– Я такого еще никогда не видел. Он сумасшедший, – выпалил он и осекся, увидев выходившего Квана.

– Скорее всего, ты прав, дружище, – грустно улыбнулся Алексей, наслаждаясь чистым воздухом, напоенным ароматами хвойного леса и сена, сушившегося повсеместно. Отдышавшись, он приказал часовым забрать из амбара пленных и поместить их пока в сарай.

– Ну а ты чего узнал своими изуверствами, рассказывай, – обратился он к командиру наемников.

– Этот Кырныш признался, что именно он привел бандитов в село и сдал председателя, – ответил мрачный китаец.

– И я бы в этом признался, попади к тебе, – фыркнул Алексей, – меня другое интересует. Он рассказал что-нибудь о количестве бандитов, месте их дислокации, вооружении?..

– Об этом он мало что знал, – покачал головой Кван, – бандиты всегда сами связывались с ним. В крепость к ним он не ездил, так как боялся там кого-то из местных. Шамана какого-то.

– Да, не густо, прямо скажем, – осклабился Алексей, – хорошо, хоть ты сам получил удовольствие от процесса, иначе бы я назвал все это пустой тратой времени… Так, а кого ты еще пытал?

– Никого, – буркнул Кван, – не было времени.

– Скажи своим людям, чтобы убрали в амбаре, мне он понадобится для дальнейших допросов, – сказал Алексей, наблюдая за тем, как из строения волоком вытаскивают пленных, – атмосфера там создалась подходящая… Теперь следующий вопрос. Ты в курсе, что Красин использовал твоих бойцов для проведения казней крестьян?

– Да, конечно, – кивнул Кван, – он сказал мне, что надо это сделать. Я выделил необходимое количество личного состава для мероприятия. Формально я подчиняюсь Красину, как и милиция.

– Отныне ты подчиняешься в первую очередь мне, – жестко произнес Алексей, посмотрев китайцу в глаза. Тот даже попятился от силы, которую чекист вложил в свои слова и во взгляд. – Я руковожу операцией. Это доходит?

– Так точно, – отчеканил Кван.

– Никаких больше расстрелов без суда и следствия, – продолжал Алексей, – Красин будет отвечать за то, что сделал. Он не имел права на это.

– Извините, конечно, но я в ваших законах не разбираюсь, кто на что имеет право, – проворчал Кван, скривившись, – договоритесь между собой, а потом мне приказывайте.

– Мы договоримся, не сомневайся, – заверил его Алексей.

В этот момент на дороге, ведущей из города, показался одинокий всадник – молодой парень в форме сотрудника ОГПУ. Было видно, что парень скакал все утро во весь опор, едва не загнав лошадь. Осадив ее, чекист соскочил перед Коноваловым и, отдав честь, отрапортовал:

– Товарищ заместитель начальника окротдела, вам письмо из управления, от товарища Трубина.

– Соскучился, что ли? – усмехнулся Алексей, чувствуя какой-то подвох. Он взял конверт, вскрыл, развернул сложенный вдвое листок и прочитал короткое послание от начальника ОГПУ. Трубин звонил в Москву и выяснял насчет Рыкова, кто он таков, кто его послал и какие у него полномочия. Некоторые моменты в поведении историка показались ему странными. А особенно ему не понравилось, как он давил на него в последнем разговоре, угрожая связями в правительстве. Трубин был вынужден выполнить его прихоть, дать транспорт и отправить в деревню, но решил потом все прояснить. Оказалось, что никто об ученом с такой фамилией и не слышал. Никто никого не посылал в Меднинск из Москвы, а представленные историком документы подделка. В данный момент Трубин отправил официальный запрос в Москву и просил задержать Рыкова до выяснения…

– Просто отлично, а мы оставили его там, – выдохнул Алексей и протянул письмо Трефилову: – На, почитай.

Трефилов прочитал и вытаращился на него, как новорожденный:

– Так это что?! Он шпион, что ли?

– Кто его знает, – пожал плечами Алексей, – одно ясно, что вряд ли он сюда приехал по поддельным документам с добрыми намерениями.

– И не подумаешь, – пробормотал начальник милиции, возвращая письмо, – выглядит, как школьный учитель. Какой из него шпион?

– А что, Гаврила, по-твоему, все шпионы носят котелок, маленькие усики на немецкий манер, монокль и трость? – усмехнулся Алексей. – Люди на самом деле не те, кем стараются казаться.

– Я обычно в людях разбираюсь, как же мы так опростоволосились? – спросил в расстроенных чувствах Трефилов.

– Бывает, – заметил Алексей, – если честно, он мне с первого взгляда не понравился, – ему вспомнилась встреча в спецстоловой. – Он выглядел как человек, который может перешагнуть через что угодно. Но я не прислушался к внутреннему голосу.

– Так надо послать в скит с десяток парней, пусть арестуют его, – возбужденно предложил Трефилов.

– Нет, там уже могут быть бандиты, угробим всех, – решительно возразил Алексей. – Сначала допрошу пленных, разузнаем все, а потом выступим в полном составе. Пришло время покончить с этой бандой бесповоротно.

Красин очнулся в незнакомой обстановке в чьей-то хате на грязном полу. В окна лился тусклый свет. Он никак не мог понять, где находится, а потом резко все вспомнил и вскочил пораженный, сжимая кулаки. В груди у него все клокотало. Никто никогда прилюдно его так не унижал. Что ж, Коновалов подписал себе смертный приговор. Рука Красина метнулась к кобуре, но она была пуста. Затем он кинулся к окну. Из окна открывался вид на поле, где состоялась казнь, значит, он находился в чьем-то доме на окраине. Из сеней в комнату заглянул участковый Петраков:

– Пришли в себя, Павел Игнатьевич?

Красин промолчал. Он подошел к осколку зеркала на стене и взглянул на себя. Жалкое зрелище. Один глаз совсем заплыл. Губы распухли, а нижняя – с оттенком синевы лопнула и кровоточила, нос разбит. Растянув губы в зверином оскале, он обнаружил отсутствие зуба спереди. Волна ярости вновь сотрясла его тело. Нет, он не станет убивать Коновалова собственными руками. Он сделает намного умнее – подставит, а потом позвонит кое-кому, и Трубину придется искать нового заместителя, потому что этого арестуют. Ему по силам было все это организовать.

– Можете, если хотите, у моей тетки остаться. Это ее дом, – проговорил Петраков после продолжительной паузы, – если что нужно, скажите.

– Где мое оружие? – гневно спросил Красин, прервав свое молчание.

– Коновалов все забрал, – виновато опустил глаза Петраков.

– Я что, арестован? – ехидно поинтересовался Красин.

– Да нет, – пожал плечами Петраков, – конкретных распоряжений на ваш счет Коновалов не давал. Он просто велел убрать вас с дороги.

– Какой добрый, – сплюнул Красин, расправил гимнастерку и вышел, оттолкнув с пути участкового. – С дороги!

* * *

Давно не смазанные петли тихо взвизгнули, затем раздались едва слышные шаги, перекрываемые шумом дождя с улицы. Гость старался не шуметь. Аккуратно прикрыл дверь. Хотел подкрасться незаметно, но Афанасий Порфирьевич сразу понял, что он не один в комнате. Он сидел за столом, хлебал присланную Ефросиньей уху, затем положил на стол ложку и взял нож, будто для того, чтобы отрезать себе хлеба, и, мгновенно развернувшись, ударил наугад во тьму, царившую вокруг. Однако гость был готов к этому, отпрянул, перехватил руку с ножом, повалил Афанасия Порфирьевича на грязный пол, прижал, выдернул из пальцев нож и приставил лезвие к горлу хозяина.