– Сон моего партнера, – заговорил он, – отличается необычайной звучностью. Не оглушил ли тебя его храп?

– Я сплю крепко, – ответил я. – Если он и храпел – я не слышал.

Казалось, невысокий человек обрадовался этому – он широко улыбнулся, сверкнув золотыми зубами.

– Еще как храпел! Могу тебя заверить – храп его сотрясает Урс! – Он подал мне изящную, ухоженную руку. – Я – доктор Талое.

– Подмастерье Северьян.

Откинув тонкое покрывало, я поднялся, чтобы пожать его руку.

– Я вижу, ты носишь черное. Что же это за гильдия?

– Цвет сажи. Гильдия палачей.

– О-о! – Склонив голову набок, он обошел меня кругом, чтобы получше разглядеть. – Ты слишком высок – жаль, жаль… Однако этот цвет сажи, надо заметить, впечатляет!

– Мы находим его практичным, – отвечал я. – Подземелья – место грязное; да и следы крови на наших плащах незаметны.

– У тебя есть чувство юмора! Прекрасно! Могу свидетельствовать: лишь немногое на свете способно принести человеку большую выгоду. Юмор собирает публику. Юмор в силах утихомирить разъяренную толпу и успокоить целую ораву ревущих в три ручья детей. Юмор унижает и возвышает – а уж азими притягивает как магнит!

Я едва понимал, о чем он говорит, но, видя его благодушное настроение, сказал:

– Надеюсь, я не стеснил вас? Хозяин привел меня сюда, а кровать оказалась достаточно широка для двоих.

– Нет-нет, ничуть! Я вернулся только сейчас – нашел себе ночлег получше. Сплю я мало и, должен признаться, беспокойно, но все же замечательно – чудесно! – провел ночь. Куда ты направляешься сегодня, оптимат?

Я в этот момент шарил под кроватью в поисках сапог.

– Сначала, наверное, подыщу место, где можно позавтракать. После этого – покидаю город и иду на север.

– Прекрасно! Завтрак мой партнер, безусловно, оценит и примет его с превеликой радостью! Мы тоже идем на север – после успешных гастролей в городе, понимаешь ли, возвращаемся домой. Шли вниз по течению представляли на левом берегу, идем вверх – представляем на правом. Быть может, по дороге на север остановимся и в Обители Абсолюта. Это ведь, знаешь ли, наша профессиональная мечта – сыграть во дворце Автарха. Или же – вернуться туда еще разок, если уже играл однажды. Хризосов – хоть шляпой греби…

– Одного человека, мечтавшего вернуться туда, я уже встречал.

– Ладно, не грусти о нем – кстати, если выдастся случай, обязательно расскажешь, кто он был такой. А теперь, раз уж мы идем завтракать… Балдандерс!!! Вставай! Давай-давай, подымайся! Вставай! – Танцующей походкой подойдя к изножью кровати, он ухватил великана за лодыжку. – Балдандерс! Не хватай его за плечо, оптимат (я, впрочем, и не собирался), может отшвырнуть. БАЛДАНДЕРС!!!

Великан зашевелился и что-то пробормотал.

– Балдандерс! Новый день наступил! И мы еще живы! Пора питаться, испражняться и размножаться! Подымайся иначе никогда не попадем домой!

Казалось, великан не слышит ни слова. Бормотанье словно было лишь протестом в ответ на что-то увиденное во сне либо вовсе предсмертным хрипом.

Доктор Талое сдернул с партнера засаленное одеяло, и великан предстал перед нами во всей своей чудовищной красе. Он был даже выше, чем я думал – длины кровати едва хватало для него, хотя он спал, свернувшись калачиком и поджав колени чуть ли не к самому подбородку. Огромные ссутуленные плечи его были не менее эля в ширину. Лицом великан уткнулся в подушку, поэтому я не мог разглядеть его. Уши и шея гиганта были исполосованы странными шрамами, тянувшимися под сальные, очень густые волосы.

– Балдандерс!!! Прошу прощения, оптимат, нельзя ли на время позаимствовать твой меч?

– Нет, – ответил я. – Ни в коем случае.

– О нет, я вовсе не собираюсь убивать его – ничего подобного! Если и ударю, то только плашмя.

Я покачал головой. Видя мою неуступчивость, доктор Талое принялся шарить по комнате.

– А, трость я оставил внизу… Дурное обыкновение – наверняка украдут. Ох, надо бы приучиться хромать; ох, надо бы!.. Но ведь здесь совсем ничего нет!

Он выскочил вон из комнаты и немедля вернулся с прогулочной тросточкой из железного дерева, увенчанной блестящим бронзовым набалдашником.

– Ну, Балдандерс, держись!

Удары посыпались на спину великана, будто крупные капли дождя, предвещающие грозу. Внезапно великан сел.

– Я не сплю, доктор. – Лицо его оказалось широким и грубым, но в то же время и трогательно печальным. – Ты что, в конце концов решил убить меня?

– О чем это ты, Балдандерс? А, этот оптимат… Нет, шн не сделает тебе ничего дурного – он разделил с тобой постель и теперь намерен составить нам компанию за завтраком.

– Он спал здесь, доктор?

Мы с доктором Талосом кивнули.

– Тогда понятно, откуда взялся этот сон… В памяти моей еще свежи были образы великанш на дне моря, поэтому я, хоть вид гиганта и повергал меня в трепет, спросил, что ему снилось.

– Пещеры, где острые каменные клыки сочатся кровью… Отрубленные руки на песчаных дорожках, какие-то твари, лязгающие цепями в темноте…

Спустив ноги на пол, он запустил в рот огромный палец и принялся чистить им редкие и удивительно мелкие зубы.

– Идемте, наконец! – сказал доктор Талое. – Если уж мы собираемся поесть, побеседовать и вообще хоть что-нибудь успеть сегодня – самое время двигаться. Дел у нас предостаточно.

Балдандерс сплюнул в угол.

В то утро, на дремлющей нессусской улочке, столь часто навещающая меня печаль впервые сжала сердце мое изо всех сил. Пока я был заключен в темницу, ее приглушала чудовищность содеянного мною и чудовищность неизбежной и скорой, как мне казалось, расплаты в руках мастера Гурло. Накануне же новизна и острота ощущений вовсе прогнали ее прочь. А вот сейчас… казалось, в целом мире не осталось ничего, кроме смерти Теклы. Любое черное пятнышко тени напоминало о ее волосах; любой проблеск белизны в солнечных лучах – о ее коже. Порой я готов был бежать обратно в Цитадель, чтобы посмотреть, не сидит ли она в своей камере, читая при свете серебряного светильника.

Мы отыскали кафе с расставленными снаружи, вдоль стены, столиками. Улица была еще почти пуста. На углу, прямо на мостовой, лежал мертвец (наверное, задушенный ламбрекеном – в городе было достаточно умельцев по этой части). Доктор Талое обшарил его карманы, но вернулся к нам с пустыми руками.

– Ну что ж, – сказал он, – подумаем. Нужно разработать план.

Официантка принесла нам по чашке мокко, и Балданяерс подвинул одну доктору. Тот рассеянно помешал в ней пальцем.