с той, что некогда по-хулигански небрежно и элегантно вывел кистью на бумаге этот талантливый в письмах и чуждый условностям выдающийся человек…

«Сюэ прекрасен».

В тот же вечер на Пике Сышэн был устроен банкет в честь посланников Дворца Тасюэ.

По причине глубокой и преданной дружбы этих двух школ, банкет считался частным мероприятием, не предназначенным для чужих глаз, но слухи о нем все равно просочились наружу.

Судя по слухам, новоявленный глава Сюэ так опьянел после двух-трех чарок легкого вина, что совсем потерял голову. Оказалось, что подвыпивший глава Сюэ любит ворчать себе под нос, и в тот день он очень много чего наговорил. Какое-то время он оплакивал своих родителей, потом злился и сетовал на своего старшего брата, потом брюзжал и скучал по своему наставнику, а потом принял слугу рядом с собой за Ши Мэя.

В тот день на его языке переплелись имена всех этих людей.

Но кроме Мэй Ханьсюэ никто из старых друзей не пришел.

В свете фонарей, пьяный вдрызг, Сюэ Мэн лежал на столе, уткнувшись головой в скрещенные на столе руки, и из-под локтя смотрел на Зал Мэнпо.

В какой-то момент он увидел другой шумный пир, где царило радостное оживление и веселье.

Стоя среди галдящей толпы, Сюэ Чжэнъюн и госпожа Ван произносили праздничные тосты, а сидящие с двух сторон от него Ши Мэй и Мо Жань лепили пельмени… А потом все вдруг затихли и, повернув головы к распахнувшимся дверям, увидели, как за порогом бушует метель, а старейшина Юйхэн в наброшенном на плечи ярко-красном плаще, стряхивая снег с зонта из промасленной бумаги, идет прямо к ним.

— Уважаемый глава, вы пьяны, — в ушах раздался чей-то неясный голос, который звал его, но Сюэ Мэн не стал отвечать.

Затем кто-то со вздохом накинул ему на плечи теплую зимнюю одежду, но он даже не знал, кто это был: старейшина Сюаньцзи, старейшина Таньлан или кто-то еще.

Чуть позже этот человек погладил его по голове и сказал:

— Молодой хозяин, ты пьян.

Сюэ Мэн что-то промычал, но слезы опять потекли по его лицу, и он снова уткнулся головой в скрещенные руки. К тому времени была уже глубокая ночь, все угощения были съедены, вино — выпито и былой энтузиазм угас. Впоследствии Сюэ Мэн все больше молчал, он больше никого не тянул к себе, не рыдал в голос, не шумел и не скандалил… Теперь он делал все возможное, чтобы как можно скорей дорасти до своего отца.

Быть может, уже через год он не будет так легко напиваться, а через несколько лет, даже напившись, больше не будет молоть всякую чушь. Пожалуй, в конце концов в будущем уже никто не сможет вот так легко увидеть слезы Сюэ Цзымина с Пика Сышэн.

Постепенно он станет деревом, поддерживающим земли Сычуани, а может, даже весь мир совершенствования. Эти годы беззастенчивых рыданий и беззаботного пьянства когда-нибудь станут лишь прошлым почтенного главы Сюэ, о котором он с улыбкой вспомнит во время праздной болтовни с младшим поколением.

Одно поколение сменит другое, и к тому времени, когда Сюэ Мэн состарится, прошлое, что было частью жизни его поколения, сотрется из памяти людей. В будущем их потомки будут упоминать события из их жизни, но уже никто не будет знать их достаточно хорошо.

В итоге эти цветущие годы его юности, быть может, промелькнут и скроются вдалеке и в конце останется лишь пара слов на складном веере Сюэ Мэна: «Сюэ прекрасен».

Вскоре братья Мэй вернулись во Дворец Тасюэ, а через несколько дней в мире совершенствования было обнародовано важное заявление.

«С лунного Нового года Куньлуньский Дворец Тасюэ станет вечным союзником и побратимом Пика Сышэн[311.7]. Невзирая на границы Верхнего и Нижнего Царства, две школы объединят свои силы в стремлении к миру[311.8] и процветанию простого народа. В доказательство своей искренности глава Минъюэ Лоу и глава Сюэ Цзымин вместе возвещают об этом миру».

После обнародования этого литературного опуса волны от него разошлись кругами по всему миру.

Кто-то рассыпался в похвалах, кто-то ничего не понял, а кто-то предпочел просто промолчать… Эти люди видели, что этот новый договор через десять-двадцать лет, а может, и значительно раньше сможет поколебать устоявшийся порядок в мире совершенствования. Граница между так называемыми Верхним и Нижним Царствами, вероятно, будет медленно стираться.

— А к лучшему ли это? — спросил кто-то, на досуге допивая чашку чая.

Его спутник, глотнув из чайной чашки «Холодный и ароматный снег», покачал головой:

— Кто может знать, что произойдет в будущем? Когда-то Наньгун Чанъин собрал девять великих школ, чтобы создать Верхнее Царство в границах мира совершенствования. Он хотел, чтобы под управлением этих школ эти земли превратились в Персиковый Источник. Тогда все в один голос хвалили его, но разве в итоге все вышло совсем не так, как ожидалось? Так что, как видишь, было ли это решение правильным и мудрым, в конце концов покажет лишь время…

— Ой, и то верно.

— Но, по крайней мере, не будет больше такого явления как «Зал Последнего слова». Все-таки Гуюэе не сможет противостоять объединенным силам Дворца Тасюэ и Пика Сышэн.

— Это сложно предсказать: зная нрав Цзян Си, вряд ли он согласится уступить и прогнуться под кого-то…

— Ясное дело, но зачем сейчас все смешивать в одну кучу? Поживем — увидим, главное, чтобы мы могли хорошо прожить свою жизнь… О, а эти семечки, жаренные со змеиным желчным пузырем, хороши. — Повысив голос, посетитель чайной крикнул в сторону бамбуковой занавески: — Хозяйка, принеси-ка еще полкило!

На смену зиме пришла весна. Оставленные пожаром войны раны медленно заживали, при поддержке духовных школ постепенно восстанавливались разрушенные деревни и города .

Были и те, кто во мраке потерял веру, но, к счастью, сердца людей не из камня и со временем могут меняться.

Возможно, когда-нибудь это молчание тоже взорвется боевыми криками, а бездна лопнет, рассыпавшись огненными брызгами фейерверка. Те, кто слепо аплодирует, — замрут, те, кто, съежившись от страха, молчит, — заговорят. Перед лицом надвигающейся беды мягкие люди станут жестче, перед лицом обмана те, у кого есть возражения, сделают шаг вперед.

В круговороте жизни все меняется, и на месте руин вырастают новые города. Вот только грань между истиной и ложью все так же неясна, а добро и зло по-прежнему неотделимы друг от друга.

Но на самом деле это не так уж и важно. Вполне возможно, люди