли все еще стоят и знать не знают про такие страсти.

— Ты говорил, что кордонов три, — напомнил Торос.

— Да, — кивнула Белка. — Но последний кордон никто из простых смертных не видел.

— Почему?

— Потому, любопытный ты мой, что до него еще дойти надо, а это, без малого, три дня пути по пересеченной местности в самых что ни на есть суровых условиях, когда за каждым кустом кто-то мечтает о твоей оплошности, когда от птиц приходится ждать любой пакости, а насекомых вообще нельзя близко подпускать. Никакая магия там не работает. Амулеты не спасают. Надо три дня без перерыва бежать, каждую секунду следя за тем, что делается снизу, сверху, позади и сбоку. И всегда, в любое время дня и ночи ждать нападения, — у Белки вдруг посуровел голос. — Чтобы выжить, вы должны быть быстрее, сильнее и удачливее этих тварей. Должны быть готовы в любой миг огрызнуться и ударить. Там нет полянки, где можно спокойно уснуть, и нет такого времени суток, когда можно хоть на мгновение расслабиться. Зайдя в Проклятый лес, вы должны знать, что можете погибнуть от когтей, яда или просто от перенапряжения. Вы должны быть готовы умереть. Быть готовы к тому, что ни один плод нельзя просто так съесть, а первый же глоток из ручья уничтожит вас столь же верно, как острый клинок. Проклятый лес не место для людей. Он не любит чужаков, не умеет прощать ошибок и покоряется только одному существу на всей Лиаре — хозяину, которого сам же и выбрал. Когда-то только Дикие псы рисковали охотиться в его чащах. А с тех пор как они ушли, никому из живущих это не под силу, кроме очень редких гостей, которых кордон иногда пропускает. Что же касается границы… то да. Третья граница действительно существует. И она отличается от второй точно так же, как межлесье — от Проклятого леса.

— Хочешь сказать, что там еще хуже? — поежился Лакр.

— Намного.

— А за ней?

Гончая ненадолго замолчала, невидяще глядя в огонь.

— Как ты думаешь, рыжий, — наконец спросила она, — почему эльфам так легко удалось покорить Серые пределы? Почему девять эпох не могли, а потом вдруг сделали? Почему исчезли заставы, а на их месте выросли большие города? Почему так вышло, что всего за несколько десятилетий здесь расселились люди, расплодились гномы, пришли и надолго обустроились остроухие? А? Почему, если до тех пор сюда вообще никто не рисковал соваться?