самый подходящий формат для вашей дочери, которая только что пережила нервный срыв и с трудом восстанавливается!

— Лара, не надо драматизировать, — морщится Александр. — Моя дочь здоровается с соседями, ходит на спектакли и вообще отлично себя чувствует. Ничего не случится за один вечер.

— Ну да, кто я такая, чтобы меня слушать! — фыркаю я.

— Ты очень важный для меня и Дины человек, — отвечает Александр серьезно.

— Поэтому вы не спрашиваете мое мнение, а ставите перед фактом, — говорю я сердито. — Настолько важный!

— Эта встреча необходима, — говорит Александр твердо.

— Присутствие на ней Дины обязательно? — уточняю я.

— Нет.

— Тогда мы уйдем гулять!

Мы даже успеваем нарядить половину елки, когда в доме появляются люди в униформе, которые начинают раскладывать по тарелкам закуски и расставлять бокалы.

Вторую половину пусть наряжает сам Александр, если не хочет щеголять перед гостями наполовину украшенной елкой.

А у нас есть важное дело — полюбоваться уличными украшениями.

Несмотря на то, что декабрь в Петербурге состоит из ночи на 70 %, люди научились с этим бороться. В витринах сверкают елки, шарики, куклы в костюмах, мишура и блестки. Над улицами развешаны сияющие в ночи украшения. В парках в ветвях голых деревьев запутались огромные звезды, над каналом Грибоедова переливается северное сияние, у Эрмитажа бьет световой фонтан, а над мостами висят их призрачные сияющие копии.

Дина то и дело останавливается посреди суетного Невского, замирая и глядя восхищенными глазами на рукотворное волшебство. Я нависаю над ней, как мать-орлица, следя, чтобы никто не толкнул или не сбил с ног. Но перед праздниками замученные люди так ждут чуда, что улыбаются при взгляде на малышку в пушистой белой шапочке, восторженно подпрыгивающую:

— Лала, смотри, там внутри шарика еще шарик! Он светится!

Конечно, светится. Тут светится все!

Мы добираемся до Дворцовой площади и долго стоим, глядя на самую главную елку города. Высоченная, до самого петербургского неба, что спускается в это время года ниже потолков в старых квартирах, она сияет огоньками, словно живое обещание чуда. Теплый свет гирлянд отражается в огромных шарах, а сверху сыплются снежинки, которые так и тянет поймать на ладонь и загадать желание.

Перекусываем трдельниками с корицей на маленькой ярмарке, и я тащу Дину на устроенную там же высокую горку. Маленькая отважная девочка вдруг пугается высоты и расстилающейся перед ней ледяной дороги, но я обещаю, что буду крепко-крепко держать ее в руках и шепотом советую зажмуриться.

Честно говоря, мне тоже страшновато, но ответственность за Дину не дает как следует испугаться. Я должна позаботиться о ее безопасности и заодно успокоить. На что-то еще времени и сил уже не остается — и мы летим с горы на «ватрушке» под мой истошный визг.

— Еще! Лала! Давай еще! — восторженно пищит эта любительница экстремальных развлечений, и я со вздохом соглашаюсь еще раз отстоять очередь на катание.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍За этой веселой возней я начисто забываю о том, что мы сбежали сюда от взрослой вечеринки, и домой мы вваливаемся шумные, веселые, мокрые насквозь и голодные, как…

— Как десять волков! — кричит Дина.

— Как самый страшный людоед, — предлагаю вариант я.

— Как сто волков! — вносит предложение Дина.

— Как целая дивизия Гаргантюа, — парирую я.

Дина понятия не имеет, кто такой Гаргантюа и что такое дивизия, но решает зайти с козырей:

— Как миллион волков!

— Сдаюсь!

Закрываю за нами входную дверь и только тут понимаю, что в воздухе висит напряженное ожидание.

Поднимаю глаза — и натыкаюсь на взгляды гостей.

У них в руках бокалы и шпажки с канапе, они разряжены в черные костюмы и вечерние платья, а дамы даже в туфлях на шпильке. И все они смотрят на нас, ввалившихся со своим хохотом и воплями прямо посреди пафосного, хоть и домашнего приема.

Среди незнакомых лиц, на которых написана скука, зависть, удивление и раздражение, я встречаю минимум два знакомых.

Это подруга Александра — Илона, с которой мы уже имели честь быть знакомы.

И одна из тех, с кем я успела познакомиться на елке. Та самая мать гениального мальчика Артемия.

Она тоже узнает меня, и скука на ее лице сменяется презрением.

35

Насладившись сполна немой сценой, Александр в смокинге и с бокалом шампанского в руке выходит к нам и оборачивается к гостям:

— Спешу представить вам мою дочь Дину и ее няню Ларису Михайловну. Они вернулись с прогулки, о которой непременно расскажут, когда переоденутся и присоединятся к нам. Уверен, мы все им позавидуем.

— Обязательно расскажем! — растягиваю я губы в улыбке и горжусь своим прекрасным рабочим навыком произносить даже самые ядовитые фразы без тени фальши. Отворачиваюсь и командую: — Дина, руки мыть!

Подталкивая эту любопытную сороку, выворачивающую голову, чтобы разглядеть гостей, к ванной, я краем уха слышу разговоры гостей и один вопрос.

Заданный намеренно громко.

— Где же сейчас ваша супруга, Александр? Почему она не пришла на вечеринку?

— Мы со Светланой в данный момент разводимся, — коротко отвечает он.

— Я так и знала… — слышится удовлетворение в женском голосе. — Как жаль!

Передергиваю плечами, выражая свое отношение к этим словам. Я нисколько не сомневаюсь в том, кто их говорит.

К счастью, Дина ни на что не обращает внимания — она рвется к крану с горячей водой, а потом бежит переодеваться и, когда я возвращаюсь к ней в футболке и джинсах, уже выкладывает на кровать три платья.

Совместными усилиями выбираем самое нарядное — то, на котором больше блесток, разумеется. Закрепляю на кудряшках Дины заколки-бабочки, покрытые розовой блестящей пыльцой. Ну что за чудо эта девочка — сама любуюсь!

Вывожу ее к гостям и подсказываю:

— Дина, поздоровайся.

Она вертит головой, не понимая, с кем из десятка людей здороваться первым. Но Александр уже берет дело в свои руки и уводит ее по-взрослому представлять каждому гостю в компании. А я улучаю момент, чтобы цапнуть со стола тарталетку с салатом и заесть ломтиком ветчины. Не знаю, как Дина, а я голодная зверски.

Но, кажется, этой девочке больше по душе всеобщее внимание. Пища материальная может и подождать. Она отвечает на расспросы про бабочек, про платье, про елку на Дворцовой — на это особенно воодушевленно. И уже минут через десять она покоряет всех окружающих, хором ахающих и умиляющихся чудесной девочке.

Кроме Илоны, которая смотрит на кружок вокруг Дины с кислым выражением лица.

— А покажи свою комнату? — предлагает кто-то, и Дина радостно ведет кучку гостей на экскурсию.

Подхватываю канапешку с сыром и перемещаюсь туда же. С меня же