— Нас нет, — мотнул головой Кай. — Пока нет.

— Может быть, их обидели здесь? — пожал плечами Тару. — Мугаи своенравны. Жизнь в Гиблых землях сделала их коварными. Ты же, Кай, не просто так хотел обходить их ночью? Так бы нас не пропустили?

— Не пропустили бы, — согласился Кай. — Мы бы все равно прошли, но я не хотел никого убивать. Хотя дозорных, наверное, пришлось бы.

— Вряд ли, — покачал головой Эша. — Вряд ли незнакомцы обидели мугаев. Эти трое стали убивать сразу, как только были открыты ворота. Стражник висел на засове ворот. Ворота им открыли сами мугаи, наверное, троица попросила крова, мугаи и открыли. Хотя могли и замыслить грабеж. Где кров, там и кровь. А там уж началась сеча. И ни одна стрела, ни один меч не смогли поразить троицу.

— Кто они? — сузила взгляд Арма, глядя на Кая.

— Увидишь, — ответил он, помедлив. — Думаю, именно эти воины пойдут с нами в Запретную долину.

— С нами? — поразился Тару.

— С нами, — повторил Кай. И тут же повысил голос: — А ну хватит дрожать! Я вовсе не радуюсь этим смертям, но нам придется увидеть и кое-что пострашнее. Не время распускать сопли. Поторопимся. Палхи могут прислать еще гонцов за дармовой плотью. Или чтобы справиться о судьбе двух подвод. У южных ворот острога я видел бочки со смолой. Нужно сжечь острог. Ничего не должно остаться.

Они провозились не более получаса. Смола оказалась твердой, но Тару забрался на деревянную стену, поймал на щеку порыв ветра и заявил, что достаточно зажечь южные ворота, огонь разбежится по стенам и с крыши на крышу за минуты. Так и сделали. Вскоре у одной из вышек запылал костер, на который Шувай водрузил тяжелые бочки. Те задымились, затрещали, пламя взметнулось и, взревев на ветру, начало пожирать одно за другим вбитые в землю пересушенные бревна, а затем уже и побежало с крыши на крышу. Отряд уже отъехал на пару лиг, когда огонь поднялся выше леса. И даже на таком расстоянии слышался треск. Впереди же над словно заморенными елями по-прежнему высилась каменная стена.

— За Туварсой такой берег, — вдруг сказал, оглянувшись, Кай. — В десятке лиг и до самой границы Салпы. Но этот повыше будет. В нем в некоторых местах чуть ли не полтысячи локтей.

— А выше что? — спросила Арма, стараясь выгнать из головы видения мертвых тел.

— Выше крутые склоны вершин Северной Челюсти, — пожал плечами Кай. — Может быть, есть плоскогорья, но там не живут ни люди, ни тати. Холодно. Мертвый камень. Нет даже горных баранов.

— Туда еще и не забраться, — добавил, бурча что-то про себя, Эша. — Пытались некоторые, да никто не преуспел. К тому же ужас.

— Ужас? — не понял Тару.

— Он самый, — кивнул Эша. — Ты не был в Запретной долине, а я был. Пусть и на краю. Еще в Ледяном ущелье за полсотни лиг накрывает так, что колени трясутся. Бывалые воины по нужде в штаны ходят. И говорят, что чем выше в горы или ближе к долине, тем этот ужас сильнее. Так что готовься, старик.

— Готовлюсь, — буркнул Тару, спешиваясь с лошади и осматривая землю.

— Что там? — окликнул его Кай.

— Трое, — выпрямился старик, отряхивая ладони. — Точно трое, как ты и говорил. Но пешие. В дорогих сапогах. С каблуками и набойками. Чудные набойки, вроде маленьких подков. Две пары большого размера, а одна детская. Или бабская. И все тяжелые.

— Убийцы? — посмотрел на Кая Эша.

— Убийцы, — глухо ответил Кай и добавил, понукая коня: — И наши спутники, дорогой Эша. И будь я проклят, если мне нравится, что они натворили.

Тару покачал головой и поспешил вернуться в седло. Отряд продолжил путь. С каждым шагом местность становилась все ниже, под копытами коней начала хлюпать влага, тропа обратилась в полосу грязи.

— Вот второй дозор. — Кай придержал лошадь, показал на деревянную вышку, закрепленную между двумя высокими елями, последними мощными красавицами перед чащей недорослей. — Слева дорога, по которой мы должны были пройти, здесь она соединяется с этой тропой. Я думал миновать их вдоль стены, но уж больно сыро в этом году, да и трупы…

Трое мугаев лежали под вышкой, еще один висел на ней. Все четверо были убиты лучником, но стрел в телах снова не оказалось.

— Ну и спутники у нас, — сплюнул на землю Тару. — Вышку тоже будем жечь?

— Нет, — ответил Кай.

— А тела? — не понял старик.

— Оставим лесному зверью, — сказал зеленоглазый. — Палхи сюда не сунутся.

— Почему? — не поняла Арма.

— Здесь болото вдоль стены, — объяснил Эша. — Палхи боятся болот. Тем более связанных с мертвецами.

— Мертвецами? — не поняла Арма.

— Кладбище, — крякнул Эша. — Тут кладбище древних. Старое кладбище. Древние захоронения почти все ушли в топь, но мугаи тоже стали хоронить здесь своих мертвецов. Много столетий. Знаешь, как они их хоронят? Просто кладут на землю или на камень. В бересту оборачивают, и всё. А палхи считают, что если мертвеца не удалось съесть, то его лучше не беспокоить. Он сам может съесть кого угодно.

— Ерунда, — оглянулся Кай, придерживая лошадь. — Мертвецы не опасны. Здесь не опасны.

— А где опасны? — с подозрением переспросил Тару.

— Где-нибудь еще, — ответил Кай и махнул рукой вперед, туда, где блестела между стволами вода. — Но ты прав, Эша, нам нужно на кладбище.

— Тут нету Мертвой пади, — раздраженно буркнул, Эша. — Я бывал здесь годков двадцать назад. За кладбищем все та же стена!

— Стена нам и нужна, — кивнул Кай. — Мертвая падь будет чуть позже.

— Позже, — начал брюзжать Тару. — Могли бы и обогнуть кладбище, где тут дорога к Хастерзе?

Дорога к Хастерзе, выйти на которую в весеннюю сырость, минуя вышку мугаев, было непросто, отыскалась через пару сотен шагов. Она воистину была дорогой, пусть и малохоженой. Болото черными зеркалами отсвечивало справа и слева от нее, но, огибая растопырившие ветви молодые елки, по ней можно было передвигаться даже верхом. Однако Кай свернул в лес уже через полсотни шагов. Направил лошадь левее, преодолел довольно крутой спуск и двинулся прямо по воде.

— Не медлите! — крикнул он, обернувшись. — Держаться за мной, здесь среди луж древняя дорога. Воды всего по колена. В середине лета она просыхает, мугаи чистят старую дорогу. Берегут. Но сейчас придется просто следовать за мной.

Впереди действительно над водой просветом тянулось что-то вроде просеки.

Арма осторожно подала лошадь вперед. Та захрапела, но, нащупав